Вера сидела на деревянной скамейке, покачиваясь чуть-чуть всем телом, а тонкими пальцами пощипывая старую неокрашенную доску под собой. Она не могла дождаться, когда вернётся Антон. И зачем он только отставил её одну? Ну, прошёл бы его дружок мимо - велика потеря! Завтра увидятся. Но нет! «Надо поздороваться». А ведь он едва не поцеловал Веру... Она уже чувствовала тепло его губ, около своих... Только в окнах бабушкиного дома, где они сидели на лавочке погас свет, Антон взял Веру за руку и потянулся к ней, но тут заржал Валька со своей гоп-компанией по дороге. Антон, как и положено парням, бросил девушку в самый ответственный момент и пошёл поздороваться.
Вера злилась на него.
Холодный ветерок прошёлся у неё за спиной и... вроде как бабушкиным одеколоном запахло. Она частенько намазывала колени на ночь тройным одеколоном. Вера обернулась. Белая тень мелькнула в серых потёмках двора. Вот и бабушка.
- Чего расселась тут?! - сиплым шёпотом спросила она внучку. Её широкую ситцевую, светлую ночную рубашку раздуло, хотя ветра нет - тихо, она напоминала большую подушку. - Домой иди!
Вера спрыгнула со скамейки, испугавшись.
- Мала ещё...
- Ба, иди! Ну, иди же... - стыдилась её Вера, слыша, Антон уже прощается с Валькой. Он сейчас вернётся, а тут бабушка. Он вообще бросит Веру и уйдёт домой, - боялась она. - Я скоро буду! Ещё полчаса. Иди! Пожалуйста.
Вера, кусая губы, смотрела на тёмное приближающиеся пятно от дороги. Обернулась на штакетник - никого, даже запаха не осталось. Только сверчки в темноте стрекочут.
- Ты чего подскочила? - захватил её в охапку Антон. Вера вздрогнула от неожиданности, посмотрела на тёмные окна бабушкиного дома. - Ну, иди ко мне... - Антон, совсем потеряв голову от городской девчонки и обволакивающего тепла летней ночи, стал лезть к ней под короткую майку. - Иди же, - искал он губами её губы.
- Подожди, - выворачивалась от него Вера, - Валька ещё не ушёл, потом разболтает.
- Да ему по фигу! Он сам с тёлк... - он ослабил хватку и покашлял в кулак, - с девушкой, - и вот он уже впивается в шею Вере влажными горячими губами.
А она выворачивается, отталкивает его, на скамейку и на штакетник смотрит.
- Подожди, Антон. Не надо...
- Да как не надо! Я с прошлого лета ждал. Высматривал тебя.
- Антон, там кто-то есть, - оттолкнула его Вера и показала на двор своей бабушки. Запах тройного одеколона ещё стоял у неё в носу. - Ты не видишь?
- Да никого нет! Твоя бабка спит! Иди же... сюда! Я тебя... - он снова схватил её.
- Нет, я видела... Пусти, Антон, не надо.
- Да никого там нет! - психовал разгорячённый парень. Подошёл к калитке и стал дёргать её. Потом снял проволоку и вошёл во двор, ступая по мягкой травке, как по ковру бесшумно. - Нет никого! Видишь?!
- Мне показалось... я видела...
- Тебе померещилось, - вновь схватил её Антон. Его руки лезли везде. Вот уже тянулись к застёжке на её коротких шортах - он не церемонился с девчонкой.
А ей вдруг стало страшно, хотя она ждала этого поцелуя год, нет, два! С двенадцати лет! Приезжала каждое лето к бабушке в дачный посёлок и искала встречи с ним... с высоким, симпатичным старшеклассником местной школы. Раньше ей казалось, Антон старше её года на четыре, поэтому и не обращал внимания на неё, городскую, модную, но всё же мелкую девчонку. Все хотели с ней дружить, другие мальчики просили местных девочек позвать Веру. Она выходила на лавочку, но не к мальчикам, а к подружкам. Никто, кроме Антона её не интересовал.
Этим летом она узнала, что между ними всего год разница. Он сам с ней заговорил, обратил внимание, обещал прийти, и, пришёл. Каким же обворожительным, казался ей этот не по возрасту высокий, сутулый пацан.
Он пришёл. В первый же вечер. И не просил кого-то позвать Веру, а сам позвал. А когда бабушка Веры стала прогонять его, он смеялся, шутил, и как бы она его не прогоняла, не уходил.
- Баб Тонь, да не украду я вашу внучку, не обижу. Вот тут, - показывал он на скамейку у забора, - вот тут сидеть будем. Под вашими окнами.
Бабушка не унималась уже в доме, видя, как внучка мечется, переодевается, прихорашивается перед зеркалом на трельяже.
