Рассказ 12
Вот уже несколько недель глава ТСЖ-5 Ираида Луисальбертовна Люмпенштейн и участковый Эммануил Лебедев ведут себя крайне странно в обществе друг друга: то задумчиво глядят вдаль, то друг на друга, то одновременно хватаются за один и тот же предмет, случайно соприкасаясь пальцами, то вздыхают невпопад, то глупо улыбаются, а то вдруг начинают через слово извиняться или язвить и ругаться. Госпожа председательница, как дама более рассудительная, решила, что пора менять эту дурацкую ситуацию.
Ожившей биссектрисой Люмпенштейн яростно ходила из угла в угол своего кабинета. Под ее брюнетистым теменем армия мудрецов и прочих аксакалов пыталась найти ответ на мучающий Ираиду вопрос. Время от времени они подскакивали, а некоторые даже подпрыгивали, когда их хозяйка резко меняла траекторию движения. Внезапно один из мудрецов воздел перст вверх, а лицо нашей главы ТСЖ-5 озарила довольная улыбка. Ненадолго.
– Ну, допустим, – госпожа председательница, прекратив делить шагами свой кабинет на два равных треугольника, присела на краешек стола, – я куплю ему подарок, или смастерю, или испеку, или наколдую, или – на худой конец – отберу у кого-нибудь, но под каким предлогом я ему его всучу? Он же обязательно будет искать подвох и провокацию. Я же знаю таких… Я же сама такая!
Поскольку в кабинете никого не было, стало быть, никто ей на этот вопрос не ответил. А армия под теменем Люмпенштейн продолжила наступательные действия на фантазию своей хозяйки. После продолжительных боев, в ходе которых погибла не одна дивизия нервных клеток, фантазия, наконец, сдалась и выдала на-гора одну идею.
– Ну, конечно! В рамках конкурса на звание ТСЖ образцового содержания, а также ради повышения уровня счастья самих жильцов мы устроим праздник на все дома, входящие в нашу компетенцию. С песнями, танцами и подарками, разумеется. В конце концов, для чего мы отремонтировали стоящую еще с советских времен «эстраду». Конечно, тогда придется дарить подарки еще нескольким людям. – Ираида Луисальбертовна пожала плечами и плеснула себе в стопку хреновухи, которую делала бабуля Плющ. – Зато Эммануил ничего не заподозрит и не решит, что председательница сошла с ума до такой степени, что стала одаривать участкового.
И пока новые волны сомнений не хлынули в ее душу, Люмпенштейн проворным движением опрокинула стопку.
Глава ТСЖ-5 сдержала данное себе обещание и устроила народное гулянье в отдельно взятых домах. Благо, что тратиться на его подготовку практически не пришлось: оставшихся с первомайского праздника украшений оказалось достаточно, чтобы нарядить опоры ЛЭП и уличные фонари во флаги, шары, цветы и прочую развеселую атрибутику.
Граждане домов ТСЖ-5, конечно, удивлялись, что это за праздник такой – День Всеобъемлющего Счастья. По заведенной традиции голосом гражданского возмущения был Леонид, житель 27 квартиры и по совместительству второй заместитель старшего по подъезду:
– Я не собираюсь купаться в лучах непонятного счастья! Что, у всех жизнь в мед превратилась, что вы повелись на абстрактные обещания Люмпенштейн о лучшей жизни? Вы видели коммуналку за июнь? А за июль? – мужчина бил себя в грудь и пытался ударить в лицо каждого, кто хотел успокоить его мятежную душу.
Были и те, кто активно поддерживал новый праздник. Например, цветочник Матвей, чем магазинчик был тут же на первом этаже их многоквартирного дома:
– Уважаемый, разве вам помешает дополнительный источник серотонина и дофамина? – сказал цветочник и показал ему характерный знак пальцами: большой и мизинец смотрят в стороны, в то время как остальные пальцы сжаты в кулак.
