С этими словами свекровь ворвалась в квартиру сына и невестки.
- Так, Ирина Евгеньевна, моя дача не для ваших посиделок!
- Наташа, у меня юбилей — 50 лет, это тебе не шутки! — женщина подняла вверх указательный палец.
Наталья тяжело вздохнула, она не хотела ссориться с мамой мужа.
- Хорошо, — сдалась молодая женщина. — Только ради вашего дня рождения, вот ключи, — она положила на стол небольшую связку. — Только постарайтесь не разнести мою дачу!
- Всё будет хорошо! Ты и Дима тоже приглашены! — после этих слов свекровь схватила ключи и выскочила из квартиры.
Два дня спустя.
- Ирина Евгеньевна, с юбилеем! Желаю всего самого… э-э-э… светлого! — кричала Наташа в трубку, чтобы перекрыть гул голосов и музыку, доносившиеся с того конца провода.
- Спасибо, родная! Всё шикарно! Танцуем! — рявкнула в ответ свекровь и бросила трубку.
К вечеру тревожное любопытство пересилило. Дима ходил по квартире, как лев в клетке.
- Наташ, а вдруг им помощь нужна? Мама говорила, шампанского только ящик привезли. Это ж… жидкость. Она могла пролиться. Надо проверить, всё ли сухо, — бормотал он, находя всё новые абсурдные предлоги.
- Сухо? Дима, они там, наверное, уже вторую линию обороны заняли! Ладно, поехали. Только я предупреждаю: если твоя мама в моём вязаном пледе на голове тумбует, развод!
Дорогу на дачу освещала полная луна и смутное предчувствие катастрофы. Издалека было видно зарево иллюминации и слышна песня «Ой, мороз, мороз» в разудалом хоровом исполнении, да ещё и в конце лета.
- Знаешь, — сказал Дима, притормаживая. — Может, вернёмся? Проедем мимо?
- Нет! Это моя дача, мой огород. Мои помидоры, которые они, небось, уже пустили на салаты!
Когда они вошли в калитку, их встретил незнакомый мужчина в одних семейных трусах, пытавшийся уверенно полить розы из шланга, но поливавший вместо этого забор и собственные ноги.
- Добрый вечер, вы к Ирке? — осведомился он. — Она внутри, за столом.
Войдя в дом, Наташа застыла на пороге, словно вкопанная. Картина, открывшаяся её глазам, превзошла самые кошмарные ожидания. Её уютная дача напоминала поле боя после штурма. На полу хрустели осколки её любимой синей вазы, перемешанные с салатными огурцами. Занавески были завязаны на изящный бант на люстре. А в центре этого хаоса, за столом, уставленным пустыми бутылками, сидела Ирина Евгеньевна. На её голове красовался абажур от настольной лампы, как корона королевы бала.
- Мама? — робко позвал Дима.
- Сынок! Приехали! — обрадовалась свекровь, пытаясь встать и скинув на пол несколько тарелок. — А мы тут… культурно отдыхаем! Люда, сойди со стола, гости пришли!
На самом столе, посреди миски оливье, действительно стояла её давняя подруга Людмила, исполняя плавный, хоть и не совсем устойчивый, танец с баяном, который она, судя по всему, принесла с собой.
- Ира, я не могу сойти! — с достоинством заявила Люда. — Я — русалка! А русалки со столов не сходят, их смахивают!
На кушетке, на вышитой Наташей подушке, сладко посапывал незнакомый мужик в тельняшке.
- А это кто? — прошипела Наташа, указывая на спящего.
- Это? А это Витя! — с гордостью сообщила Ирина Евгеньевна. — Мой одноклассник! Приехал из Магадана! Тридцать лет не виделись! Он так растрогался, что сразу уснул, чуткий!
У Наташи в глазах потемнело.
- Ирина Евгеньевна… А где мой… вязаный плед? Тот, с оленями?
Свекровь задумчиво посмотрела на спящего Виктора.
- Ну… Вите, наверное, холодно было. Он же с Магадана, он хочет тепла, в общем где-то под ним!
В этот момент Людмила-русалка, пытаясь сделать пируэт, задела ногой графин с компотом, который опрокинулся прямо на голову спящего Магаданского Витька.
Тот вскочил с криком:
- Тревога! Шторм! — и, увидев перед собой Наташу с перекошенным от ужаса лицом, отдал честь: - Товарищ капитан! Витька Буйный, к вашим услугам! Курить разрешите?
Это была последняя капля.
- ВСЕ ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА! — взревела Наташа, что было несвойственно её тихому характеру. — СЕЙЧАС ЖЕ!
Началось столпотворение. Дима пытался урезонить маму, которая уцепилась за ножку стола со словами:
- Я не я, и дача не моя!
Людмила спрыгнула со стола и наступила на вилку, заявив, что её укусила каракатица. Витька Буйный, решив защитить «капитана», попытался накрыть Люду скатертью, как сетью, и в процессе зацепил Ирину Евгеньевну, которая шлёпнулась прямо в остатки оливье.
На несколько минут воцарилась тишина. Все, включая Наташу, смотрели на свекровь, сидящую в салате, с кусочком морковки на абажуре.
Ирина Евгеньевна медленно подняла голову, сняла с лица селёдку, посмотрела на всё это безумие и… рассмеялась. Звонко, заразительно, до слёз.
- Ой, Наташенька… Прости нас, старых дураков. Юбилей же… один раз в полвека, — выдавила она сквозь смех.
Наташа посмотрела на Диму, который прятал улыбку в кулак, на Люду, замотанную в скатерть, на бравого Витьку, снова засыпавшего на кушетке. Гнев как рукой сняло. Она тяжело вздохнула.
- Ладно. Все успокоились. Ирина Евгеньевна, вылезайте из салата. Вы, Людмила… русалка, идите в душ. Дима, поставь чайник. А вы, — она ткнула пальцем в сторону Витьки, — капитан разрешает курить. Но только на улице!
- А мне что делать? - на пороге появился мужик, который из шланга поливал розы.
- Для начала уберите свой шланг обратно в трусы, - слегка смущённо ответила Наталья.
После этих слов все громко рассмеялись.
Через час, когда самые шумные гости разъехались на такси, а Витька Буйный мирно сосал леденец на веранде, за столом сидели четверо. Наташа, Дима, Ирина Евгеньевна, уже без абажура, и Люда.
- Знаешь, Наташа, — сказала свекровь, чокаясь с ней чашкой с чаем. — Это был лучший юбилей в моей жизни. Незабываемый. Дача твоя — просто волшебное место.
Наташа хмыкнула, глядя на завязанные бантом занавески.
- Да уж… Незабываемый. Одно скажу: на 55-летие, Ирина Евгеньевна, снимайте клуб. Или бункер. Моя дача, — она сделала паузу, — ещё отходить будет.