Пролог
Двое присели в подъезде напротив, сняв перчатки и разминая закоченевшие пальцы. Тот, что побольше и лохматее, впрямь смахивал на ЛЕШЕГО. Из-под его свалявшейся ушанки торчали колкие колтуны, а в рыжей бороде, будто в гнезде, застряли веточки и хвоя. Его напарника звали БЕС. Худой, с обмороженными до струпьев щеками, он постоянно дёргал головой. Глаза его бегали, не находя покоя.
— Видал, Бес? — хрипло процедил Леший, кивком указывая на тёмные, но целые окна девятины. — Ни одного открытого окна, решётки и колючая проволока... Тьфу. Он сплюнул, и слюна замёрзла, звякнув о бетон.
— У-у, гнездо тёплое... — прошипел Бес, облизнув потрескавшиеся губы сухим, как пергамент, языком. Его взгляд шарил по стенам. — Чай, у них и свет есть, и жратва. Всё как когда то и у нас было, пока не этот грёбаный "Флюкс".
— Хорошо живут, — зло буркнул Леший, стряхивая с рукава снег, будто это были путы. — Всех бы таких... по лесу пустить. Мы в землянках гнием, как корни, а они тут... крепость себе устроили. Не по правде.
— По чьей правде? — внезапно оживился Бес, и его глаз дёрнулся сильнее. — По ихней? У них своя правда — свет в окошке. А у нас своя — взять этот свет. Она сильнее. Разведём их по-тихому, — он придвинулся ближе, и его шёпот стал похож на сухой шелест. — Бабёнка, гляди, там молодая есть... Жить будем. По-человечески.
Леший ничего не ответил, только по-волчьи, ноздрями, обнюхал воздух. Он не видел за стенами людей. Он учуял ТЕПЛО. Тепло — это еда, это сон не под шкурами, а под крышей. Бес же видел ОБИДУ. Обиду на тех, кто посмел сохранить то, чего онон был лишëн. И эта обида жгла его изнутри.
Они встали, проверяя стволы и доставая из рюкзака массивную монтажку. Движения Лешего были тяжелы и осторожны, как у медведя. Движения Беса — порывисты, нервически резки. Они не пытались скрыть след, грубо проламываясь через сугробы. Их право — сила. Их право — нужда. Их право — злоба Беса и молчаливая, звериная солидарность Лешего. Право на чужое. Единственное право, которое они ещё признавали.
Глава 1 Страж Тишины
Сорок градусов ниже нуля. Это не просто мороз. Это абсолют. Воздух густел до состояния стекла, и каждый вдох обжигал лёгкие ледяной крошкой. Иней, свинцовый и колкий, покрыл маскировочный брезент и намертво сковал металл прицела. Максим лежал на крыше пятиэтажной «хрущёвки», не чувствуя собственного тела, но ощущая мир через ледяную линзу абсолютной концентрации. Внизу, чёрными пятнами на сизом снегу, крались двое. «Стервятники». Не жалкие «туманы», а «ясноголовые» хищники. Они шли к его дому.
Выстрел был тихим, как плевок. Первый, в ушанке из собачьего меха, сделал шаг, споткнулся о пустоту и рухнул лицом в сугроб. Алое пятно расползлось и мгновенно почернело, схваченное морозом. Другой метнулся к укрытию, беспорядочно паля в сторону тёмных окон второго этажа. Он не понял, откуда пришла смерть. Максим уже отползал от парапета, движения его были тягучи и точны, как у большого хищника. Работа сделана. Предупреждение отправлено.
Его вселенная имела радиус в пятьдесят метров. Панельная девятиэтажка. Четвёртый этаж, превращённый в цитадель: окна первого, второго и третьего, заваренные стальными решётками, «Егоза» на уровне третьего этажа по периметру, буферные квартиры-лабиринты, растяжки во дворе. И семья внутри. Варя. Борис, её взрослый сын от первого брака. И их общие дети — Мила и Андрей. Все они — его главный проект в мире руин.
Он вернулся не через двор, а своим путём: верёвка в вентиляционную шахту, подвал, заваленный хламом коридор. Три стука, пауза, два. Последовал скрежет тяжёлых засовов.
– Ушли? – Борис встретил его на пороге, с обрезом в руках. Взгляд жёсткий, не по годам взрослый.
– Одного отпустил. Пусть пронесёт весть, – Максим отряхнул снег с полушубка, сбил лёд с зимнего берца. – Будет штурм. Готовь листы, надо заварить последний проём в пятой квартире.
