Круглый стол «БИЗНЕС Online»: что просят бойцы на уже четвертую осенне-зимнюю кампанию. Часть 1-я
«Крайняя наша командировка сдвинулась на полмесяца, вынуждены были поехать с опозданием. Собирались дольше, чем обычно. Многие маленькие фирмы сказали нам: «Так, мы пока на стопе. Нас тут с налогами стали щемить, пока сложновато», — делились настроениями в обществе татарстанские гуманитарщики, помогающие бойцам в зоне СВО, на круглом столе в редакции «БИЗНЕС Online». Здесь волонтеры рассказали, как следом за спросом выросли цены на охотничьи патроны и технику, почему военная полиция стала требовать с гуманитарки чеки и как вокруг гуманитарного движения появилась сфера «туризма». Подробности — в стенограмме первой части круглого стола.
О круглом столе
Интриги вокруг потенциальных мирных переговоров по Украине, как оказалось, бьют не только по морали уставших бойцов, но и по сборам волонтеров СВО. Они признаются, что неопределенность и ожидание завершения конфликта резко подрывают желание татарстанцев помогать бойцам. При этом запросов меньше не становится, они даже, напротив, только расширяются. И данная зимняя кампания, сопровождаемая регулярными прорывами российскими войсками украинских укреплений, не исключение.
Для ответа на вопросы о том, как трансформировались потребности фронта за последние месяцы, что остро нужно бойцам «еще вчера» и что из этого смогут осилить волонтеры, а что нет, «БИЗНЕС Online» собрал очередной круглый стол, посвященный гуманитарным вопросам в период СВО. Его участниками стали:
- Юрий Суворов — председатель союза десантников РТ;
- Тимур Эткеев — руководитель фонда «За мирное небо»;
- Ришат Сафиуллин — руководитель организации «Все за Победу! Нурлат»;
- Ильдар Галимов — генеральный директор ООО «Газпром теплоэнерго Казань», помощник депутата Госдумы РФ;
- Алексей Макаров — руководитель группы волонтеров «Ребята с нашего двора» (Нижнекамск);
- Анна Артемьева — сооснователь движения «Своих не бросаем 16»;
- Ринат Фазылов — депутат Госсовета РТ, зампред комитета по законности и правопорядку;
- Эдуард Ягафаров — депутат совета Мензелинского района, ветеран боевых действий, волонтер СВО;
- Ильнар Зиннатуллин — руководитель АНБО «Ценим Жизнь»;
- Рушан Салахов — замруководителя РОО «Союз ветеранов и военнослужащих запаса войск правопорядка по РТ».
Модератором дискуссии выступил заместитель шеф-редактора «БИЗНЕС Online» Айрат Шамилов и заместитель редактора отдела криминала и происшествий «БИЗНЕС Online» Максим Кирилов. Беседа продолжалась 2,5 часа. За это время волонтеры рассказали о текущих потребностях фронта, а также порассуждали о перспективах как скорого завершения СВО, так и в ближайшем будущем всего гуманитарного движения. В первой части речь идет о самом актуальном — готовности бойцов к наступившей зиме.
«На товар двойного назначения поднялись цены»
Модератор: Юрий Андреевич, по традиции первое слово вам. Расскажите, какие сейчас потребности у фронта? Что ребята говорят, что просят и как изменились заявки?
Суворов: Ввиду того что происходят продвижения, ротации, перемещения дивизий с одного направления на другое, регулярно требуются строительные материалы. В связи с наступлением зимнего времени просят утеплители для землянок, укрытий, для их защиты и маскировки — антитепловизионные одеяла и масксети. На фоне похолодания просят костюмы целиком, антитепловизионные, и, конечно, спецсредства. Очень востребованы Starlink. Вместе с тем РЭБ уже не так сильно просят — снабдили в свое время всем необходимым. Также необходимы определители дронов, рации — все это расходники, и нужны они постоянно, в том числе средства связи автомобильные. И кабели востребованы.
— Об автомобилях. Вы раньше говорили, что все просили «Нивы». А сейчас на мотоциклы переключились?
— Да, в «Нивах» разочаровались немного. Сейчас, в принципе, берут обычную «шестерку» или «семерку», вырезают все лишнее, делают из нее багги — и до первого прилета, как говорится. Это более экономично выходит. Естественно, мототехника стала очень востребованной, в том числе и квадроциклы.
— А где вы берете их?
— Добрые люди дают «Уралы», «Ижы».
— Они разве еще остались?
— Видимо, да, раз передают. Бывает, по 2–3 единицы сразу [отдают].
— Сначала приводите их в чувство здесь, потом отправляете?
