🌲 Часть 2 . Миша тоже это чувствовал. Каждый раз обнимая за шею своего серого брата, он сжимал его чуть крепче, словно пытаясь удержать ускользающее время. Он ещё не знал, что скоро ему придётся сделать самый трудный выбор в своей маленькой жизни: выбор между эгоистичным желанием владеть и настоящей любовью, которая умеет отпускать. Но пока они были вместе и каждый миг этого единства был драгоценным даром судьбы, который они будут помнить до конца своих дней.
Весна в тот год выдалась бурной и стремительной словно природа спешила наверстать упущенное за долгие месяцы ледяного сна. Ручьи, освободившиеся от ледяного панциря, с ревом неслись к реке, ломая остатки льда. Воздух наполнился пьянящими ароматами хвои и мокрой земли. Но вместе с пробуждением в лесах проснулась и древняя неукротимая кровь в жилах Бурана. Теперь это был уже не забавный щенок и даже не подросток - перед обитателями лесной избушки предстал великолепный молодой хищник, чья мощь вызывала уважение даже у бывалого охотника Кирьяна. Холка зверя достигала пояса взрослого человека, а мышцы перекатывались под густой шерстью словно стальные пружины, готовые распрямиться в любой миг.
Изменение в поведении зверя становились всё заметнее. С каждым восходом солнца Буран становился всё беспокойнее. Он часами мог ходить вдоль забора словно часовой вглядываясь в густую чащу леса. Его янтарные глаза раньше светившиеся игривым задором теперь подёрнулись дымкой тоски. Он часто замирал подняв нос к ветру и жадно вдыхал запахи недоступные человеческому обонянию: запах свежего следа оленя, дух соперников бродящих где-то за горизонтом... Двор, который когда-то казался ему целым миром, превратился в тесную клетку. Миша видел это и сердце его сжималось от предчувствия неизбежной беды. Он старался играть с другом как раньше, но Буран лишь снисходительно позволял себя гладить, а его взгляд всё чаще улетал туда, где начинались владения дикой природы.
Первый тревожный звонок прозвенел в начале мая.К Кирьяну заехал знакомый егерь с соседнего участка, чтобы обсудить планы по отстрелу больных животных. Увидев огромного волка лежащего на крыльце без привязи, гость побледнел и медленно потянул двустволку с плеча.
- Кирьян, ты умом тронулся, - прошептал он, не сводя глаз с хищника. - Это же машина для убийства, он тебе глотку перегрызет и внуком закусит.
Буран не зарычал, но медленно поднялся, шерсть на его загривке встала дыбом, хотя он не собирался нападать первым. Дед Кирьян встал между соседом и зверем, положив руку на ствол чужого ружья.
- Ну, это мы ещё посмотрим, - уклончиво ответил дед.
Что ему принадлежит по праву рождения свободу иначе он либо захиреет от тоски либо кто-то из людей убьёт его со страху
- Ты хочешь увидеть его шкуру на стене у соседа, - эти слова ,брошенные на прощание, больно ударили мальчика в самое сердце.
Его эгоистичное желание иметь друга рядом боролось в нём с пониманием высшей справедливости. Всю ночь Миша проплакал в подушку, а утром вышел на крыльцо с сухими красными глазами. Решение было принято они вышли на рассвете Миша, дед Кирьян и Буран. Старик специально выбрал маршрут в самую глухую часть тайги, куда не забредали грибники и охотники. Долго шли по бурелому через болото и овраги. Буран бежал впереди то и дело оглядываясь, словно спрашивая мы идём на охоту? Наконец-то настоящая охота, он был счастлив, не подозревая, что это их последняя совместная прогулка.
Лес становился всё гуще, деревья стояли стеной, закрывая небо. Наконец они вышли к старой вырубке заросшей молодым ельником. Дальше начинались дикие земли, владение медведей и волчьих стай.
