Сначала было просто удивление. Потом раздражение. Сейчас почти злость. Потому что всё, что происходит вокруг истории с квартирой Ларисы Долиной и судом, выходит за рамки здравого смысла. А если копнуть чуть глубже, то и за рамки справедливости.
Когда Михаил Барщевский подал в отставку, я, честно говоря, не сразу связал это с делом Долиной. Но потом пазл начал складываться. Ушёл человек, который был лицом системы, который десятилетиями от имени правительства выступал в Конституционном суде. Без скандалов. Без намёков на грязь. Просто исчез с поля. И всё бы ничего, если бы это не совпало по времени с другим именем. Очень громким. Судья Перепелкова. Та самая, что превратила частную тяжбу в государственный вопрос.
Я не знал о ней ничего до этого дела. Но теперь имя судьи Татьяны Перепелковой у всех на слуху. Это ведь она сказала: квартиру вернуть, а деньги — ищите сами.
Полина Лурье осталась ни с чем. Купила жильё, оформила всё по закону, а в итоге без квартиры и без рубля. Суд встал на сторону Долиной. А что делать с миллионами, которые уже ушли? Никто не объяснил. Просто развели руками. Обычный человек назвал бы это абсурдом. Юристы говорили о «смелом применении закона». Люди о беззаконии.
И всё это казалось настолько диким, что, когда Верховный суд всё отменил, даже те, кто далёк от правосудия, вздохнули с облегчением. Казалось бы, всё точка. Ошибка исправлена. Справедливость восстановлена. Но не тут-то было.
Вот тут у меня и закипает внутри. Пока один уходит с должности, другая идёт вверх по карьерной лестнице. Без единого комментария. Без намёка на объяснение. Просто получает новое назначение. И не куда-нибудь, а в Московский городской суд. Это не шаг назад. Это прыжок вперёд.
Я не понимаю, как такое возможно. Верховный суд отменяет твоё решение. Это значит, что были допущены серьёзные нарушения. Даже если они не подпадают под уголовную статью, это не снимает вопрос о профессиональной компетенции. Где дисциплинарная комиссия? Где хотя бы простое признание: «Да, решение спорное. Да, оно вызвало волну недоверия. Мы разбираемся»?
Ничего. Тишина. И повышение.
История, казалось бы, про квартиру. Но это лишь поверхность. Потому что под ней огромный пласт. Мы столкнулись с новым прецедентом. Суд решил, что если тебя, как продавца, кто-то убедил или обманул, то ты можешь вернуть квартиру, даже если сделка состоялась. А покупатель? Ну, пусть ищет аферистов. Удачи.
Это и есть тот самый эффект. По всей стране начались аналогичные иски. Люди, купившие квартиры на законных основаниях, вдруг начали получать повестки в суд. Начали терять жильё. Начали бояться любого звонка от незнакомых номеров. Я общался с адвокатами, с юристами все в шоке. Система дала сбой. И самое неприятное сбой, оформленный официально.
Вот тут всё особенно пикантно. Михаил Барщевский, чья коллегия представляла интересы Ларисы Долиной, в итоге уходит. Сам. Тихо. Без шума. «По собственному желанию». Именно так обычно оформляют отставку, когда надо сохранить лицо, но при этом дать понять: больше не нужен.
Это и есть то самое «показательное наказание». Как будто система говорит: «Видите, мы реагируем». Хотя формально Барщевский никакого решения не выносил. Он не судья. Он не определяет судьбы людей. Он представитель интересов. А вот тот, кто сидел с мантией, кто подписывал постановление остался.
Так за что же «пал» Барщевский? За то, что стал слишком заметен? Или потому что был более уязвимым звеном в цепочке? В любом случае это был выбор. И он оказался на удивление выборочным.
Когда я говорю о справедливости, я не имею в виду эмоции. Мне не важно, нравится мне Долина или нет. Не важно, насколько убедительна была Лурье в своих заявлениях. Важно только одно есть ли у нас работающий механизм исправления ошибок?
Ответ пока не радует. Ошибку признали. Но никто за неё не ответил. Просто стерли результат. Отмотали назад. Сказали: «Теперь всё правильно». И продолжили жить, будто ничего не случилось.
Судья осталась. Карьеру пошла строить дальше. Покупательницу оставили разбираться самой с последствиями. А наблюдатели вроде меня остались с чувством, будто им плюнули в лицо.
Это ведь не только про квартиру. Это про ощущение, что можно делать что угодно. Что если ты на нужной должности, в правильной системе, с нужными связями ты неуязвим. Максимум тебе отменят бумажку. А всё остальное останется.
И это, простите, уже не просто правовая казуистика. Это общественная катастрофа. Потому что в тот момент, когда народ перестаёт верить в честность решений, рушится главное доверие. А без него никакой суд не будет судом. Он станет чем-то между декорацией и бюрократическим аттракционом.
Я бы очень хотел задать этот вопрос в лицо тому, кто подписывал указ о назначении Перепелковой в Мосгорсуд. Задать без эмоций. Просто спокойно: «Скажите, пожалуйста, вы читали дело, которое она вела? Вы в курсе, что её решение отменено Верховным судом? Вас не смутило совпадение сроков?»
Я знаю, мне не ответят. Потому что такие вопросы в нашей системе задавать не принято. Они создают неудобство. Они ставят в тупик. Они разрушают красивую картинку, в которой все на своих местах.
А ведь в этой картинке больше не хватает самого главного здравого смысла.
Я продолжаю задавать себе один и тот же вопрос: почему она не ушла? Почему никто не потребовал хотя бы внутреннего разбирательства? Почему именно она получила повышение? И чем тогда отличается плохой судья от хорошего, если итог карьера в гору?
Я не знаю. Возможно, я слишком наивен. Возможно, я просто хочу, чтобы мир был чуть честнее. Но если даже в такой ситуации не возникает последствий, тогда зачем вообще весь этот спектакль?
Может быть, для отчётности? Чтобы потом сказать: «Мы всё предусмотрели, всё контролируем». Только вот ощущение от этой фразы как от холодного металла во рту. Знаешь, что лжёт. Но не можешь доказать. Потому что всё по форме. Всё по инструкции. Всё гладко.
Если честно, я не жду чудес. Я не жду, что кто-то вдруг выйдет к микрофону и признает: «Мы ошиблись». Но я точно знаю одно: таких историй будет больше. Потому что прецедент создан. Потому что система показала, что может простить всё, если ты в ней.
Но простить не значит забыть. И я не забуду. Потому что это дело не о Долиной и не о Лурье. Оно обо мне. О вас. О том, что может случиться с каждым. И если мы не будем задавать вопросы, то ответы так и останутся за кулисами.
Пусть это и прозвучит громко, но я повторю: «А что же судья Перепелкова?» это сегодня главный вопрос для всей системы. Потому что ответ на него покажет, есть ли у нас в стране справедливость. Или осталась только имитация.