— У нас в Сокурах есть Евгений Гибин, вот он нам помогает с ремонтом, плюс разные обвесы на мотоциклы ставит, люльки и так далее. То есть уже под боевые действия проектирует, делает и отправляет.
— Взаимодействие с меценатами у вас как-то изменилось? Больше благотворителей стало?
— Новых не появилось, все те же самые. Бывает момент и с определенным упадком [темпов сборов], когда у них (предпринимателей — прим. ред.) просадка также происходит. Как только выравнивают ситуацию, естественно, вновь объявляются, сами причем приходят, мы их не вытягиваем. То есть из чувства своего гражданского долга сами выходят с предложениями помочь.
— А с технологической точки зрения как-то изменились подходы к гуманитарной деятельности? В одно время границы были закрыты, говорили о сложностях на таможне, как там техника застревала…
— У нас на товар двойного назначения, так сказать, цены поднялись. То, что мы успели закупить, зависло на таможне, уже полтора месяца идет, ждем. Как приходит — сразу отправляем. С проездом КПП [в зону СВО] в принципе проблем нет, выезжаем нормально по всем направлениям. Сильно выручает мэрия Казани, которая помогает с оформлением пропусков плюс обеспечением топлива и закрывает многие другие вопросы в рамках деятельности координационного совета.
«При заходе через «ленточку» «вэпэшники» стали просить на все чеки»
Модератор: Алексей Викторович, вы же из Нижнекамска? Интересен ваш взгляд, как у вас там обстоят дела с гуманитаркой? Получается закрывать текущие заявки?
Макаров: Мы не совсем из Нижнекамска, в нашу команду входят люди с многих городов РФ. Команда называется «Ребята с нашего двора». Название в принципе говорит само за себя — в нашу команду включено ограниченное число людей, участвующих в наших сборах. Это непосредственно мои друзья, близкие. К администрации города мы никакого отношения не имеем. Сами с 2023 года взяли для себя темпы ездить раз в квартал. В основном закрываем «технические» заявки: сначала «мавики», потом переключились на машины. Отвозили спецавтомобили, редкие Nissan Bluebird, полноприводные, до этого гоняли «Волги». Многие задают вопросы, зачем там именно такие машины [отправляем]. Я им объясняю, что, ребята, машина на фронте живет три этапа: сначала она стоит, отвозит группы, до ПВД отвозит груза, потом уходит ближе к ЛБС, а потом уже завершает свой путь на ЛБС. В этом смысле машины себя показали удачно. Соглашусь с мнением про «Нивы», их не отправляли. Да, хорошие машины, но слабоваты для СВО. УАЗ более прочен, мощнее и с высокой грузоподъемностью.
Помимо машин, передаем также бензогенераторы, хотя сейчас перешли уже на дизельные генераторы. У нас сейчас, кстати, возник такой вопрос на Херсонском направлении. Сейчас готовим к передаче автомобиль УАЗ и передаем генераторы «Арктика-80». Но тут, к сожалению, выяснилось следующее. При заходе через ленточку «вэпэшники» (ВП — военная полиция — прим.ред.) стали просить на генераторы, на всю технику, чеки. Возникает вопрос — для чего? Для чего они вообще там нужны. Потому что оборудование, которые мы приобретаем с целью экономии, порой «бэушное», в основном-то новое, конечно, но бывает. Так, доходит до того, что заставляют потом бойцов оформлять машины на себя. Это очень интересная тема.
Если раньше машину можно было провести по договору купли-продажи, то сейчас уже требуют полное оформление, вплоть до техосмотра. У меня почему-то есть такое подозрение, что кто-то хочет за счет этих чеков с гуманитарки произвести потом возврат. Это мое личное мнение, личные подозрения.
Вкратце, наверное, так. Еще раз, мы своей командой собрались и выбрали конкретное направление [помощи]. Помогаем бойцам разных подразделений, плюс, учитывая, что фронт передвинулся вперед, ориентируемся еще и на мирных жителей, так скажем. Наверное, дальше еще возьмем под крыло какой-нибудь медпункт или что-то такое. Это если вкратце рассказывать. А так, мы открыты для всех, но при этом для нас самое главное — независимость.
— То есть вы сборы вообще не проводите? Только своими силами, через друзей, знакомых?
— Повторюсь, мы открытая компания. Хотелось бы, чтобы еще кто-то подключился, конечно, но… У нас есть ограничение. Когда мне некоторые мужчины переводят раз в квартал тысячу рублей — я им их обратно пересылаю и говорю, чтобы лучше помянули ребят на эти деньги. Потому что вот эти 333 рубля в месяц… Это просто галочку себе поставить и сказать, что я такой-то молодец, я там участвую тоже. Нам такие персонажи не нужны. У нас лучше пусть будет 300 спартанцев, чем гвардия немцев, как говорится. Это наши принципы.