Разумеется, Матвей радел исключительно за свой цветочный бизнес, ну, и за бесплатный яблочный сидр, который госпожа председательница обещала выделить для общего праздничного стола. Леонид, словно уловив мысли цветочника о выпивке, решил уточнить:
– Ну, хотя бы нальют в честь такого события?
– Ираида Луисальбертовна обещала, что... – начал было Матвей
– Ну, и ладненько, – Леонид, не дослушав собеседника, мечтательно закатил глаза и пошел выбирать себе праздничный наряд. За отсутствием гласа возмущения все остальные жители дома также облачились в предпраздничное настроение.
День праздника
– Для начала нужно одарить кого-то нейтрального, чтобы не вызвать подозрения.
Ираида стояла у дверей квартиры госслужащих Смирновых, гадая на сколько сильным будет удивление Данила и Снежанны, когда она с добродушным выражением на лице примется дарить им подарки. Для них она припасла очень полезные, как полагала сама председательница, вещицы. Однажды во время плановой проверки проводки она заметила, что в доме Смирновых очень много дерева. Дико много. Начиная с мебели и обшивки стен, и заканчивая, временами, деревянным выражением лица самой Снежанны. По сему случаю Ираида решила подарить им набор плотницких инструментов.
«А с подарками я не прогадала», – размышляла Люмпенштейе, наблюдая чудесное исполнение танца радости Данила, который отродясь в руках даже стамески не держал, а уж о струбцине он, как истинный джентльмен, при дамах предпочитал даже не думать. А все от того, что ненароком подслушал, как сантехник Трифон рассказывал слесарю Игорьку, что некая дама наградила его струбциной. Не поняв, о чем идет речь, он сделал для себя очень страшные выводы о моральном облике Трифона Серова, некой дамы и Игорька… на всякий случай.
Супруга Смирнова Снежанна Викторовна тоже с лихвою оправдала Ираидины ожидания: в обнимку с всученной бензопилой она явила на лице то самое дубовое выражение удивления, которое не раз доводилось лицезреть нашей председательнице. Сама же Снежанна выглядела как баобаб. Все-таки девять месяцев беременности сказались на ее фигуре. Или теперь ее впору называть не Снежанна, а Снежна Баба... Множество разнообразных мыслей пронеслось в ее голове: от «Кто здесь?» и «Доколе мы будем терпеть глумления председательницы!?» до «У меня молоко убежало» и «Для активации команды нажмите клавишу «решетка»«. О какой решетке шла речь Смирнова не поняла. Однако вербальное воплощение нашла только одна мысль:
– Ираида… простигосподи… Луисальбертовна, у вас что, не все дома? – Округлила и без того слишком круглые глаза Снежанна.
– У меня вообще никого нет дома! Я живу одна, и я, как видишь, – тут, – ответствовала госпожа председательница. И не слушая очередной реплики жителя вверенных ей домов, она развернулась и покинула порог Смирновской квартиры.
Все еще день праздника
Несколько раз Эммануил пытался сосредоточиться на рассказе своего подчиненного Генки, но его мысли постоянно уходили прочь от повествования. А если конкретнее, то все его мысли были о подарке для Ираиды. Это раньше он мог спокойно зайти в магазин и купить первую попавшуюся безделушку для председательницы. Конечно, он и сейчас мог зайти в любой магазин и купить все, что угодно. Впрочем, нет, не все. Например, приобрести пару кило обогащенного урана даже с его выдающимися способностями достать, урвать, найти было бы крайне проблематично. Впрочем, и обедненный уран тоже не получилось бы купить. Тем не менее, все, что бы он ни купил должно иметь какой-то смысл. И самое главное – иметь хороший смысл. Такой, чтобы буйная фантазия Ираиды не смогла извратить всей искренности порыва Лебедева.
