Мне 33 года и я уже три года на сайте знакомств. Это как второй, неоплачиваемый и эмоционально затратный труд. За это время прошла через всё: мимолётные чаты, которые затухали через три дня, встречи, где с первых минут ясно — не твой человек, болезненные расставания и даже одно сожительство. Оно длилось полгода и развалилось, оставив после себя только ощущение выгорания и коробку забытых вещей на балконе.
А потом появился Алексей. Сорок один год. В анкете солидно, без пафоса: «не женат, детей нет, ценю честность». Мы начали общаться. Он был умным, начитанным, с чувством юмора. Через пару недель встретились. Понравился. Взрослый, уверенный. Рассказал, что восемь лет жил с женщиной, но «не сложилось». Позже, уже в доверительном разговоре, вырвалось: она забеременела, а он… заставил ее прервать. Сказал это без тени сожаления, скорее как констатацию факта: «Не время было, не те обстоятельства». Мурашки побежали по коже, но я тогда заглушила внутренний голос: «У всех есть прошлое».
У меня тоже есть прошлое. И настоящее — сын Егор, двенадцать лет. Алексей отреагировал на это нормально, даже старался наладить контакт. А потом началось давление. Сначала намёками, потом прямым текстом.
«Хочу сына. Настоящего продолжателя. Ты же можешь родить?» — спрашивал он, глядя на меня так, будто проверял качество товара.
Я отшучивалась: «Егор у меня самый что ни на есть настоящий». Но он не смеялся.
Потом пошли конкретные условия: «Если что, ребёнок будет под моей фамилией. Это принципиально». И это при том, что слова «семья» или «брак» в его лексиконе не появлялось. Как будто речь шла о бизнес-проекте: он — инвестор, предоставляющий фамилию, я — исполнитель, обязанный поставить на конвейер наследника.
И тут пазл начал складываться. О его жизни. Он живет с мамой. Не «помогает пожилому человеку», а именно живет. В одной квартире. Купил вторую — для сдачи в аренду, но сам не переехал. «Маме одной тяжело», — говорил он. Эта «тяжело» выглядела так: он, успешный, с деньгами мужчина, возит её на машине на дачу, в магазин, к подругам. Она готовит ему борщи и гладит рубашки. Они — идеальная, законсервированная пара «мать-взрослый сын». Душа в душу. Я стала появляться в этой идиллии как угроза, как соперница, посягающая на её собственность.
Я чувствовала её холод по телефону, когда он звонил при ней. Слышала в его рассказах эхо её «мудрых советов»: «Лена, мама говорит, что с ребёнком от первого брака будут сложности…», «Мама считает, что для женщины главное — родить, а штамп в паспорте — не главное». Он не защищал меня. Он транслировал.
И в какой-то момент этот сын, которого он так яростно захотел, стал для меня выглядеть не как мечта о семье, а как отчаянная попытка сорокалетнего мальчика вырваться из-под маминой юбки. Создать свою ячейку, свой проект, чтобы наконец почувствовать себя взрослым. Но — на своих условиях. Без обязательств передо мной как перед женщиной и будущей матерью. Просто получить результат.
Я решила поставить точку. Сказала прямо, глядя ему в глаза: «Леша, у меня уже есть сын. Я доказала, что могу рожать и растить. Второго ребенка я рожу только от законного мужа. Того, кто захочет быть не просто биологическим папой, а мужем и отцом для обоих моих детей. Не от «просто так».
Он опешил. Видимо, привык, что женщины соглашаются на его условия — он же «хорошо зарабатывает». Но для меня его заработок был другим красноречивым фактом. Он был жадным. Жадным до своих денег, своего комфорта, своего пространства. Не отдавать часть себя, не жертвовать своим уютным симбиозом с мамой.
На этом наши отношения зашли в глухой, непроглядный тупик. Мы еще иногда видимся, но это уже не разговор, а тягостное молчание между двумя людьми, которые поняли главное: ему нужна инкубаторная курица с правильной фамилией для наследника, а мне — любящий человек, который захочет разделить со мной не только постель, но и жизнь, со всеми её сложностями, детьми, радостями и штампом в паспорте. И эти две картины мира — не просто разные. Они взаимоисключающие.
И я снова одна. Но на этот раз — не с чувством поражения, а с холодной, горькой ясностью. Иногда лучше тупик, чем дорога, ведущая в чужую, чёрствую и безрадостную жизнь.