«Заезжая за „ленту“, публикации ведут практически в формате блога и в режиме реального времени»
Модератор: Ильнар Ильдарович, а в вашей организации как обстановка? Что-то поменялось в подходах?
Зиннатуллин: Да, поменялось. В нашей внутренней работе произошло ужесточение. За полгода я ограничил общение с некоторыми гуманитарными движениями и организациями.
— Почему?
— Мне непонятны их задачи, их работа, которую они ведут по видеоотчетам. Мы их мониторили, и действия некоторых не внушает доверия. Очень много моментов с распространением отчетов по доставке. У нас есть регламент и определенные требования касаемо доставки грузов. Одно из них — «блюр» лиц военнослужащих, местности, где происходит разгрузка, проездов, в том числе до полного его афиширования в социальных сетях. Многие гумдвижения элементарно не подготовлены в части оказания первой помощи в группе, не обладают навыками оценки обстановки и действий в случае ЧП. В общении с ними, спрашиваешь, как выстроена ваша логистика? Отвечают, что у них все просто: мы собрали, мы поехали, мы от снимались, мы вернулись. Серьезно? Четвертый год проведения [СВО]. Последние заявки, которые мы мониторили — вызвали полное недоумение и возмущение. Причем это представители гуманитарных организаций и движений довольно-таки известные в нашей республике. От них этого мы не как не ожидали.
— Туристы по большому счету?
— Да, причем на таком уровне, что… Если вы хотите хайпа, то давайте я вам посодействую в части памятных медалей. Компания «Челзнак» производит памятные награды на любой вкус. У большей части данных лиц нет абсолютного понимания ответственности за их деятельность. В своих видеоотчетах часто отражают все ключевые моменты начиная от публикации лиц бойцов, озвучивания принадлежность к тому или иному подразделению. Это во-первых. Во-вторых, заезжая за «ленту», публикации ведут практически в формате блога и в режиме реального времени. Мы прекрасно понимаем положение ребят, в том числе, момент некой зависимости от меценатов, что, если не снимут отчет — потеряют их просто. Но должен же быть здравый смысл.
Далее. Тут уже говорили неоднократно, что сборы упали. При всем нашем желании, нашей структуре, при попытках выйти на соответствующий уровень в республике — нас часто не слышат. Да, есть предприниматели, что нас поддерживают, но их единицы. Мы также даем здравую оценку возможностям предпринимателей, в том числе их экономической составляющей. Нужно признать, что в ходе нашей деятельности в большинстве нас поддерживал Санкт-Петербург, Москва, Алтай, Ростов. Причем поддержка от них складывалась не только исходя из авторитета нашей организации. Дело в том, что мы ввели практику прямого живого диалога с меценатами. Помимо отчетов за расходы средств мы приглашаем их представителей к нам в штаб. Приезжали условно комиссиями, где мы не только представляли отчеты и знакомили с ходом нашей детальности, но и проводили консультации, в том числе в части модернизации, внесения опыта и практик ведения деятельности. Приезжали целыми комиссиями по 2-3 человека. И это мы считаем серьезным не только успехом, но и здоровым ведением деятельности. Мы абсолютно открыты. Отчеты о нашей деятельности в мае этого года представлены публично, как перед народом (мероприятие прошло в Торгово-промышленной палате), так и перед республикой, наш отчет был представлен в Общественной палате РТ. Но как-то не идет.
— Вы закрываете «медицинское» направление гумпомощи. Скажите, как сейчас ситуация в госпиталях?
— Запросы не уменьшились, а только увеличились. Этому есть как логическое объяснение так и прогнозируемый эффект. Из запросов все те же средства эвакуации, средства индивидуального оказания помощи, медикаменты и оборудование. Нужно признать, что есть улучшения [ситуации с медобеспечением подразделений] к четвертому году. Также нужно отметить тот факт, ребята на местах тоже не сидят, сложа руки в ожидании поставок с большой земли. Также формируют и занимаются обеспечением своих подразделений. К примеру, мои ученики одного из подразделений самостоятельно по своей инициативе создали учебный полигон, где ведут подготовку новоприбывших военнослужащих, а также проводят профпереподготовку. Это и есть яркий пример сознательности наших ребят.
По части медицинского оборудования, отмечу сразу, что это в основном помощь из Москвы и Санкт-Петербурга. На одном из круглых столов я обратился к представителям минздрава РТ. С просьбой помощи приобретения списанного оборудования взамен поставленного нового при открытии ФАПов. Я отметил, что мы готовы отремонтировать те же операционные столы, смотровые кушетки и так далее, для дальнейшей отправки ребятам. Но, к сожалению, ни одного предложения так и не поступило. Мы также продолжаем делать запросы и самостоятельно выезжаем за оборудованием в регионы. С последующим ремонтом медицинского оборудования, отправляя все потом ребятам.