- Вот не буду тебя оставлять у себя! Приехала и мотай сразу с родителями... Мне теперь не спать из-за тебя и этого оболтуса. Не ходи к нему!
- Ба, - смеялась Вера, - вы спать ложитесь, у вас же колени ломит. Я недолго.
- Не ходи, говорю! - трясла обвислыми руками грузная женщина в светлой ситцевой сорочке. Антонина Семеновна всегда рано ложилась спать, как хозяйство распродала. Рано ложилась и рано вставала, с рассветом.
Вера выскользнула из дома, мимо бабушки, посылая ей десятки воздушных поцелуев.
- Ба, да я недолго! Я тут на лавочке.
Некоторое время, пока не стемнело совсем в посёлке, он - местный красавчик, любимчик всех местных девочек и она, городская оторва, которую родители отправляют каждое лето к бабушке на месяц, только бы не слонялась в городе, сидели на расстоянии друг от друга. А потом будто лавочка стала короче, Антон совсем рядом.
***
- Антон, пусти, - отбивалась и почти плакала Вера. - Антон, не надо.
Но мальчишка её не слышал, дышал огнём, прижимал к себе, лез под одежду, зажимал до боли... - Антон! - вскрикнула Вера и оттолкнула его уже ногами, когда он повалил её на лавку.
- Ты чего, - схватился он за живот, чуть скорчившись от боли.
- Ты не слышишь! Не лезь ко мне! Глухой?!
- Я думал, ты сама... ты же хотела.
- Отвали! - поправляла она облегающую маечку, растянутую его липкими руками.
- Ты же сама... - снова лез к ней Антон.
- Нет! - ударила она его кулаком в грудь. - Уходи!
- Да не уйду я никуда! Я к тебе пришёл. С бабкой твоей повздорил, чуть не отгрёб от неё, - и снова он её обхватил за тонкую талию. - Иди же ко мне...
- Антон! - взвизгнула Вера.
Он сам её оттолкнул от греха подальше. И тоже стал отряхиваться, да так рьяно, будто по земле валялся. А потом выпрямился, Вера стояла у калитки, если он снова приблизится, она убежит от него, но он развернулся и пошёл прочь.
- Антон, ты куда? - крикнула Вера, уже сожалея, что так грубо оттолкнула его. Может, не надо было? Может, он ничего такого не хотел?
- Домой, - глухо бросил он с дороги, шурша по гравию обувью.
- Ну и пошёл ты!
Вера открыла калитку, побежала в дом, но так разозлилась на бабушку, это ведь из-за неё! Вера боялась, что она подслушивает или подсматривает, поэтому оттолкнула Антона. Или нет? Одно она знала наверняка: он больше не придёт! В посёлке полно других девчонок, которые ему не откажут, и перед вредной бабушкой выстилаться не придётся.
Вера сидела и плакала на единственной каменной ступени под козырьком, на крыльце бабушкиного дома. Комары и мошки вились над ней, кусали за голые плечи. Сейчас зайдёт, бабушка устроит ей головомойку. Она наверняка подслушивала и подсматривала. Вера её видела во дворе.
Вера поднялась, хотела убежать со двора, побежать в центр, туда, где днём собирались маленькие дети с родителями и без, а вечером - подростки, на детскую площадку. Больше в дачном посёлке собираться негде молодёжи и детям.
Она не посмела. В душе оставалась надежда, что Антон вернётся, пусть не этим летом - следующим, когда забудет этот дурацкий вечер. А так бабушка вызовет родителей и отправит её обратно в город, где Вера тоже никому не нужна. А там таких Антонов... - почти все. И почему она думает сейчас о нём плохо. Заслужил? 15-летняя девчонка не понимала, голова кружилась от первой любви и первых поцелуев.
Она пошла в дом. Свет не включала, хотела прокрасться незаметно, чтобы не слушать бабулиных нотаций. Но бабушка Тоня храпела, как обычно, громче весеннего грома, сильнее землетрясения.
Она не вставала даже, - подумала внучка, пробираясь в свою дальнюю комнату. - Как легла вечером, так и спит.
Вера знала, как тяжело бабушке даже на другой бок перевернуться - лишний вес, глубокий сон, а ещё этот храп, от которого она могла буквально задохнуться, если переворачивалась на другой бок.
Вера скинула шорты, майку на кресло около своей кровати и легла. Одеяло у бабушки даже лотом тёплое, тяжёлое, но под ним нежарко, прохладно.
- Ба, - тихо сказала Вера. - Ба, ты спишь?
В ответ только забористый храп.
- Бабушка.
Антонина Семеновна с трудом повернулась на другой бок и началась «другая песня». Вера быстро привыкала к этому, приезжая в посёлок. На вторую или третью ночь уже засыпала, как под самую нежную колыбель под бабушкин удушливый, хриплый, громкий храп.
