Осенью в небольшом сибирском поселке появились две новые учительницы.
В старой деревянной школе, где учились , в основном, дети водителей автохозяйства, тружеников железной дороги да ребятишки колхозников из деревушки через речку от поселка- учителя менялись часто.
Выпускницы областного педагогического вуза, как перелетные птицы, появлялись в школе, а затем- отработав положенные три года- «становились на крыло» и улетали, вернее, уезжали обратно – крайне редко приживались они в поселке.
Эти же две подруги в поселок приехали аж из самого Ленинграда, чем вызвали бОльший интерес.
Появилась в пятидесятые годы практика- отправлять выпускников столичных вузов по всей огромной стране- нести, так сказать «культуру в массы».
С непривычными взору прическами , в изящных сапожках и светлых пальто стали Нина Гавриловна и Вера Николаевна объектами пристального внимания и изучения, а для некоторых девушек и подражания, конечно. А уж как понравились они Оленьке Лариной – ученице выпускного класса–не передать!
Именно такой- городской, образованной, модной и уважаемой хотела она стать. Потому жизнь подруг стала интересовать ее безмерно. До этого ее кумиром была Светлана Анатольевна- учительница истории, а также организатор кружка акробатов, где Оленька занималась три года.
Она дружила с наставницей и очень расстроилась, когда в прошлом году в праздничный день в местном клубе, куда Светлана Анатольевна пришла в длинном кружевном платье- молодые «шоферА», как принято было говорить в поселке- из озорства и по глупости своей несусветной- тихонько сзади привязали подол ее платья проволочкой к стулу, и когда Светлана Анатольевна встала, кружева ее платья порвались. Она побледнела , вышла из зала под веселый гогот этих парней. Народ, конечно, на парней зашикал, а Оленька побежала следом, догнала, пошла рядом.
Светлана Анатольевна всхлипывала от огорчения и обиды.
- Оленька, как можно тут жить? Грязь, невежество, дикость...ты такая красивая и нежная девочка- учись хорошо и уезжай отсюда, уезжай !
Оленька ее понимала- ей до слез жаль было и учительницу и ее красивое платье. Но с другой стороны- здесь в поселке жила вся родня Оленьки- люди добрые, хорошие, работящие. И папа Оленьки хоть был шофером, был самым лучшим папой на свете, любил когда она ему книги читает, сад возле дома посадил... Нужных слов утешения Оленька тогда не нашла, а летом Светлана Анатольевна уехала, подарив ей на прощание несколько книг по истории.
Две новых учительницы преподавали немецкий и математику.
Вера Николаевна- «немка», была выдержанной, серьезной, не очень многословной. Она была хороша , но кумиром Оленьки стала Нина Гавриловна- математичка.
Учителем она была строгим, на уроках держала железную дисциплину, но так любила свой предмет, что сумела увлечь многих –в том числе Оленьку- «скучной» математикой. Когда она первый раз за все школьные годы пришла домой с «пятеркой» по математике в дневнике- изумленная мама даже состряпала по этому поводу пирог, а потом купила ей давно обещанные туфли на небольшом каблучке.
Всё шло вроде хорошо, но Оленьке все же было жаль подруг, когда она видела, как иной раз – дав задание- замирают они у окна и смотрят- смотрят куда-то невидящими глазами. Отрываясь от задания она тоже смотрела в окно класса- на раскисшую от дождей улицу, на беленый невысокий школьный забор, на стадо коров, тянущееся по глинистой дороге, на голые ветки тополей, болтающиеся от порывов ветра, как хвосты этих самых коров. Тоска! А впереди еще длинная холодная зима...сибирская глубинка- это не огромный красивый город, в котором они жили, по проспектам которого ходили.
«Жили в красивых домах, - думала Оленька. Она не знала точно, где они жили в годы учебы, но ей хотелось думать, что в красивых,- а тут...квартира в «учительском» доме- кухонька да комната , печка, дрова, воду из колонки надо носить ведром, в красивых сапожках даже до школы не дойдешь после дождя, вчера, вон, Нина Гавриловна пришла на уроки уже в резиновых ботиках из нашего сельпо. Как же им тяжело приходится...».