«Может ей кухонный комбайн подарить?.. Или велосипед? Гель для душа? Сапоги из оленьей шкуры? Облигации? Речных раков в аквариуме? Настольную лампу? Паяльную станцию? Фейхоа?» Эдуард размышлял с такой яростью, что Саня невольно испугался за здоровье начальника:
– С тобой все хорошо?
– Да, конечно, воздухом подавился, – невпопад ответил участковый. – Что ты там говорил?
– Я спрашивал, что ты подаришь Ираиде на праздник?
«Я бы ей свое сердце подарил, будь на то моя воля», – грустно улыбнулся промелькнувшей мысли Эдуард, но вслух сказал:
– А с какого перепугу я должен ей что-то дарить? – он состряпал выражение крайнего негодования на лице. – Сань, сходил бы ты прогулялся, мне нужно позвонить.
Санёк безоговорочно подчинился, и чуть ли не вприпрыжку побежал куда-то в сторону торца дома, где уютно расположилось кафе бабули Плющ. И где ему всегда была рада Маринка, дородная дальняя родственница бабули, которая приехала из деревни поступать в кулинарный техникум. И поступила. И даже на отлично закрыла уже два курса. И теперь подрабатывает у бабули в кафе. И практику заодно проходит.
– Ираида? Здравствуй! – улыбнулся в трубку Эммануил. – У меня к тебе вопрос: можно ли вынуть сердце из одного человека и вставить в другого? – На одном дыхании выпалил Лебедев в трубку.
– Эммануил, мне кажется, по такому вопросу лучше позвонить фельдшеру Виноградову. А еще лучше – дипломированному хирургу-кардиологу-трансплантологу, – Ираида выделила слово «дипломированному». – Тебе ведь нужно, чтобы хотя бы один из пациентов выжил? – Люмпенштейн, конечно, удивилась такому странному вопросу, но вида не подала. – И, да, здравствуй.
– Эмм, спасибо! – поняв, что спросил глупость, Эдуард решил быстро перевести разговор в другое русло. – Ты сегодня придешь на праздник?
– Зачем? – ухмыльнулась Ираида в трубку. – Я – глава управляющей компании, которая устраивает данный праздник... Зачем мне появляться на нем?
– Шутишь, да? – робко спросил Лебедев.
– Да, – по-доброму рассмеялась Люмпенштейн.
– Ну, тогда до встречи! – в ответ улыбнулся участковый.
– До встречи!
Однако вопрос подарка все никак не желал решаться. Не дарить же ей свое сердце в самом деле.
Нужно подарить что-то с двойным смыслом, а потом, если что, просто сделать вид «ой, как интересно получилось». С этими мыслями он завел мотор авто и поехал по магазинам. На часах уже полдень, а у Эммануила не родилось ни единой идеи. Часы на площади отбили три часа, а он так ничего и не купил. С каждым новым прилавком энтузиазм Лебедева улетучивается, с каждым новым стеллажом негодование в нем растет.
И вот когда уже чаша его терпения готова была излиться через край Ниагарским водопадом, на него с дерева прыгнул крохотный котенок и жалобно запищал, заранее предотвращая своим писком праведный гнев напуганного мужчины. Миллион различных эмоций пролетело по его лицу пока не остановилось на чувстве полного (почти полного) удовлетворения: на черненьком тельце маленького усача красовалось белоснежное пятно в форме сердца. «Банальщина!» – воскликнете вы, мои дорогие читатели. «Милота!» – возразит вам Эммануил.
Участковый с облегчением и осторожностью засунул котенка под куртку и довольный направился к машине.
За три дня до праздника. Нет, тут не ошибка. Это действительно скачок во времени назад.
Ираида уже три часа кряду рыскала по интернет-магазинам. Время от времени она отправляла в корзину различные предметы романтического толка: подушечки с танками, кулоны с сердечками, пистолеты-зажигалки, галстуки всевозможных расцветок, пасторальные картины, коробки конфет, рукописи с сонетами Шекспира, набор японских мечей, блок жевательной резинки «Love is...» и даже айфон последней модели.