- Здесь,- коротко бросил дед и остался стоять у края поляны, опираясь на посох. - Иди попрощайся, только не затягивай, душу не рви ни себе, ни ему.
Миша подозвал Бурана, волк подбежал, радостно виляя хвостом и ткнулся мокрым носом в ладонь. Он ждал игры, ждал команды. Мальчик опустился перед ним на колени, обхватил мощную шею руками и зарылся лицом в густую пахнущую хвоей и шерсть. Слёзы снова подступили к горлу, но он сдержался. Нельзя, чтобы зверь чувствовал его слабость.
- Прости меня,братан, - прошептал Миша, и голос его дрогнул. - Я не хочу этого, но так надо. Ты должен жить там, где твой дом, не в сарае, а здесь. Ты сильный, будь вожаком и никогда не подходи к людям с ружьями, слышишь никогда.
Дрожащими пальцами Миша расстегнул ошейник- старой кожаный ремень, который он сам переделал для щенка год назад. Ошейник упал на траву с глухим звуком символизируя разрыв последней нити связывающей зверя с миром людей. Буран не сразу понял, что произошло. Он встряхнулся, удивлённо посмотрел на лежащий предмет потом на Мишу. В его глазах мелькнуло не понимание: почему хозяин плачет, почему пахнет таким горем. Волк лизнул солёную щёку мальчика пытаясь утешить.
- Иди! - крикнул Миша отталкивая его.- Иди отсюда ,ты свободен.
Буран отступил на шаг, склонив голову набок он смотрел на мальчика. В этом взгляде читалась работа мысли, зверь понял - его не прогоняли со злобой, его отпускали с любовью. Он чувствовал, как тяжело даётся это решение его двуногому брату. Волк медленно развернулся, сделал несколько шагов в сторону к чащи, потом остановился посмотрел прямо в глаза Мише. В этот момент между ними произошёл безмолвный диалог, понятный только им. " Я запомню",- говорили янтарные глаза. " Я буду ждать",- отвечало сердце мальчика.
Издав короткий негромкий рык, больше похожий на прощальный вздох, Буран сорвался с места. Его мощное тело серой молнией мелькнуло среди кустов. Через мгновение он исчез словно растворился в зелёном сумраке леса. Миша стоял на коленях, сжимая в руке пустой ошейник, и смотрел в ту сторону, где скрылся его друг. Ему казалось, что вместе с волком ушла часть его собственной души. Дед подошёл и положил тяжёлую руку на плечо внука.
- Ты поступил как мужчина, Михаил, - тихо сказал он. - Ты дал ему жизнь дважды. Первый раз, когда спас от холода, и второй раз сегодня, когда подарил свободу. Пойдём домой. На обратном пути они молчали, только тайга шумела, но для Миши она теперь казалась пустой. Он не знал, как будет жить дальше. Просыпаясь по утрам и не находя мокрый нос у себя под боком, он не знал, что судьба уже начала плести новый ещё более сложный узор для его жизни.
Прошло время, Миша повзрослел, научился читать следы зверей не хуже деда. Боль разлуки притупилась, превратившись в светлую печаль. Иногда, сидя у костра, он всматривался в темноту, надеясь увидеть знакомый силуэт. Но лес хранил свои тайны. Никто в округе больше не видел огромного волка с белым пятном на лбу. Люди говорили, что он ушёл далеко на север, возглавил свою стаю и стал легендой. Но Миша верил, что однажды они встретятся. Но он не мог знать, что это встреча произойдёт при обстоятельствах, когда кровь будет стынуть в жилах.
Два года пролетели как один день. Настала та самая зима, о которой старики потом будут слагать легенды. морозы ударили такие, что птицы замерзали на лету, а стволы деревьев трещали как пушечные выстрелы. В один из таких дней, когда небо было ясным и обманчиво спокойным, двенадцатилетний Миша отправился проверить дальние капканы на зайцев. Он был уверен в себе, ведь он знал этот лес, как свои пять пальцев. Но он забыл главное правило тайги - она никогда не бывает предсказуемой. Природа готовила ему испытание, пройти которое в одиночку было невозможно.