В прихожей пахло хлебом, дымом и слабым запахом машинного масла — запах жизни. От стены соседней квартиры доносилось ровное, тихое басовитое урчание. Его генератор. Сердце крепости. Он восстановил его из металлолома который долго собирал на вылазках в город: старый но ещё "бодрый" дизель генератор на 25 кВт, пиролизная печь, пожирающая пластик и щепки, и система очистки пиролизной жижи, спаянная его руками. Мощности генератора хватало с избытком: на яркий свет светодиодов, на насос, на вентиляцию, даже на работу небольшого токарного станка и другого электроинструмента, которого у них было предостаточно . Это был не просто генератор. Это был символ его веры: что даже из хаоса можно выковать порядок.
– Папа!
Мила, шестнадцатилетняя, с двумя тонкими косами и слишком серьёзными глазами, обняла его, не обращая внимания на холод и запах пороха.
– Папочка, всё нормально? – спросила она, вглядываясь в его лицо.
– Всё хорошо, доча. Как в теплице?
– Ростки целы. Зеленушки подрастают, скоро первую партию срезать будем! Андрейка с Мамой в гостинной накрыли на стол.
Андрей, тринадцатилетний, смотрел на отца с обожанием и суровой готовностью.
– Папа, я все аккумы проверил, полный заряд. Рации тоже.
– Молодец, сын, – Максим потрепал его по стриженой голове. Литиевые аккумуляторы стандарта 18650, сотни штук, сбалансированные в единую батарею, — их второй, тихий энергетический резерв. Десяток УКВ-раций в вакуумных пакетах — страховка на будущее, для своей сети, если всё изменится.
Варя молча протянула кружку. Хвойный отвар с ложкой мёда — напиток королей в новом мире. В её взгляде читались усталость, тревога и безоговорочная поддержка.
– Ты встревожен, ждёшь? – кивнула она на компьютерный стол, где на полке красовалась японская КВ-станция — одна из полезнейших вещей прошлой жизни.
– В полночь. Жду связи. – отпил Максим, чувствуя, как тепло разливается внутри. Его позывной, R9MAX, был одним из немногих, ещё звучавших в «Паутине» — последней сети радиолюбителей, тонких нитях, связывающих уцелевшие островки разума. Эта связь была важнее топлива.
Обеденный стол был накрыт без излишеств, но аромат вызывал слюноотделение: Макароны по флотски с лёгкой зажаркой. Соленые огурцы, зелень, квашеная капуста, в пиалке немного вяленых помидоров "Чери" особо любимое лакомство Максима. Варвара очень любила готовить, обычно летом делала много заготовок на зиму, шёл третий год как всё случилось, а свои запасы солений, всё же, еще не все прикончили.
– Папа, можно я послушаю? – сын смотрел на отца с надеждой. – Я почти всю азбуку морзе выучил!
– После ужина и только в наушниках, – строго сказал Максим, но в уголках его глаз легли морщинки — след сдержанной улыбки. Передавать знания, учить их не просто выживать, а жить с "неугасающим огнём в глазах" — это была его главная миссия.
Он подошёл к зашитому досками, поликарбонатом и жестью окну, открыл небольшую дверцу из стального листа. Снаружи темнота постепенно охватывала город. Это был мёртвый город, бродили «спутанные», рыскали «стервятники». А здесь, внутри, ровно гудел его генератор, преобразуя в ток горючее, выработанное из мусора. В подвале, в колодце, была забита на девять метров в землю газопроводная стальная труба — их источник абиссинский колодец. Электрический насос, периодически щёлкая реле, качал из неё чистую, ледяную воду в бак на мало отапливаемом девятом этаже. Вода была в достатке. Свет был. Тепло от относительно современного котла долгого горения, согревающее всю квартиру, было. Система работала. Она была замкнутой, надёжной, его творением.
Он обернулся к своей семье. К своему отряду.
– Сбор через десять минут за ужином, — твёрдо сказал Максим. — Варя, принеси, пожалуйста, карту укреплений. Борис, доложишь по топливу и боезапасу. Мила, Андрей — с вас доклад о запасе медикаментов и провизии. Надо готовиться к серьёзному разговору.
Он окинул взглядом их лица, освещённые тёплым светом светильников. Они были не просто выжившими. Они были хранителями ясности. Он сберёг для них не только жизнь, но и способность мыслить, планировать, помнить. В мире, где «Туман» отнял рассудок у миллионов, это было и благословением, и страшным грузом.
Его крепость была не просто укрытием. Это был оплот здравого смысла в океане безумия. И он, Максим, инженер и отец, был её архитектором и стражем. Генератор урчал, отмеряя ритм их существования. Завтра, возможно, будет бой. Но сегодня они были живы, вместе и готовы ко всему....
#постапокалипсис#выживание#антиутопия#книга#фантастика#российская_фантастика#Сибирь#холод#крепость#вирус#коллапс#радиолюбитель#инженер#семья_в_конце_света