- Ба, ты меня звала? Там во дворе.
Она видела бабушку. Но как та могла так быстро исчезнуть?
Вера проснулась к полудню на следующий день. Бабушка Тоня давно встала, завтрак для внучки остыл на столе под вафельным полотенцем на веранде. Сама бабушка пропалывала морковь в палисаде, переставляя и пересаживаясь на своей маленький табурет всем телом. Она почти не могла нагибаться, тем более долго стоять.
Вера ела драники со сметаной, наблюдая, как тяжело передвигается, но всё же старается и трудится, пока есть силы её бабушка по саду. Но как же она вчера вечером так бесшумно появилась и исчезла за штакетником?
- Ба? - пришла к ней внучка, присела на корточки и начала тоже дёргать сорняки на грядке.
- Куда?! Куда щиплешь? Моркву дерёшь, не видишь, что ли?
Вера поднялась с корточек. Снова в шортах коротких, бабушка любовалась её ровными, крепкими, здоровыми ногами, пока ещё не загорелыми. Она любовалась внучкой, какая же она хорошенькая и фигура уже просто загляденье - не по годам. Но разве она скажет что-то хорошее? Не ждите.
- Ба, - не ждала и не обижалась на неё Вера, глядя на рваные облака в синем небе, - а ты вчера выходила во двор ночью?
- Я? - сорняки вместе с морковью полетели во все стороны, Антонина Семеновна будто плугом пошла по рядочку, а не руками. - Бог с тобой, Вера. Я ежели встану ночью, то вже не лягу до утра, а про сон и вовсе можно забыть. Чуткий он у меня.
Вера усмехнулась: ничего себе чуткий. Она вчера слышала.
- Но я тебя видела у забора.
- Меня?! Да я за газетой пока доковыляю к почтовому ящику на калитке, так почтальонка посёлок трижды обойдёт.
- Но я тебя видела! Ты в ночнушке была, она разлеталась во все стороны.
- Я в рубашке одной? В люди? На двор? Вер, ну голову тебе совсем задурманил этот долговязый. Долго вы вчера сидели?
- Нет, он быстро ушёл.
- Вот и пусть убирается от нашего двора.
Вера искоса посмотрела на бабушку.
Антонина Семёновна провела под носом пучком сочных, зелёных сорняков вдыхая.
- Вот точно как они!
- Что, как они?
- Сорняк, одним словом! Непутёвый. А ещё раз убежишь к нему...
- Я не убегала. Здесь на лавочке сидели, недолго, как обещала.
- Ещё раз выйдешь к нему, не обижайся, матери отцу отзвонюсь, пусть забирают тебя. Мне отвечать за тебя.
- Я сама за себя уже в ответе!
Антонина чуть с табуретки своей не покатилась со смеху.
- Ты смотри! Ну раз так, - колыхаясь всем телом от смеха, говорила бабушка, - раз ты вже такая взрослая, давай больше не ругаться и скажи, что б вечером больше не приходил. Держалась бы от него...
- Да что он мне сделает?
- Ох, Верка, со мной ты шустрая на язык, а с родителями не споришь.
- Ба, - присела перед нею Вера, коленями прямо в рыхлую землю, - бабушка, а погадай мне!
- Я? - ещё больше рассмеялась женщина.
- Ты! К тебе же ходят, я знаю. И мама говорила...
- А ты больше слушай! Не умею я.
- Что ты делаешь каждый день с картами?
- Пасьянс. Обычный пасьянс раскладываю.
Вера расстроено опустила плечи. Бабушка положила свою тяжёлую, сухую морщинистую руки в земле ей на плечо.
- Ну если ты так хочешь, раскидаю колоду. Ток потом не обижайся.
И Вера подпрыгнула.
- Куда! Под ноги же смотри! Всю моркву затоптала бабке. Ох, и внуки пошли... Ну, пойдём в дом, жарко.
Бабушка Тоня тянула руку внучке, не в силах самой подняться. Это точно не она была вчера ночью во дворе. Вере показалось.
Да и погадала Антонина Семёновна внучке так, что та больше не просила. Одноклассница Веры по ниточкам правдоподобнее гадала. Бабушка Тоня только смеялась над внучкой, но свою протёртую до картона колоду или карту из неё в руки не давала, прикасаться не позволяла - по рукам била. Нагадала, надо за ум Вере браться, учиться, а не о мальчиках думать, а про Антошку вообще забыть - не её парень.
Он первый это сделал. Как ни старалась Вера попадаться ему на глаза весь месяц, пока гостила у бабушки, как не вертелась у магазина и на детской площадке с остальными, он не замечал её. А когда она подходила к нему, уходил сразу же с тем же Валькой и его гоп - компанией.
продолжение следует____________