Следует отметить, что частные медицинские клиники оказывали помощь с оборудованием. В частности, помогли со смотровым оборудованием и стоматологическим оборудованием. Но это единичные случаи, которые не закрывают запросы в зоне СВО.
— А они их утилизируют или как?
— Не знаю.
Фазылов: Они обязаны его утилизировать, причем еще и через специализированные предприятия. Есть такой момент действительно.
— Но можно же как с ружьями поступить, которые стали сдавать и передавать на нужды СВО. Произвести изменения на уровне законодательства, я не знаю. Может быть, в том числе через вас как парламентария.
— Волонтерские организации — это серьезный инструмент. Мы на своем уровне снизу стараемся доносить до верхов о необходимостях, потребностях. Нас ведь услышали, мы заявляли. Но дальше-то что?
«Сейчас многие передовые командиры стали открывать у себя в подразделениях лаборатории…»
Модератор: Ринат Рафаэлевич, как раз вам слово. Скажите, что изменилось в последнее время в работе вашего движения?
Фазылов: На сегодняшний день снабжение продуктами питания, средствами первой необходимости — все это министерство обороны полностью закрывает. Я сейчас сидел и пытался вспомнить — всего две заявки в этом году было от бойцов чисто на продукты питания (крупы, макароны, тушенка). Я считаю, что это вина нерадивых командиров, что не в полной мере обеспечили продуктами свой личный состав, потому что больше-то таких заявок не поступало.
В последние месяцы наши ребята по всем направлениям фронта идут вперед. Поэтому увеличилось количество заявок на генераторы, на строительные материалы — так как постоянно движение идет вперед и необходимо укрепляться, также нужны инструменты и расходники к ним. Постоянно просят маскировочные сети, костюмы «Лешего», есть потребность в медикаментах. Кроме того, заявка зависит от специфики подразделений и выполняемых ими боевых задач например саперы просят диэлектрические щупы, миноискатели, подразделения БПЛА — ноутбуки, старлинги, антенны, медицинские подразделения широкий спектр лекарственных препаратов. Также просят укомплектованные аптечки, резину, различный автотранспорт.
Еще интересный момент — сейчас многие передовые командиры стали открывать у себя в подразделениях, можно так сказать, лаборатории, где они сами на 3D-принтерах печатают сбросы, сами ремонтируют и собирают беспилотники как наземные, так и летательные аппараты. Поэтому просят запчасти — пропеллеры, микросхемы, FPV очки, ноутбуки и т. д. и собирают необходимую технику для боевых задач. Но это не везде так, все зависит от конкретно подразделения и командира.
— Получается, что некие такие полевые рембазы создаются.
— Да. Потом здесь правильно заметили мои коллеги, что в министерстве обороны последние полтора года происходит ужесточение требований к финансово-хозяйственной деятельности, в том числе связанной с оказанием гуманитарной помощи. Мы должны понимать, что эта армия, она функционирует согласно ведомственным уставам и приказам. Это безусловно создает ряд неудобств, например чтобы передать автомашину и поставить ее на учет, на черные номера надо, чтобы количество имеющегося автотранспорта соответствовало количеству положенных автомобилей в подразделении. С одной стороны, это, конечно, правильно, надо наводить порядок, но некоторые автомобили вообще не целесообразно ставить на учет например доработанные автомобили бойцами где-то срезают крышу, наваривают защиту для штурмовых подразделений. Как тут пройдешь ТО и получишь документы, чтобы поставить на баланс, но жизнь таких автомобилей к сожалению недолгая на передовой. Такие автомобили надо передавать от физических лиц. Волонтерам нужно учитывать эти вопросы, потому что многие сообщества, как мы видим, сейчас преобразовались в некоммерческие организации, благотворительные фонды. В принципе многие уже знают о таких нюансах, в том числе и сами бойцы. В последнюю поездку мы передавали запасные части, резину, и боец сразу спросил: «Это официальная передача, от фонда?» — ответили, да. — Все, хорошо, тогда мне нужны документы, я ставлю на баланс.
— А вот про дизельгенераторы и чеки от них. Тут какая логика?
— Если дизельгенератор передает физлицо, то здесь логики нет никакой. А если передает благотворительный фонд, юрлицо, то, значит, он это закупил официально, либо передали партнеры организации, значит, нужно оформлять по всем правилам финансово-хозяйственной деятельности. Потом будут спрашивать: «А куда он делся?» Проверки же тоже проводятся, в том числе и военной прокуратурой. Мы знаем, потому что к нам приходили такие запросы.
— По поводу ситуации с медоборудованием списанным что можете сказать?
