17 мая 2011 года, примерно в 20:30, в городе Струнино Владимирской области произошла трагедия. В четырехэтажном доме №9 по улице Заводской, возведенном еще в 1932 году, неожиданно обрушились внутренние стены и перекрытия между этажами.
Пострадали восемь квартир, расположенных в двух подъездах сорококвартирного здания. Под завалами оказались люди, а для десятков семей этот адрес перестал существовать. Но если жилье и имущество – это то, что восстановить можно, то жизни – нет. При разрушении этого дома погибли два человека.
«Раздался треск, стала проседать крыша»
Обрушение началось внезапно, в тот момент, когда большинство жильцов находились дома. Один из свидетелей, Виктор Корнилов, вспоминал те минуты:
– Я смотрел телевизор, – рассказывал он. – Вдруг раздался сильный треск, стала проседать крыша. Я перепугался и выбежал на улицу.
Из других квартир тоже начали выбегать люди. Ситуацию еще один смертельно опасный фактор: в разрушенных коммуникациях начали расходиться газовые трубы. По всему подъезду распространился характерный запах. К счастью, возгорания не произошло, но чувство страха витало в воздухе вместе с газом и бетонной пылью.
Из 89 человек, официально проживавших в доме, в момент обрушения внутри находились не все. Те, кому повезло оказаться на улице или в менее пострадавших третьем и четвертом подъездах, стали свидетелями катастрофы.
Целые секции дома рухнули от крыши до подвала, образовав груду строительного мусора, в которой было немыслимо разглядеть очертания прежних квартир. Несмотря на то, что два других подъезда устояли, всех жильцов в срочном порядке эвакуировали –на всякий случай.
«Только на улице заметила, что дочь осталась в квартире»
На место происшествия прибыли спасатели, милиция, медики и аварийные коммунальные бригады. Общее число специалистов, задействованных в ликвидации последствий, достигло 150 человек.
По данным на тот момент, под завалами могли находиться двое: 40-летняя женщина и шестилетняя девочка Аня Бусыгина. Поиски осложнялись тем, что первоначально не было полной уверенности в присутствии женщины дома. Однако ближе к семи часам вечера 18 мая, спустя почти сутки после трагедии, спасатели извлекли ее тело.
Основные силы и эмоции были сосредоточены на поиске ребенка. Мать девочки, Елена Бусыгина, в слезах описывала последние минуты перед катастрофой:
– Я услышала треск, выбежала в подъезд и стала звать соседей, – вспоминала она. – Потом выбежала на улицу и только тут заметила, что дочь осталась в квартире.
Вернуться за дочерью Елене не удалось – соседи, понимая всю опасность, не пустили ее обратно в уже разрушающийся подъезд. Квартира, где оставалась Аня, находилась на третьем этаже. В ней проживали четверо: сама девочка, ее мама Елена, бабушка и дедушка. Пожилых в тот роковой вечер дома не было.
Тело шестилетней Ани спасатели достали только в три часа ночи. Найдено оно было, по их терминологии, «ниже уровня первого этажа», то есть в подвале. То есть сила обрушения была такой, что верхние этажи буквально провалились под землю.
Дом разрушила влажность
Сразу после трагедии возбудили уголовное дело, а прокуратура начала собственную проверку. Их выводы были предсказуемы и подтвердили худшие опасения жильцов. Дом по улице Заводской, 9 долгие годы находился в аварийном состоянии, но никаких решительных мер по его капремонту или расселению людей власти не предпринимали. Позиция чиновников сводилась к стандартной формулировке: денег в бюджете нет.
Корень проблемы крылся в фундаменте, вернее, в том, что происходило под домом. Первопричиной разрушения стали канализационные стоки, которые годами текли в подвал. Из-за постоянной влажности фундамент был основательно подмыт и промок насквозь. Процесс разрушения ускорялся в межсезонье, когда вода в порах бетона и кирпича замерзала, расширялась, оттаивала и снова замерзала, буквально разрывая несущие конструкции изнутри.
За свою долгую историю дом пережил множество проверок и экспертиз. Комиссии, одна за другой, подтверждали аварийное состояние здания и выносили вердикты: необходимы срочный ремонт канализационной системы и укрепление перекрытий, а в идеале – полное расселение жильцов.
Однако на практике все это оставалось на бумаге. Последний ремонт, проведенный в 2009 году, носил косметический характер: были заменены некоторые участки водопровода и покрыта крыша. Эти меры как показали дальнейшие события, они оказались бесполезными.