Белая мгла уже подбиралась к стопкам,готовясь проглотить мир, и где-то там в глубине этой мглы пробуждались силы готовые напомнить человеку о его ничтожестве перед лицом стихий.
Далеко в недоступных ущельях поднял голову огромный вожак стаи, почуяв в ветре что-то до боли знакомое и тревожное.
... Тот день начинался обманчиво спокойно, небо над тайгой сияло такой пронзительный синевой, что на него было больно смотреть. Солнце висело над лесом, создавая иллюзию тепла, но опытный таежник знал цену этой красоте. Термометр у входа в избу замер на отметке тридцать пять, но воздух был сухим и неподвижным от чего мороз казался вполне терпимым. Миша чувствовал себя уверенным хозяином леса, за прошедшие два года он вытянулся, плечи стали шире, а движения скупыми и точными как у деда. Он научился читать книгу леса, различал следы соболя и горностая знал, где прячутся рябчики в снегопад и как обойти опасные наледи на ручьях.
- Я проверю силки у чёртова оврага, деда, - крикнул он накидывая на плечи лёгкий рюкзак и поправляя шапку ушанку.- К обеду вернусь.
Кирьян, занятый починкой снегоступа, поднял голову и внимательно посмотрел на внука, затем перевёл взгляд на горизонт, где едва заметной полоской темнела кромка неба.
- Не нравится мне этот цвет, Михаил, - проворчал старик нахмурив густые посеребреные инеем брови.- Тучи свинцовые на западе как бы низовка не пошла дальше, ты далеко не ходи и если ветер переменится, сразу домой. Тайга шуток не любит.
- Да я мигом, - отмахнулся подросток, вставая на широкие охотничьи лыжи.
Юношеская самонадеянность шептала ему, что он справится с любой напастью. Первые три версты он прошёл легко, лыжи весело скользили по насту, мороз взбодривал, заставляя быстрее бежать. Но когда Миша добрался до оврага мир вокруг начал стремительно меняться. Сначала исчезло солнце, его словно накрыли гигантским серым одеялом. Затем верхушки деревьев тревожно зашумели, хотя внизу всё ещё было тихо. А потом на лес обрушился ад. Ураган налетел не постепенно, а мгновенно, словно кто-то открыл врата в ледяную преисподнюю.
Ветер ударил в грудь с такой силой, что Миша едва устоял на ногах. Видимость упала до вытянутой руки, снег летел не сверху, а оказалось со всех сторон жёсткий, колючий, забивающий нос и рот, залепляющий глаза. Это была та самая белая мгла, который боятся даже медведи в берлогах.
Все ориентиры исчезли - не было ни севера, ни юга только воющий хаос. Миша понял, что попал в беду, но паники ещё не было. Он развернулся, пытаясь по своим следам выйти обратно на тропу, но следов уже не было, ветер стёр их за секунды. Мальчик двинулся интуитивно, как ему казалось в сторону дома. Он шёл, наклонив голову, прикрывая лицо варежкой, пробираясь
сквозь плотную завесу снега.
Он должен был уже увидеть знакомую просеку, но вокруг были только не знакомые искривлённые стволы, похожие на чудовища. Холод, который поначалу лишь бодрил, теперь начал прощупывать слабые места в одежде. Пальцы ног начали неметь, а лицо превратилось в ледяную маску. Беда пришла не одна: в условиях нулевой видимости Миша не заметил, как вышел на край крутого склона занесённого рыхлым снегом. Один неверный шаг и... лыжа попала в пустоту, земля ушла из под ног, он полетел вниз кувыркаясь и сшибая собой кусты.