— Мы сталкивались с такой ситуацией, когда хотели передать операционный стол. Дело в том, что в медицинские учреждения работают согласно ведомственных нормативно-правовых документов, по которым у данного операционного стола имеется определенный срок эксплуатации. После его завершения, по законодательству его эксплуатация запрещена и он должен быть утилизирован специализированной организацией, о чем составляется соответствующий акт. Конечно, с нашей точки зрения, волонтеров, операционный стол можно эксплуатировать дальше, но согласно существующих норм нет, здесь надо вносить изменения в ведомственные нормативно-правовые акты.
«Они идут на штурмы, закрепляются, опорники берут! Вот как они это делают? Я не понимаю»
Модератор: Анна Анатольевна, вы у нас далеко не в первый раз, регулярно держите руку на пульсе гумдвижения и фронта. Какие у вас сейчас наиболее актуальные заявки? Что ребята, в целом, говорят?
Артемьева: Что лето, что зима — всем нужна техника, стройматериалы, медицина. По сезону у нас еще добавляются влажные салфетки, газовые баллоны, дизельные отопители. А так у нас как весь год идет продвижение фронта — так мы весь год и отправляем фанеру, брус, дерево, электрику, провода.
По технике. Наверняка видели видео, где наши ребята заезжали на старинных машинах таких. Не на «Камазах» или «Ахматах» — их как увидят, сразу сожгут. А ведь это все люди. Поэтому применение таких неприметных и неоднозначных автомобилей даже в плюс, если исходить из тактических соображений.
Потом смотрите, средний возраст новобранца сегодня — это, наверное, лет 45-50. Представляете новобранца-штурмовика в таком возрасте? А есть ведь и постарше, настоящие деды, которые, если посмотришь на них, и без броника еле ходят, а если уж с броником, при полной экипировке… Нет! Они же идут на штурмы, закрепляются, опорники берут! Вот как они это делают? Я не понимаю, это какое-то настоящее чудо русского духа.
— Еще советская школа.
— Красавцы просто! Все большие молодцы, даже вот эти, вы уж извините за формулировку, дедушки… Один приходил к нам недавно. Я в начале так предвзято на него посмотрела, подумала: «Ну, а ты-то куда собрался?» На вид самый простой мужик такой, а начинаешь разговаривать с ним, выясняется, что он и Чечню, и Афган прошел. И вот сейчас на СВО собрался, пришел к нам и говорит: «Слушайте, у меня ничего нет, помогите, а». Мы там пошуршали на складе, что было — снарядили его со всех сторон, и все, он ушел. Пропал. А я так что-то прикипела к нему — все равно уж, дедушка такой, взяли его под свое крылышко — и тут бац, через месяц объявляется, звонит и кричит в трубку: «Я закрепился!» Это вот летом еще было, и он жив до сих пор.
— У него, наверное, позывной «Терминатор»?
— Нет, другой. Но факт в том, что он уже больше пяти штурмов прошел, и он живой, здоровый.
— Как у вашего движения с поступлениями?
— Скажу так. Крайняя наша командировка сдвинулась на полмесяца, вынуждены были поехать с опозданием.
— Почему?
— Собирались дольше, чем обычно. Многие маленькие фирмы сказали нам: «Так, мы пока на стопе. Нас тут с налогами стали щемить, пока сложновато».
— А подходы к сборам, может, как-то изменились?
— Да, вот тут говорили про постановку гумки на баланс. Такое действительно есть, когда на каждый молоток стал требоваться технический паспорт. Есть батальоны, где полный порядок, и они спокойно ставят все на баланс. С ними мы работаем по одной форме: проводим через спонсоров, фонды по актам приема-передачи. Но если мы знаем, что в подразделении, в той или иной части недостаточно выстроена работа, то туда мы уже отправляем вот все то, что собирают люди, бабушки и дедушки. Поэтому акты приема-передачи никому не нужны, мы им так передаем, по-старинке, с видеотчетами и всем прочим. То есть, у нас два вида помощи есть.
По поводу людей, кстати, гражданских еще хотела бы сказать. Фронт как бы движется вперед. И у нас есть подшефная школа в одном из городов. Что вы думаете? Недавно подшефная школа попросила у нас продуктовые наборы, хотя они никогда у нас этого не просили. Когда мы им все привезли, приехали, стали выяснять, что случилось, выяснилось, что наши военнослужащие продвинулись и ушли вперед, оставив этот город в тылу. Как ушли военнослужащие — гражданских подкармливать стало некому. В кафешки перестали заходить, ягодки на рынке покупать, в магазины за продуктами никто не ходит, и вот так как бы на финансовую составляющую местного населения наше продвижение вперед чуть-чуть ударило.