«Рухнуло все, все, все»
Спустя некоторое время после трагедии журналисты встретились с Еленой Бусыгиной, матерью погибшей Ани. Репортеры планировали интервью с женщиной, но вместо этого получили пронзительный и откровенный монолог человека, который пытался пережить горе, как мог.
– Я знаю, что обо мне говорят и пишут. Что я убежала на улицу, а дочку оставила умирать. Все это неправда. Я расскажу, что было в тот день, – начала она, едва сдерживая слезы.
Елена подробно восстановила последний день жизни дочери. Она приехала из Москвы, где работала фельдшером в скорой помощи, забрала Анечку из садика:
– Она выбежала, улыбаясь, и со словами «Я люблю тебя» протянула рисунок – дольку арбуза, – вспоминала мать.
Вечер проходил как обычно: поход в магазин за мороженым, домашние хлопоты. Елена, уставшая после смены, решила немного прийти в себя:
– Анечка с дедом пошли ужинать. А я сильно устала, легла отдохнуть. Она меня поцеловала и ушла в комнату к деду.
Перед самым обрушением в квартиру зашла соседка с нижнего этажа, Эмма, обеспокоенная тем, что у нее с потолка сыплется штукатурка. Они вместе осмотрели комнаты, пожали плечами и разошлись.
Затем Елена пошла в другую комнату ответить на телефонный звонок. И именно в этот момент она начала ощущать неладное:
– Слышу, как что-то сыплется под обоями. Как будто мелкие камешки. Я стала прислушиваться. Уже и про телефон забыла. Хотела пойти к Ане в зал. В этот момент рухнуло все, все, все, – описывала она роковые секунды.
Оказавшись в ловушке на узком уцелевшем фрагменте пола, она пыталась докричаться до дочери:
– Передо мной – бездна. Туда падает мой телефон... Кричу: «Аня! Аня!»
Спустившись по чудом уцелевшей лестнице, она встретила на улице отца:
– Я кричу: «Папа, все рухнуло. Там Анечка».
«Чиновники убили мою дочь»
Елена рвалась обратно в подъезд, но люди ее не пускали, чувствуя запах газа. Вся боль и гнев Елены были направлены на представителей власти, ответственных за состояние дома:
– Когда все это случилось, я прокляла свой родной дом, и свой родной город. Я прокляла всех чиновников, которые могли не допустить этого... Эти люди должны ответить за все, – заявляла она.
По словам Елены, жильцы, включая ее мать, на протяжении 15 лет активно обращались во все инстанции:
– Чиновники знали, что дом в трещинах, что фундамент держится на подпорках, что подвал превратился в болото. И ничего не делали. Отвечали отписками.
Она также отвергла обвинения в адрес жильцов, которые якобы своими перепланировками (установкой душевых кабин, ванн) перегрузили коммуникации:
– А как же нам было поступать? В городе уже давно закрылась последняя баня. Ездить мыться в Александров раз в месяц? Мы же не скот,– с горечью говорила Елена.
На момент разговора она жила у подруги и с трудом пыталась вернуться к работе. Как она призналась, легче не становилось.
Отдельной болью для нее стало поведение чиновников после трагедии. По словам Елены, люди, которых она считала виновными в смерти дочери, не только не принесли извинений, но даже не выразили формального соболезнования.
Символическое наказание
Вскоре после трагедии губернатор Владимирской области Николай Виноградов подписал постановление о выделении средств на расселение оставшихся без крова семей. Общая сумма составила 54 миллиона 460 тысяч рублей. Рассматривались варианты строительства нового дома или выплаты денежной компенсации из расчета 28 100 рублей за квадратный метр утраченного жилья.
Уголовное дело расследовалось долго. Судебный процесс над главным фигурантом – бывшим сити-менеджером города Струнино Александром Горшковым – состоялся лишь спустя шесть лет, в 2017 году.
Следствие установило, что еще в 2008 году. Горшков создал комиссию для оценки технического состояния дома. Эксперты единогласно признали здание аварийным и подлежащим расселению. Однако, вопреки этому заключению, Горшков расселять никого не стал.
Вместо этого он отдал распоряжение о проведении в доме текущего, то есть косметического, ремонта. В суде он объяснял то же, что и раньше – денег не было. Своей вины в произошедшем он не признал.
Приговор Александровского городского суда Владимирской области был оглашен 17 апреля 2017 года. Александра Горшкова признали виновным в халатности, повлекшей по неосторожности смерть двух и более лиц. Ему было назначено наказание в виде 5 лет лишения свободы.
Однако чиновника освободили по амнистии. В итоге, отбывать назначенный срок Горшкову не пришлось.
По материалам «КП»-Владимир