Их печаль-тоску Оленька понимала- в поселке неплохо, но ей самой с детства хотелось жить именно в городе, пусть не Ленинграде, а хотя бы в соседнем Абакане, где жили ее тети, и куда ездили они семьей летом в гости. И там-то красота была, а уж в Ленинграде, наверное, так красиво, что и не передать.
В поселке учителям явно было скучно, потому большую часть свободного времени они проводили в школе- вели кружки, организовывали какие-то мероприятия. Оленька с закадычной подругой Галей тоже всё свободное время проводили в школе , а затем стали частенько ходить к учителям в гости, слушать их истории, делиться с ними своими нехитрыми секретами, задавать вопросы- слушать ответы.
Нина Гавриловна в домашней обстановке- в халатике, а не в привычном шевиотовом строгом костюме- оказалась совсем не такой, как в школе, а веселой, шутливой и довольно разговорчивой.
Вот в таком приятном общении пролетел учебный год.
Выпускной вечер...
Нина Гавриловна пришла на него нарядная- в своем лучшем платье из голубого крепдышина с оборочками по рукавам и воротничку. Оленька даже залюбовалась, когда увидела, как она кружит в вальсе с Пашкой Новоселовым- веселая, оживленная, какой бывала лишь в домашней обстановке. Другие ученики смотрели с удивлением- «надо же-совсем не похожа на «училку», которую привыкли видеть».
« Ой, Пашка-то, тоже мне кавалер, гордый какой! Как ей еще все ноги не отдавил... переросток. Ей бы не с ним танцевать... а с кем? Мужчин у нас двое- директор да физкультурник...ну сторожа деда Васю не считаем...».
Класс Оленьки трое таких «переростков» окончило. В свое время поленились они учиться- школу бросили, а куда малолетним? В город не уедешь, бездельничать в поселке не принято, пошли на лесобазу работать, да быстро поняли- работа- дело тяжелое, это тебе не в школе дурака валять. Вернулись, а ведь здоровые парни, курят уже, а класс -то один в школе, посадили их на «камчатку». Худо-бедно- до выпуска дотянули.
Началась другая- взрослая жизнь. Оленька в городе в институт не поступила, а только в педагогический техникум на заочное, потому в поселок вернулась, устроилась в детский сад на работу. Галя в городе осталась- в техникум поступила на дневное. Три переростка из поселка уехали кто куда, а Пашка- надо же- в военное училище поступил.
Скучно без подруги- еще чаще стала Оленька к Нине Гавриловне в гости ходить, тем более, что «немка»-Вера Николаевна вдруг замуж вышла осенью за местного пекаря.
Забежала как-то Оленька к Нине Гавриловне после работы, а той в школу срочно надо.
- Ты, Оленька, посиди, я быстро, суп теплый на печке...
Оленька суп не стала, чай горячий выпила, в комнату пошла- журналы взять, полистать. на столе письмо недописанное...два листа, третий начат.
«Маме, наверное, пишет...»
Глянула мельком...
«Дорогой мой....».
Нехорошо это, но любопытство разобрало до крайности. Оказывается есть у Нины Гавриловны кто-то «дорогой»- кому она пишет, а ведь молчит, как партизан. Оленька то ей о всех своих воздыхателях рассказывает.
На втором листе дошло до Оленьки, что письмо адресовано... Пашке, Пашке Новоселову! Оторопь взяла! Учительница! Такая умная, строгая! Лучше никого не нашла? Всё письмо было пронизано любовью, страданием от разлуки, воспоминаниями - отнюдь не романтическими...планами...
Из комнаты вышла, села у печки на стул, мысли в голове стучали, как колеса поезда- "как же так...как же так...как же можно...".
Нина Гавриловна пришла, наконец, но разговаривать, как ни в чем не бывало Оленька не могла, она быстро откланялась и побежала домой по темной холодной улице к своему дому. Надо было подумать, надо было научиться жить с чужой тайной.
«Конечно, какие ей тут женихи! Но ученик...Пашка... с его улыбочкой наглой...нет, конечно, он ничего так...симпатичный, спортсмен, но как Нина Гавриловна могла?"
Долго этот роман не укладывался у Оленьки в голове.
Пролетела зима, весна, жаркое лето. Осенью 1 сентября Оленька пошла в родную школу на линейку, племянника в первый класс повела.
