Глава 1. Расставания и новые горизонты
1982 год. Конец июня. В актовом зале педагогического института имени К. Д. Ушинского царила особая атмосфера — смесь радости, тревоги и лёгкой грусти. Выпускники в строгих костюмах и нарядных платьях сидели рядами, слушали торжественную речь ректора, а в головах у каждого крутились мысли о завтрашнем дне.
Миша Голубев сидел в третьем ряду, сжимая в руках папку с дипломом. Он только что услышал своё распределение: деревня Озерки, средняя школа, должность — учитель истории и обществоведения. «Озерки… Где же это?» — мысленно повторял он, пытаясь припомнить карту области. В памяти всплывали обрывочные сведения: где‑то на северо‑востоке, в полутора часах езды от райцентра, пара сотен дворов, школа с печным отоплением…
Рядом с ним переговаривались однокурсники.
— Я в Сосновку, — говорил Гена Карпов, крутя в пальцах карандаш. — Говорят, там новый ДК строят, молодёжь держится. Может, и я пристроюсь — помимо уроков буду кружок игры на гитаре вести.
— А я в Каменку, — вздохнул Сергей Морозов. — Директор школы обещал комнату в общежитии. Главное, чтоб хоть свет не отключали каждую неделю, как в прошлом году рассказывали.
Миша кивнул. Оба друга получали направления в небольшие городки, но всё же не в глухую деревню.
После торжественной части выпускники высыпали на площадь перед институтом. Солнце слепило, ветер играл лентами на дипломах. Кто‑то уже звонил родителям из уличного автомата, кто‑то фотографировался на память.
К Мише подошла Марина. Её светлые волосы были собраны в аккуратный хвост, в руках — букет гладиолусов, подаренный мамой.
— Ну что, Миша, — она улыбнулась, но глаза оставались серьёзными. — Озерки… Это ведь почти на краю света.
— Не настолько далеко, — попытался отшутиться он. — Три автобуса, и я снова в городе.
— Я остаюсь в школе № 12, — сказала она, словно оправдываясь. — Мама договорилась: в торговле сейчас непросто, а так я буду под присмотром, да и жильё не надо искать.
Миша кивнул. Он понимал. Её мать работала в магазине посуды на главной улице, имела вес в районо, и место в городской школе досталось Марине без распределения. Это было разумно. Но от этого разумного решения внутри всё равно тянуло холодом.
— Мы будем видеться, — сказал он твёрдо. — Я буду приезжать по выходным.
— Конечно, — она взяла его за руку. — Просто… всё так резко.
Вокруг них кипела жизнь: кто‑то уже строил планы на вечер, кто‑то спорил, куда пойти отмечать. А Миша и Марина стояли, словно в отдельном мире, где время замедлилось.
— Слушай, — вдруг сказал Гена, подходя ближе. — А давай сегодня соберёмся? У меня на квартире. Просто… в последний раз вместе.
Сергей кивнул:
— Да. Пока мы ещё здесь, в одном городе. А завтра — кто куда.
Марина посмотрела на Мишу, потом на друзей.
— Хорошо, — сказала она. — Только недолго. Мама ждёт домой.
Вечером в небольшой квартире Гены было шумно и тесно. На столе — пироги от его бабушки, бутылка вина, конфеты. Ребята смеялись, вспоминали студенческие проделки, пели под гитару. Но за каждым смехом пряталась невысказанная мысль: это конец одной жизни и начало другой.
Миша сидел у окна, глядя на огни города. В голове крутились образы: класс с большими окнами, старые карты на стенах, лица будущих учеников. И где‑то вдали — Марина, остающаяся в этом мире асфальта и уличных фонарей, а не в его новых Озерках.
— О чём задумался? — Гена сел рядом.
— Да ни о чём, — Миша пожал плечами. — Просто пытаюсь представить, как это будет.
— Будет хорошо, — уверенно сказал Гена. — Ты же всегда любил историю. А там, в деревне, её куда больше, чем в городе. Настоящей, живой.
Сергей, наливая себе чаю, добавил:
— И не забывай: мы все теперь — учителя. Где бы ни были. Это уже что‑то значит.
Марина, сидевшая напротив, улыбнулась ему. И в этой улыбке Миша увидел и поддержку, и тревогу, и обещание.
Ночь опускалась на город, а в квартире всё ещё звучали голоса. Завтра каждый из них отправится в свой путь. А сегодня — ещё можно было верить, что всё сложится так, как надо.