Падение закончилось резким ударом в ствол старой ели и резкой болью в правой ноге. Миша закричал, но ветер мгновенно унёс его крик, заглушив его своим воем. Мальчонка попытался встать, но нога отозвалась такой дикой болью, что в глазах потемнело. Лодыжка распухла мгновенно, идти он не мог, ползти по глубокому снегуру в такую бурю тоже было невозможно. Словом, он оказался в ловушке, на дне глубокой ямы отрезанный от мира стеной бушующей стихии.
Сумерки сгустились быстро, превратив серую мглу в чернильную тьму. Температура начала стремительно падать, мороз перевалил за сорок. Это был тот смертельный холод, который не просто морозит кожу, а проникает внутрь замораживая даже мысли. Миша сжался в комок под корнями дерева, пытаясь сохранить остатки тепла. Он понимал, если уснёт, то уже не проснётся. Страх, липкий и холодный, начал заползать в душу. Он представил деда, который сейчас сходит с ума, пытаясь пробиться сквозь пургу, хотя понимает, что в такую погоду поиски это самоубийство.
Он один совсем один в бескрайнем океане холода. Ветер немного стих, но мороз стал ещё злее. Тишина, наступившая после воя бури, была ещё страшнее. И в этой тишине Миша услышал звуки похожие на скрип снега, тяжёлое дыхание. Это был не ветер: кто-то ходил рядом. Хищники?! Они не спят в такую погоду, голод гонит их на поиски хоть какой- нибудь еды. Мальчик нащупал на поясе нож - единственную смешную и бесполезную защиту против хозяев тайги. Он не видел их, но чувствовал как те скользили между деревьями. Возможно это была стая одичавших собак или рысь, или даже волк- изгой, для которых раненный человек лёгкая добыча.
- Уходите,- прошептал Миша, его губы едва шевелились, сознание начинало мутнеть. Ему вдруг стало жарко, захотелось расстегнуть куртку, снять шапку. Казалось, что он сидит дома у раскалённой печи и дед Кирьян наливает ему горячий чай с малиной.
" Надо поспать, - подумал он,- немного поспать и всё пройдёт." Он закрыл глаза рука сжимавшая нож разжалась и клинок упал в сне. Где-то на границе сознания он услышал новый звук. Это был не трусливый визг шакалов и не хруст веток, это был глубокий мощный рык, от которого казалось завибрировала сама земля под снегом. Тени, кружившие вокруг, метнулись прочь. В панике Миша с трудом приоткрыл слепавшиеся веки.
Перед ним ,словно сотканный из тьмы и снежной пыли, стоял гигантский силуэт, его два горящих жёлтых глаза смотрели на него в упор. Зверь был огромен, его дыхание вырывалось клубами пара похожими на дым паровоза. Но мальчик не испугался, у него уже не было сил на страх. " Ты пришёл за мной?- прошептал он, думая что это ангел смерти в обличье волка. - Я готов." Зверь сделал шаг вперёд, он не нападал, он опустил огромную голову и обнюхал лицо мальчика. Шершавый горячий язык коснулся ледяной щеки, сдирая иней. Этот запах, запах хвои, дикой свободы и чего-то родного забытого, но такого близкого уловил угасающий мозг Миши и вдруг выдал вспышку узнавания: белое пятно на лбу, шрам на ухе..." Буран,- выдохнул он, слеза скатившаяся из глаза тут же превратилась в льдинку.
Волк тихо заскулил, этот звук был полон тревоги и нежности совершенно не вяжущийся с его грозным видом. Волк понял, что его человеческий брат умирает. Времени на раздумья не было, помощь не придёт, люди далеко... Оставались только они двое против ледяной вечности. Буран поднял голову и завыл, это был крик отчаяния и приказ. Из темноты, блестя янтарными глазами, вышли другие волки, их было пятеро сильных поджарых зверей. Они остановились в отдалении не смея приблизится к человеку, но и не уходя. Они подчинялись вожаку, Буран же сделал то, что подсказывал ему древний инстинкт сохранения рода. Он подошёл вплотную и лёг прямо на Мишу, накрывая его своим огромным горячим телом. Его густая зимняя шерсть была теплее любого пуховика. Он подтолкнул носом других волков, стая повинуясь безмолвному приказу и авторитету альфы начала приближаться.