«Есть большая потребность в роботизированных платформах»
Модератор: Стараемся расширять географию участников нашего круглого стола. В республике много организаций, волонтеров. Сегодня с нами Ришат Рашитович из Нурлатского района. Насколько мне известно, на днях вы как раз вернулись из очередной поездки. Расскажите, о чем у вас бойцы просят?
Сафиуллин: Действительно, на днях мы вернулись из командировки. Посетили Луганскую, Донецкую, Запорожскую, Херсонскую области — всего 45 подразделений.
Потихонечку начинаются холода, поэтому бойцы начинают готовиться, утепляться. Поэтому есть потребность в генераторах, стройматериалах, как уже озвучили. Колоссальная потребность в маскировочных сетях. Перед отъездом мы как раз открывали еще один филиал, так скажем, еще один пункт по плетению масксетей. По приезде открыли еще одно отделение, потому что в каждой заявке — всегда есть спрос на масксети. Очень большая потребность.
Высок спрос еще и по мобильным баням. Очень много подразделений спрашивают. Мы их делаем на базе прицепов, которые просто цепляются к грузовикам, и бойцы их за собой тащат. Все вроде довольны.
В части питания и обмундирования никаких проблем нет, редкие подразделения только спрашивают — как правило, кто занимается ремонтом, и кому нужна спецодежда именно. А так больших проблем нет. Разве что все просят реторт-пакеты с готовой едой, которую можно разогреть от температуры своего тела. Их делают наши девочки из «Вкусняшки для Победы». В штурмах и на передке потребность большая.
Ну, и, конечно, техника нужна на постоянной основе. Акцент делаем на [автомобилях] улучшенной проходимости. Также спрашивают мотоциклы. Мы «Уралы» переделываем, люльки срезаем, модернизируем под эвакуацию. Также эндурики спрашивают. В последнее время стали еще спрашивать вот эти электросамокаты и электровелосипеды. Вот только грязь пошла, я уж не знаю, как они будут их использовать. Но потребность есть.
Что касается «мавиков», то это отдельно, тоже в любой заявке. Везде спрос есть на них. Хотя с бойцами вроде и разговариваешь, минобороны их предоставляет. Но количества, если честно, недостаточно, чтобы закрывать все потребности.
— Раньше не предоставляли?
— Раньше, сейчас определенное количество по месяцам с разбивкой предоставляют. Все это используется. Но потребность такова, что нужны еще и еще. И что уж греха таить, цены, сами знаете, с каждым днем растут. Я бы даже сказал, что не с каждым днем, а с каждым часом.
Также есть большая потребность в роботизированных платформах. Вы знаете, мы уже более 60 роботизированных платформ доставили.
— Они работают, да? Насколько эффективны?
— Эффективность в большей степени зависит от специалиста, который ими непосредственно управляет. Потому что многие используются «бэпээлашниками». Кто-то недопонимает, кто-то вносит своим коррективы в их работу, кто-то модернизирует их — в общем, кто чем занимается. На них доставляют боеприпасы, кто-то доставляет продукты питания, кто-то эвакуируют «трехсотых» и так далее. Они многофункциональны, поэтому и нужны, поэтому и большой спрос. Платформы очень востребованы. Плюс мы продолжаем акцию по присвоению позывных погибших наших земляков.
— Платформам присваиваете?
— Все верно, называем их позывными наших погибших земляков. Некоторые не понимают. Увидят на платформе написано «Жора», думают, что она так называется. Спрашивают: «А почему Жора?» Мы им объясняем, что не хотим называть «Телега-1», «Телега-2», три и так далее. Мы хотим именно увековечить память наших ребят.
— Очень хорошая акция. А вы сами их производите?
— У нас есть партнеры, с которыми мы взаимодействуем. Плюс уже сами начали также производить, потому что, повторюсь, потребность очень большая.
— Сборы у вас как происходят? Вы с администрацией работаете или предпринимателями?
— В большей степени взаимодействуем с нашими постоянными спонсорами, которые на постоянной основе помогают. Практически это одни и те же организации, есть и ИП, наши жители города, района, соседней Самарской области, что на регулярной основе оказывают нам содействие. Не хочу сильно жаловаться, кривить душой не буду. Но я хочу сказать, что собираемость упала. Но в целом на 95%, если брать в среднем, задачи, что к нам поступают, мы выполняем.
«Удалось собрать средства на закупку более 10 тысяч патронов. Они закончились в течение дня»
Модератор: Тимур Николаевич, у вас отдельное направление, во многом связанное с передачей ружей на фронт. Расскажите, как обстоят дела у вас с этим? Какие-то сложности, может, есть?