История 2
Иногда красота бывает самой коварной ловушкой. Особенно мужская красота, подкрепленная уверенностью, которая с первых секунд гипнотизирует. Такой был Марк. С сайта знакомств. Его анкета была с профессиональными фото, где он улыбался обаятельно и чуть снисходительно, будто знал секрет вселенской гармонии. В жизни он оказался еще эффектнее — высокий, с идеальной стрижкой, взглядом, который будто говорил: «Расслабься, ты уже в хороших руках».
Первое свидание было безупречным. Ужин в милом кафе с вином. Он рассказывал занимательные истории, шутил, слушал меня с видом человека, которому действительно интересно. Никаких двусмысленностей, никакого давления. Под конец вечера он галантно подвез меня до дома, поцеловал в щеку и сказал: «Было прекрасно. Позвоню завтра». И я, наивная, летела на крыльях. Наконец-то повезло!
Он позвонил на следующий день после обеда. Голос в трубке был бархатным и уверенным: «Скучаю. Купил билеты на тот фильм, о котором ты вчера упоминала. В восемь. Встречаемся у кинотеатра?» Я была на седьмом небе. Он запомнил! Он купил билеты! Какая внимательность, какая романтика!
Встретились. Он был так же ослепителен. В фойе купил попкорн и воду, шутил. Я чувствовала себя героиней хорошего сериала. Пока не погас свет.
Фильм и правда был интересным, захватывающим. Но через пятнадцать минут я перестала его замечать. Его рука, сначала небрежно лежавшая на подлокотнике, переместилась ко мне на плечо. Потом пальцы начали перебирать мои волосы. Я слегка отстранилась, делая вид, что очень увлечена сюжетом. Он проигнорировал. Через минуту его лицо оказалось в сантиметрах от моего, и он попытался поцеловать меня в губы, прямо в полутьме зала, под звуки диалогов с экрана.
Я обомлела. Отстранилась резче, прошептала: «Марк, что ты? Не сейчас. Я хочу посмотреть фильм».
Он усмехнулся в темноте, будто я сказала что-то забавно-наивное: «Расслабься, здесь темно, никто не видит». И снова потянулся.
В голове у меня что-то щелкнуло. Романтический туман рассеялся в один миг. «Я сказала нет», — уже четко и громко, не шепотом, проговорила я, отодвигаясь к краю кресла. Он на секунду замер, затем откинулся на спинку своего кресла с видом оскорбленного достоинства. Остаток сеанса прошел в ледяной тишине с его стороны и в полной внутренней тревоге — с моей.
Когда зажегся свет, он встал, не глядя на меня. «Пойдем», — бросил он сухо.
Мы вышли на улицу. Прохладный воздух обжег лицо. Он остановился, закурил и выдохнул дым, глядя куда-то мимо.
«Я снял неподалеку квартиру. На пару часов. Поедем», — заявил он тоном человека, объявляющего о решении, которое не подлежит обсуждению.
Это был не вопрос. Не предложение. Это был ультиматум, обернутый в якобы «заботу». Меня бросило в жар от нахлынувшей смеси обиды, злости и страха. Это тот самый «идеальный» мужчина?
«Я никуда не поеду», — сказала я, и мой голос, к счастью, не дрогнул. — «Наше свидание окончено. Я поеду домой».
Он резко повернулся ко мне, и в его глазах, таких красивых еще час назад, заплясали искры раздражения и высокомерия.
«Ты серьезно? После того как я так ухаживал? Ресторан, кино? Я все правильно делал! Ты чего ждала? Долгих ухаживаний? Мы же взрослые люди!»
В этот момент его красота растворилась, как дешевый грим. Передо мной стоял просто красивый, избалованный, уверенный в своем праве на всех и вся нарцисс. Его «ухаживания» оказались не проявлением интереса ко мне как к личности, а предоплатой. Чеком, который он выставил и теперь требовал оплатить.
«Да, я ждала уважения, — ответила я, ловя такси глазами. — И знаешь что? Твои «правильные действия» — это твои представления. «Как положено»? Кем положено? Тебе? Твоим друзьям? Это не мои правила. Играй в свои игры один».
Я поймала первую же свободную машину, не оглядываясь на его изумленно-возмущенное лицо. В салоне тряслись руки, но на душе было странно спокойно и… чисто. Чисто от фальши.
Он написал мне поздно ночью: «Не понял, в чем проблема. Переигрываешь».
Я не ответила. И удалила его номер. Потому что поняла главное: никакая внешняя привлекательность не стоит того, чтобы тебя воспринимали как приложение к оплаченному ужину. А его «правильный сценарий» оказался самым что ни на есть неправильным — сценарием человека, который не видит в женщине ничего, кроме цели для завоевания. И ему никогда не понять моего простого вопроса: «Кем положено?». Ответа для нас, очевидно, не существует.