Вы устали от этой истории? Я да. И не от самих фактов, а от того, насколько она точно показывает то, что многие не хотят признавать. Мы здесь наблюдаем не просто спор о квадратных метрах. Это урок. Показательный. Жесткий. Почти издевательский. Потому что в нём есть всё пафос, лицемерие, отрицание закона и вера в собственное величие.
Сначала мне казалось, что это просто очередной конфликт. Кто-то купил, кто-то не съехал, кто-то подал в суд. Но потом стали появляться комментарии. И с каждым новым заявлением мне становилось всё яснее: тут речь не о недвижимости. Тут речь о неписаных правилах, по которым живёт прослойка людей, давно оторванная от реальности.
Я слушал «источники, близкие к Долиной», и ловил себя на одном и том же чувстве: это не просто попытка оправдаться. Это манифест. Такой, в духе старых времён. Где публичность приравнивается к неприкосновенности. Где «народная любовь» отменяет все юридические нормы. Где «я величина» звучит громче, чем «решение Верховного суда».
Когда тебе говорят: «У таких, как она, квартиры не отбирают. Это все нормальные люди понимают» становится не по себе. Кто эти «нормальные»? Те, кто должен кивать? Терпеть? Сочувствовать? А кто тогда остальные? Те, кто решился пойти в суд, выиграл его, но до сих пор не может вселиться в своё жильё? Ненормальные?
Сложно объяснить, насколько это выворачивает представление о справедливости. Я, как и многие, когда-то верил, что суд это последнее слово. Что спор должен заканчиваться на решении последней инстанции. Что после этого все разводят руками, упаковывают вещи и съезжают. А оказывается, нет. Оказывается, бывает по-другому. Бывает так: проиграл, но остался.
Верховный суд России признал квартиру в Хамовниках собственностью Полины Лурье. Это финал. Точка. Все предыдущие решения аннулированы. Спор завершён. С юридической точки зрения вопросов больше нет.
Но в публичной плоскости продолжается спектакль. Причём с таким напором, как будто никакого суда и не было. Как будто решение вынесли где-то в параллельной реальности.
Вместо попытки исполнить вердикт мы слышим объяснения, которые по своей сути напоминают разговор с ребёнком. Аргумент «мне неудобно» всерьёз ставится в один ряд с правом собственности. В эфире появляется фраза: «Ей буквально некуда перевезти такое количество концертных костюмов и реквизита». И ты сидишь, смотришь на экран и не понимаешь: это шутка или нет?
Проблема даже не в самой Ларисе Долиной. Проблема в том, что её окружение пытается убедить всех нас в логике, в которой заслуги отменяют закон. Где право определяется не договором, а статусом.
Я ничего не имею против артистов. Наоборот, уважаю тех, кто честно работает на сцене. Кто по-настоящему служит своему делу. Но я не могу понять, как трудовая биография может стать основанием для игнорирования судебного решения.
Если мы признаём, что трудовая заслуга выше правового документа, тогда зачем нам вообще суды? Давайте определять правду по аплодисментам. Или по числу выступлений. Или по количеству костюмов, которые трудно упаковать.
Самое тяжёлое в этой истории не двойные стандарты. К ним мы, увы, привыкли. Самое тяжёлое то, с каким лёгким сердцем люди в эфире отказываются от базовых понятий.
Когда говоришь: «Вы обязаны освободить помещение», тебе отвечают: «Вы просто завидуете». Когда уточняешь: «Но ведь суд всё решил», тебе парируют: «Слишком шумите, не по-христиански это». И вот уже виноват не тот, кто нарушил закон, а тот, кто на это указал.
Позиция «я хорошая, поэтому мне можно» звучит в этой истории особенно отчётливо. И, пожалуй, впервые за долгое время я чувствую не раздражение, а что-то близкое к испугу. Потому что если эта логика победит никто не застрахован.
Представьте себе, что вы купили квартиру. По закону. За свои деньги. Провели сделку, оформили все документы, победили в суде. И не можете вселиться. Потому что прежний жилец человек «заслуженный». Потому что у него платья. Потому что он не понимает, как можно взять и съехать.
Сложно? Конечно. Абсурдно? Безусловно. Но именно это сейчас происходит. В реальном времени. На глазах у всех.
Финальная сцена этого спектакля прозвучала недавно. Кто-то из близких к семье заявил: «На Новый год мы соберёмся в этой квартире. Как всегда. И хозяйка будет всех угощать». Только вот хозяйкой она уже не является. Формально. Законно. Окончательно.
Но разве это важно, когда у тебя статус?
Я вспоминаю одну простую вещь: в правовом государстве у всех равные права. Независимо от профессии, достижений или количества гастролей. А здесь мы наблюдаем обратное. Мы наблюдаем сословную систему, замаскированную под медийную драму. Где есть те, кому можно, и все остальные.
Не знаю, как у вас, а у меня от этого внутри что-то сжимается. Не из-за самой Долиной. И не из-за квартиры. А из-за той лёгкости, с которой выкидываются из системы координат понятия «право», «закон», «собственность». Вместо них предлагается «величина», «любовь народа» и «гардероб, которому некуда».
Всё это звучит, как старый фарс. Только без шуток.
Закон существует не для того, чтобы на него ссылались, когда удобно. Он существует именно для ситуаций, где чувства и статус больше не могут быть аргументом.
Если мы признаем, что у кого-то есть право не исполнять решение суда, потому что он артист, это значит одно: у остальных таких прав больше нет. Это уже не правовое общество. Это декоративная витрина, за которой правят договорённости, жалость и «понимание».
Мне не хочется злорадствовать. Я не радуюсь, когда публичный человек оказывается в сложной ситуации. Но я не могу принять позицию, при которой проблемы гардероба важнее прав другого человека.
Когда обычный человек сталкивается с выселением, ему никто не сочувствует. Его вещи упаковывают, выносят, квартиру передают новому владельцу. Всё по закону. Без шоу. Без интервью. Без пафоса.
А здесь особый случай.
Вызывает ли это раздражение? Безусловно. Но гораздо страшнее другое. Если это станет нормой. Если завтра в каждом подобном споре будут звучать те же слова: «Вы что, не понимаете, кто он?» Или: «Сколько всего он сделал для народа!» Или: «Это просто зависть!»
Если это укоренится то мы уже не на правовом поле. Мы на сцене. Где громкость аплодисментов заменяет закон, а мнение публики важнее судебного решения.
Я не знаю, чем закончится эта история. Возможно, дело всё же сдвинется. Возможно, приставы придут и исполнение решения состоится. А может, всё снова затянется. Или обрастёт новыми подробностями.
Но одно ясно точно: даже если квартира перейдёт по акту, осадок останется. Потому что дело не в квадратных метрах. А в том, что у нас на глазах кто-то пытается построить касту неприкасаемых. И если мы это проглотим — потом будет поздно удивляться.
Может, я и правда устал. Но не от фамилий. А от того, насколько легко одни перестают быть равными среди равных.
И когда вы в следующий раз услышите, что «таких, как она, нельзя выселять», просто представьте, что в этой фразе заменили имя на своё. И спросите себя: а мне бы можно было?