Эткеев: Это только одно из направлений все-таки, наша работа намного шире. Но что касается ружей, то отметку в 2200 единиц мы прошли. То есть 2200 ружей передано на фронт, а это более 4000 спасенных жизней! Но запас у Татарстана еще достаточно велик. Сейчас хотим обратиться с инициативой в МВД, потому что по-прежнему мало населения знают об этой программе, хотя она идет уже второй год. Хотим попросить разместить в отделах полиции листовки, с простым и понятным лозунгом вроде — «Передай ружье на фронт, не утилизируй». В республике их очень большой запас — 40 тысяч ружей на руках и старшее поколение, воспитанное в советские годы на общечеловеческих ценностях и любви к Родине, готовы отдать свои карабины, понимая, что они на фронте нужнее и показывают тем самым пример молодым владельцам оружия.
— С патронами как ситуация?
— Большая проблема. Во-первых, они очень подорожали. Минимальная цена — это 70 рублей за один патрон. Мы с «Реалистом» (Инсафом Гараевым, автором благотворительного телеграм-канала «Реалист.Реальный» — прим.ред.) проводили один совместный сбор. Удалось собрать средства на закупку более 10 тысяч патронов. Они закончились в течение дня.
— В смысле 10 тысяч патронов закупали в течение дня?
— Нет, мы их закупили и отвезли на фронт — запаса хватило на день. И это с учетом того, что мы выдавали пачку-две на руки. За один день все разлетелось. То есть, спрос колоссальный, так как на территории проведения специальной военной операции их не продают. Там запрет на продажу гладкоствольного оружия и боеприпасов соответственно. Ребятам за патронами приходится выезжать за ленточку. А это ближайший Ростов, где запасы ограничены также. Поэтому каждый раз в заявках есть патроны к ружьям.
— А сами бойцы не организуют их производство?
— За редким исключением. Некоторые просят, так как они уже под себя конкретно делают заряды: где-то побольше пороха, где-то дробь «тройка», кому-то нужна картечь — все зависит от задач. Если штурмовики, то они просят карабины как «Сайга» или «Вепрь», чтобы можно было быстро менять магазины. Условно, штурмуешь помещение — если надо «продуть» коридор, то одна дробь нужна, если вынести дверь или окно, то другая. Соответственно они вот так магазины и меняют. Другие борются с беспилотниками — там свои нюансы.
— На границе с провозкой оружия и боеприпасов не возникает проблем?
— Во-первых, все законно. В составе наших выездных команд ездят владельцы оружия, которые имеют право на перевозку. Во-вторых, мы иногда сами выезжаем с ружьями для охраны, для борьбы с беспилотниками, потому что тоже уж бывали моменты, когда днем не могли выйти из одного села из угрозы с неба. Ждали ночь, и благо с нами был человек с ружьем, с лицензией — все как положено. Так и возим. Ну, а если ребята, когда приезжают сами сюда за ружьями, то у них документы все необходимые уже есть, у них и статус военнослужащего, что позволяет им и без разрешения — у них и так есть оружие.
— В остальном как-то поменялись у вас заявки?
— В общем, не поменялись. Но как Юрий Андреевич сказал, поубавилось запросов на РЭБы, как ни странно. [Нужны] Starlink’и, дроны, и все, что теплое. Ребята «уходят» под землю, окапываются, поэтому стройматериалы нужны в колоссальном количестве.
— А почему от РЭБов-то отказываются? Насытились уже, или они просто оказались неэффективны?
Артемьева: Мы сейчас отвозим только джаммеры (устройства для глушения связи — прим.ред.) Потому что если в прошлом году, когда мы ездили, ставили РЭБ на 2,5 тысячи гигагерц, то сейчас, пару месяцев назад, ездили, так там уже на 7,5 тысячи летают. Частоты все поднимают и поднимаются, постоянно меняются, постоянно приходится модернизировать РЭБы, обновлять их. Поэтому мы завозим уже чисто комплектующие к ним.
«Сейчас вот начали спрашивать электроскутеры. Они бесшумные, и в тепловизор не видны»
Модератор: Рушан Ясурович, вы у нас впервые на круглом столе. Для начала расскажите немного о себе, чем именно вы занимаетесь.
Салахов: Я руководитель двух ветеранских организаций: союз ветеранов и военнослужащих запаса войск правопорядка по Татарстану, а также братство ветеранов боевых действий. Первый союз мы организовали в 2022 году, как началось СВО. С первых же дней стали помогать нашим ребятам медикаментами. А дальше уже как и у всех остальных гуманитарщиков.
Основной вид деятельности — работа с подрастающим поколением, работаем со школами. Увековечиваем память погибших бойцов, устанавливаем памятные доски, парты. Все в основном в Набережных Челнах. Организовали музей также, посвященный Великой Отечественной войне, сейчас работаем над экспозицией по СВО по договоренности с ДОСААФ Челнов. Потом с детьми проводим уроки по парашютному спорту, выезжаем в летние лагеря, где ребята у нас отдыхают, проводим «Зарницы», военные игры разные.