Нарядные учителя, ученицы с белых фартучках. Было немного жаль, что школьные годы позади, а впереди- кто его знает... В школе все как-то понятно, а во взрослой жизни - кем быть, за кого замуж идти, поехать куда или еще с родителями пожить. Одни вопросы и никто не даст ответ.
Вдруг Оленька увидела как к группе учителей во главе с директором подошел... Пашка Новоселов с незнакомой девицей. Та держала его под ручку, озиралась с любопытством, а он в военной форме шел горделиво, вальяжно так.
Оленька подошли ближе.
- Знакомьтесь,- услышала она.- Это моя жена !
- Очень приятно,- сказал директор, пожав руку Паше.- Рады за вас.
Оленька быстро взглянула на Нину Гавриловну- та побелела, как тетрадный лист. Оленька даже физически почувствовала, как ей плохо. Злоба закипела :
« Вот гад Пашка! Да как же так можно! Как же совести хватает притащить свою жену и вот так...демонстративно».
Племянник начал дергать за руку, только отвлеклась- глянь, нет нигде Нины Гавриловны. Пока линейка шла- всё ее высматривала-народу-то много. Не видно. У Веры Николаевны спросила:
«Домой отпросилась...живот прихватило...».
Оленька кинулась к учительскому дому. На двери большой замок. Села на невысокое крыльцо: «Где ее искать?» Долго сидела. Наконец увидела в проулке знакомый силуэт, бросилась навстречу.
- Нина Гавриловна, а я вас жду. Вы меня...простите...но я...я знаю о вас...и этом...как же он мог...гад такой...
- Оленька...вот и хорошо, - сказала Нина Гавриловна устало,- Ничего объяснять не надо. Ты прости, голова просто раскалывается. Такой день сегодня...странный...завтра, давай завтра поговорим...
Посмотрела, как учительница тяжело поднялась на крыльцо, открыла замок- зашла внутрь, только тогда побрела обратно к школе.
На другой день после работы опять помчалась проведать- всё ли в порядке. Нина Гавриловна была дома- внешне вполне спокойна. Она писала что-то в тетради, увидела, слабо улыбнулась.
- Как вы?- спросила Оленька сочувственно.
- Да как...вот так...Оленька, как думаешь, это непедагогично будет, если мы с тобой наливки выпьем?
- Что вы,- улыбнулась Оленька.- Я уже год в школе не учусь.
Присели к столу, выпили немного, закусили яблоком.
Оленька молчала. Нина Гавриловна встала, подошла к теплой печке, прижалась.
-Холодно мне, так холодно, аж трясется что-то внутри...
-Да вы не переживайте,- затараторила Оленька.- Кто вы, а он кто? Тоже мне...еще форму напялил...да вы...да он...да он вам в подметки не годится...
Нина Гавриловна слабо улыбнулась.
_ Да, вот так вот вышло. Сама виновата...одна...мама так далеко, Вера замуж вышла- да такая ревнивая оказалась. Едва ее муж кому улыбнется- так она волком смотрит. Недавно , вон, в пекарне, работницу поколотила скалкой...я уж к ней лишний раз не хожу...
Про эту историю в поселке долго шумели да судачили бабы- кто-то осуждал:
-Вот это учительша! Как бабка базарная!
Кто-то заступался:
-Нече перед чужим мужиком хвостом крутить.
А Оленька только морщилась:
«Надо же! Выдержанная такая. В классе голос не повысит. А тут !Как можно из-за мужика какого-то так себя вести...пусть даже мужа...».
Промолчала.
- Вот так. Оленька, даже открыться некому. Скажут- стыдоба...может и так. С учеником вроде, а какой уже он ученик? Взрослый парень! Ты не подумай, в школе и мысли такой не было! Он попросил для экзаменов подтянуть его- занимались, а учебный год закончился- сюда стал приходить...а потом поняла- жду! Жду его прихода- прихорашиваюсь...сама не заметила, как прикипела... А он...он же не мальчик давно. Он способный, поступил, к знаниям тянется...придет- всегда чем-то поможет...вот так . И потом...любовь же не спрашивает . А я ведь, Оленька- не поверишь- никогда и влюблена- то не была...только в математику свою. Помню учебники дадут, я за лето сама весь курс школьный пройду.. и в институте одна учеба на уме...а тут вот...мечтала- училище окончит и вместе с ним уехать, помогать ему, чтоб свои способности развил, чтоб жизнь другую увидел...Не надо, наверное, было, да жила как в тумане каком...За что он так со мной?
