Сегодня исполняется сто лет культовому персонажу нашего детства, у которого в голове опилки, и который слишком много ест. В этот день ровно век назад впервые прозвучало знакомое всем имя Винни-Пух. Как история о плюшевом медведе, который очень любит мед, стала классикой на все времена – смотрите в сюжете корреспондента РЕН ТВ Владислава Харченко.
Этот голос знает каждый. Любой, хоть ночью разбуди, безошибочно продолжит: "Хорошо живет на свете Винни-Пух, оттого поет он эти песни вслух".
Удивительный феномен – медведь, придуманный британцем для сына, раскрученный в Америке, надиктовал нам наш культурный код на поколения вперед. Конечно, это во многом благодаря пересказу Бориса Заходера и таланту Евгения Леонова Винни-Пух навсегда прописался в нашем детстве, да и просто в нас.
"Винни-Пух, так скажем, персонаж, который совершает много неправильного, много нелепого, много чудного, но при этом он это делает искренне, с верой в себя, с любовью к своим друзьям", – рассказал Сергей Капков, шеф-редактор студии "Союзмультфильм".
И это уже история длиною в век. В канун Рождества 24 декабря 1925 года лондонская Evening News опубликовала рассказ Алана Милна "Неправильные пчелы". Это была первая глава будущей повести о медвежонке, который очень любит поесть.
Милн писал для своего сына, Кристофера Робина, вдохновляясь его игрушками. Прописавшись у нас, медведь обрел более человечные, что ли, черты. Но это под кистью режиссера Хитрука и его команды. А вот – самый известный у нас книжный вариант.
"Иногда история детства целого поколения помещается в одну книгу. Вот – "Винни-Пух" 1986 года. Эти слегка потрепанные страницы, этот фирменный штамп на обложке, а внутри – яркие, красочные картинки. Это не просто книга – это визуальный канон целой эпохи", – показал корреспондент.
Этот канон создал иллюстратор, народный художник РФ Борис Диодоров. Он был одним из первых советских художников, который потратил 5 лет, чтобы воссоздать в иллюстрациях культовый образ Мишки для издания "Винни-Пух и все-все-все".
"Рождение каждой картинки, для каждой отдельно по сюжету, по времени, по языку книги – все равно это как рождение ребенка. Вот ты хочешь видеть абсолют", – рассказал он.
В мире же больше знают другого Пуха, диснеевского. В 1966-м году он, почему-то ярко-желтый, в красной вязаной кофте, заставлял детей бежать к экрану ради новой серии. А когда они выросли, сделали из него культ, к которому теперь идут толпами в Нью-Йоркскую библиотеку. Тут хранятся игрушки того самого Кристофера Робина, с которых Милн и писал своих персонажей. И вот теперь повзрослевшие мальчишки и девчонки из Англии даже пытаются вернуть их на Родину, но не могут.
"Винни-Пух оказался в Нью-Йорке, потому что ни его создатель Алан Милн, ни владелец оригинального медвежонка Кристофер Робин, больше в нем не нуждались. После Второй мировой войны американский издатель Милна спросил, можно ли привезти Винни и остальные игрушки в США. Их туда отправили, но возвращать уже не собирались", – объяснил писатель Джайлз Брандрет, бывший член парламента Великобритании.
То ли дело – наш медведь с опилками в голове. Он как будто выше этих споров, дрязг, интерпретаций. Может, потому что он никогда не стремился стать брендом, на котором можно заработать? А просто был собой, то есть нами.
"У него много пороков, как у нормального любого человека живого. Они вообще там все порочны. Например, Винни-Пух скряга, да, он чуть-чуть прижимистый такой, то есть он не хочет делиться. Сова такая же: "А давай как будто мы вместе его подарили". Не, вместе как бы, давай, на двоих тут не хватит. Это все настолько живое, настолько настоящее, мы узнаем в Винни-Пухе себя", – рассказал режиссер анимационного кино Константин Бронзит.
Возможно, его главная сила и есть в этом умении быть разным для каждого, но всегда настоящим, и поэтому вечным.
РЕН ТВ в мессенджере МАХ – главный по происшествиям