Преодолевая страх перед запахом человека, они легли вокруг него создавая плотное живое кольцо - волчий клубок, в центре которого как в коконе оказались мальчик и его серый хранитель. Миша почувствовал как леденящий холод начинает отступать . Живое тепло, мощное биение звериного сердца прямо у его груди, тяжёлое дыхание над ухом - всё это возвращало его из небытия. " Ты вернулся,- прошептал он зарываясь лицом в густую шерсть на шее волка. Буран положил тяжёлую голову на плечо мальчика и закрыл глаза, он будет лежать так столько, сколько потребуется. Он не уйдёт, долг жизни должен быть оплачен жизнью.
И пока буря бушевала над тайгой в этом заснеженном овраге совершалось таинство - единение двух миров, которые никогда не должны были пересекаться, но которые спасли друг друга любовью. Ночь была длинной, мороз всё крепчал.
Хватит ли тепла звериных тел, чтобы удержать душу мальчика в его теле да рассвета и найдут ли их люди ? Ответ на этот вопрос знал только ветер поющий свою погребальную песню над вершинами сосен в то время как в заснеженном овраге совершалось таинство единение человека и зверя.
В нескольких километрах оттуда в тёплой избе разворачивалась совсем иная полная человеческого отчаяния драма. Дед Кирьян не находил себе места, старик который не раз смотрел в глаза смерти, сейчас чувствовал себя беспомощным. Он то и дело подходил к окну соскребая со стекла ногтем толстый слой льда. Но видел там лишь беспросветную чёрную муть, в которой бесновалась вьюга. Часы на стене тикали громко монотонно и каждый удар маятника отдавался в голове Кирьяна словно удар молота о наковальню.
Прошло пять часов с того момента, когда Миша должен был вернуться. Пять часов в такой мороз - это приговор. Не в силах больше ждать и сходить с ума от неизвестности Кирьян решительно натянул тяжёлый овчинный тулуп, подпоясался ремнём и снял со стены двустволку, распихал патроны по карманам. Он понимал, что идти в одиночку в такую ночь чистое безумие, но оставаться в тепле пока его внук замерзает где-то в ледяном аду, было выше его сил. Выйдя на крыльцо он едва не задохнулся от порыва ветра- тайга ревела. Старик запряг старую, но выносливую лошадь в сани, понимая, что снегоход в таком рыхлом снегу может замерзнуть, а животное, привычное к холодам, чувствует дорогу лучше любой машины. " Ну, родимая, не подведи , - прошептал Кирьян в мохнатое ухо лошади, - нам нужно найти его живым."
Кирьян направился в сторону деревни, до которой было три версты, одному ему не справиться,ему нужны были люди, которые знают лес. В доме местного егеря Петра собрался экстренный совет мужики суровые сибиряки сидели за столом, хмуро глядя в пол. Новость о пропаже мальчика потрясла всех, но каждый понимал мизерность шансов.
- Кирьян, ты же знаешь, - глухо сказал Пётр, не поднимая глаз,- уже сорок пять и пурга. Если он подвернул ногу или заблудился, мы найдём только тело к утру, сейчас мы сами там поляжем.
- Я пойду один, если вы боитесь,- отрезал Кирьян, его голос звучал сталью, но в глазах стояли слёзы. - Это мой внук, единственная родная кровь. Я не брошу его на съедение волкам.
Упоминание о волках заставило мужиков вздрогнуть, в этом году стая лютовала и мысль о том, что ребёнок сейчас один в лесу полном голодных хищников, была невыносимой.
Продолжение следует