По гуманитарке если говорить, то благодаря спонсорам, нашим гражданам, мы оказали помощь уже на 64 миллиона рублей. Спасибо Татарстану, который является лидером у нас по гуманитарной помощи. Об этом говорят не только наши ребята, но и другие бойцы в подразделениях, относящихся к другим областям нашей Родины.
— Чем помогаете? Что отвозите?
— Все то же самое, что и остальные. Сейчас вот только начали спрашивать электроскутеры. Они бесшумные, и в тепловизор не видны, потому что не оставляют тепловой след. Отвозим полноприводные, чтобы по грязи можно было проезжать. В этом году два таких электроскутера отвезли штурмовикам.
Благодаря Тимуру Николаевичу, мы также организовали у себя сбор охотничьих ружей. Потому что ребята спрашивают. Сами говорят: «Самый лучший РЭБ — это охотничье ружье». Собираем боеприпасы сами, так как многие ребята у нас сами являются охотниками. С этим у нас проблем нет. Сами собираем, сами доставляем. Потому что приобретать готовые патроны сейчас действительно сложно. Цены очень выросли. То, что стоило раньше 30 рублей, сейчас уже под 70 и выше.
— Потому что порох дорожает или просто спрос высокий?
— Трудно сказать. Парадокс. Вроде кто-то должен это контролировать. И этот вопрос вам лучше не волонтерам задавать, а тому, кто повыше сидит.
«Актуальна стала вода. Причем именно в бутылках 0,5»
Модератор: Эдуард Филькусович, расскажите, как поменялись у вас заявки с фронта? Вы, кажется, также у нас впервые на круглом столе, верно?
Ягафаров: Да, мы также как и многие другие организации помогать начали с 2022 года. Сначала это были заявки по продуктам, вещам каким-то, коптерам, каскам и бронежилетам. Сейчас же все поменялось. Сегодня основные заявки у нас — это автомобили. Если раньше мы отправляли «УАЗики» и «Нивы», то сейчас перешли на «Ларгусы», «Приоры». Ребята их разрезают и отправляют на передовую. Почему? Во-первых, скорость, во-вторых — так скажем, не жалко, на них не такие большие цены, пока что.
Все автомобили нам предоставляет администрация района. У нас очень сильный глава. Если есть обращение бойцов, я сразу к нему, говорю, что так, мол, и так, нужно столько-то машин. Пишу обращение и по распределению все получаем. Бывает оно и за месяц по три машины отправляем, бывает, и в три месяца по три машины — по-разному.
Вторая главная потребность актуальная — стройматериалы. С ними вечная проблема у всех волонтеров. Но нам здесь очень хорошо помог «КАМАЗ» и один из депутатов Госсовета. Мы к ним обратились, и с их помощью отправили на сегодняшний день уже 26 машин только «кругляка» [бревна] для строительства блиндажей. К ним еще прилагаются гвозди, саморезы и все остальное.
С этим уже помогают наши местные жители. Они приносят, помогают, где-то нас поддерживают другие волонтерские организации. Это и «Ценим жизнь», и «Своих не бросаем 16» — со всеми знакомы, со всеми работаем. Также выручают и предприятия. Например, очень активно сейчас с нами стали сотрудничать профсоюзы предприятий. Прям очень активно. Начали с нами ездить за ленту, сами все закупают, выделяют потом представителя, и мы их отвозим за ленту, они там все передают по актам приема-передачи. В основном, это деятельность такая — сопровождение, найти, увидеть, попросить так, чтобы дали, ну, и доставить чтобы потом.
Ах, да, еще сейчас стала актуальна вода. Причем именно в бутылках 0,5. Чтобы можно было ребятам с коптеров скидывать на позиции. Каждую поездку раз в месяц фуру воды везем с помощью главы, предпринимателей наших.
— Неужели такая потребность еще есть?
— Конечно. Если и тушенку просят «длинную». Чтобы дрон мог подхватить и доставить туда, куда ни машина, ни человек не пройдет. Это вам так кажется, что бутылка 0,5 воды — это мало. На фронте, в окопах, 0,5 литра — это как ведро воды. Потому что иногда и 0,5 нет. Много раз сталкивался с этим, ребятам тоже рассказывали. Я уж из своего личного опыта им подсказываю: «Ребята, носите с собой марганцовку». Самая шикарная вещь. Это обеззараживающая вещь, и ранку ею можно промочить, на крайняк — в водичку кинешь… Есть такой опыт. Никогда не подводил, если честно.
Окончание следует