– Все не то! Не то! – вскидывала она руки. – И не так!
И в тот самый момент, когда председательница собиралась остановить свой выбор на плюшевом медведе, исполняющем песни Стиви Уандера – и не какую-то там одну, а целый альбом в студийном качестве, – вот тогда-то она и услышала писк за окном. Источником скрипа оказался крошечный котейка. Как вы, мои дорогие читатели, догадываетесь, котик был черным с большим белым пятном в форме сердца на спинке.
– Какой хороший! – позволила себе восхититься суровая женщина. – Вот тебя я и подарю.
Вечер праздника
Во дворе дома 29/61 прямо перед эстрадой вовсю шло торжество. А Ираида стояла в своем кабинете и никак не могла найти котенка. Она готова была разрыдаться от досады, но рисковать макияжем не рискнула, поэтому взамен слез, она рассердилась.
– Ну, почему все не может пройти гладко и без проблем?! – спрашивала она у своего отражения в зеркальце пудреницы. – Потому что ты плохо себя вела, негодная девчонка, – ответило ей отражение голосом Дмитрия Нагиева. Во всяком случае, ей так показалось.
Дверь тихонько приоткрылась и в проеме показалась блондинистая голова Лебедева:
– Привет! Я тут мимо проходил и решил захватить тебя на праздник, – улыбнулся Эммануил.
Люмпенштейн расправила плечи, взяла себя и сумочку в руки и ответила:
– Дай мне пару минут. Можешь пока располагаться, – Ираида кивнула в сторону кресел для посетителей в коридорчике перед ее кабинетом, а сама стала соображать, кем или чем заменить котика. Ничего нормального в голову не пришло, поэтому она сгребла в кучу все, что она перед этим заказала в интернет-магазине. Даже брелочки с голубями на фоне Эйфелевой башни и раскраски с радужными единорогами. К Лебедеву она выходила очень медленно: «Был бы у меня в запасе хотя бы еще один день, я бы все зоомагазины поставила на уши, но отыскала такого же котенка», – хотела подумать Ираида, но ее мысль прервал веселый голос Эммануила:
– А у меня есть подарок для тебя!
– А у меня их сотня! – выпалила Люмпенштейн, подошла к участковому и высыпала ему в руки кучу всевозможных романтических штуковин.
– О-о! Спасибо! А у меня для тебя только один.
Эммануил аккуратно положил все подарки на кресло и снова развернулся к председательнице.
– Не может быть! – воскликнула Ираида, когда из-за пазухи куртки Лебедева показалась наглая черная мордаха. – Но как?
Эммануил начал пояснительный рассказ о том, как у него появился котенок. Не опуская подробный отчет об ассортименте всех посещенных им магазинов в радиусе нескольких километров. После того, как Ираида в третий раз попыталась скрыть подкрадывающуюся зевоту, он все-таки произнес:
– В общем, с праздником! – Лебедев протянул животинку председательнице.
– Он замечательный! Спасибо тебе, Эммануил! – Ираида, сама того не ожидая, крепко обняла участкового и поцеловала куда-то в район уха.
– Ну, пойдем во двор, а то там без приветственной речи того, кто все это устроил, праздник считается ненастоящим, – выдохнул Эммануил, слегка смутившись близости с главой ТСЖ.
– Идем, – Ираида взяла Эммануила за руку и потянула из дома.
А с другой стороны дома Снежанна Смирнова уже несколько часов подряд пилила дрова, бревна и прочие чурки той самой бензопилой, что поначалу так удивила ее. Теперь же она просто не могла остановиться.
А Ираида с Эммануилом стали гораздо чаще встречаться: то кофе попить, то чай, то с котиком поиграть. Ну, и пообжиматься, конечно. Но случилось это гораздо позже. Впрочем, путь к счастью не всегда короток. А уж к всеобъемлющему – тем более.