Голос Нины Гавриловны сорвался.
- Ну, написал бы...а так...я ведь вчера хотела под поезд бросится,- добавила она бесцветным голосом.
Оленька оторопела.
- Да...домой пришла- всё не мило. Не могу в четырех стенах...вышла...иду, дороги не разбирая... такая тоска...чего мне жить? Вышла к железной дороге, там поезд товарный несется... думаю- сейчас шагну и всё - всё это унижение, вся эта боль, вся моя жизнь глупая закончится. Тут поезд как свистнет, я вздрогнула и мысль: « А мама-то как? Совсем одна будет...эгоистка я...". Пронесся поезд мимо- жаром обдал, я так и села на насыпи...долго сидела-сил не было идти...ноги ватные...
Оленьке стало страшно. Картину эту представила.
«Надо же...как Анна Каренина...» Вслух сказала со слезами в голосе:
- Ну что вы. Конечно, как же мама! А я? А мы? В школе вас так любят. Мне мама всегда говорит- главное, перетерпеть! Если что случилось и если что болит.
- Права твоя мама. Перетерплю...чего теперь. И это пройдет! Вот отработаю сколько положено, к мамочке своей вернусь. У нас хоть городок небольшой, но все же городок- асфальт, клуб большой с колоннами, стадион. Вдвоем с мамой жить будем... Давай больше эту тему не вспоминать!
На том и порешили.
Нина Гавриловна уехала, отработал положенное, Оленьке она писала, только буквально через пару лет- когда Оленька вышла замуж и уехала из поселка в большой город- пришло от нее печальное письмо.
«Оленька, -писала Нина Гавриловна,- поставили мне врачи страшный диагноз. Прости, дорогая, будь счастлива, но писем от меня больше не жди...Хочу тебе признаться- я ведь в покрестилась, если когда-нибудь в церковь зайдешь- поставь свечку за мою душу грешную...». После этого письма Оленька долго плакала- было жаль подругу, жизнь ее нескладную.
Пять лет прошло, приехала Оленька с маленькой дочкой к родителям погостить. Подруга Галина в поселок после окончания училища вернулась, замуж тут вышла- не по нраву ей пришлась городская жизнь.
- А знаешь, Новоселову- то Пашке жизнь отомстила за Нину Гавриловну, - сказала как-то Галина.
- Что?
- Да вот так! Поделом...
Рассказала подруга, что не задалась у Пашки военная карьера, вернулся в поселок с женой. Работать в леспромхоз пошел- вот ведь как в жизни бывает! Выпивать стал, жене все быстро надоело, бросила его, обратно укатила. А он к парикмахерше Тамаре перебрался.
Тамара была личностью известной в поселке- в школе она учиться не смогла- с головой что-то, но ласковая, трудолюбивая, с детской улыбкой на лице. В парикмахерскую взяли ее убираться, а она там освоила стрижки мужские- да и стала вполне неплохим мастером.
К ней и прибился Пашка. Деньги на выпивку таскал, а пьяный обзывал ее, унижал. Потом стал поколачивать. А однажды – когда после очередной выходки пьяной уснул на кровати, - Тамара ему подушку на лицо и положила...
Нина Гавриловна этого не узнала, ее уже несколько лет на свете не было.
Оленька- Ольга Ивановна поставила свечи, помолилась. Каждый раз бывая в храме она не забывала поставить свечу и за рабу божью Нину , за ее душу светлую.
Вышла из храма. Задумалась о любви- божественной безусловной и нашей- земной противоречивой.
Как бездарно распоряжаемся порой мы этим даром, как не ценим, как топчем любовь ближнего, как часто принимаем за любовь обычную влюбленность, как дарим любовь тому, кто не достоин и не хочет принять этот дар... А потом, возможно, тоскуем всю жизнь по любви, которая не случилась по нашей глупости...
Вьюга кружила вокруг в белом вальсе, а в памяти вдруг–школьный вальс- нарядная веселая учительница Нина Гавриловна и ее первая и единственная любовь- ее ученик.