Всего минуту назад я чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете, которой в 53 года наконец-то улыбнулась удача. Мы стояли на площади, вокруг бегали дети с ледянками, играла какая-то новогодняя попса из колонок.
Андрей, с которым мы познакомились на сайте знакомств два месяца назад и с которым это было наше третье, решающее, так сказать, свидание, казался мне мужчиной, которых в природе уже не осталось. Галантный, спокойный, пальто на нем сидит отлично, не то что эти современные пуховики-мешки, руку подает, дверь открывает, и глаза у него добрые, с морщинками в уголках, как у человека, который много смеялся в жизни.
А теперь я держала в руках его телефон, который перечеркивал все мои надежды на адекватные отношения.
Как мы окунулись в детство и чуть не отморозили носы
Вечер начинался просто сказочно, мы встретились у оперного театра, было минус пятнадцать, но без ветра, снежок такой крупный падал, красиво, как в кино. Андрей сразу взял меня под руку, крепко так, уверенно, и мы пошли в ледовый городок. И знаете, не было вот этого неловкого молчания, когда не знаешь, куда деть глаза и о чем говорить. Мы сразу зацепились языками за воспоминания.
– А помнишь, – говорит он, глядя на ледяную горку, – как мы в детстве на картонках катались? И штаны потом колом стояли, и варежки на резинке, все в ледяных катышках.
– Конечно помню! – смеюсь я. – А еще эти шапки кроличьи, у которых уши вечно развязывались, и ты идешь, как спаниель грустный.
Мы ходили между ледяных скульптур, обсуждали, какие игрушки были на елках в нашем детстве. Я рассказала про свою любимую стеклянную сосульку и космонавта, а он вспомнил, как разбил мамину любимую верхушку-звезду и прятал осколки под ковер. Это было так тепло, так по-родному. Мы были на одной волне.
Когда щеки у меня стали цвета свеклы, а пальцы в ногах начали намекать, что пора бы и честь знать, Андрей скомандовал:
– Так, Марина, хватит морозиться, идем греться. Я тут рядом знаю отличное место.
Мы зашли в это кафе, там пахло тестом, лавровым листом и немного уксусом — запах, от которого сразу слюнки текут. Мы заказали по порции пельменей, со сметаной. Андрей взял чайник с чабрецом.
– Вкусно, – говорит, – как у бабушки в деревне. Я, Марин, давно так душевно время не проводил. Обычно все бегом, работа, дом. А тут с тобой как будто на тридцать лет помолодел.
Я сижу, слушаю его, и внутри у меня разливается такое теплое чувство, и это не только от чая. Я смотрю на него и думаю: "Ну вот же он. Нормальный мужик. Не пьет, не курит, про бывшую жену гадости не говорит, работает инженером. Чего тебе еще надо, Марина? Хватай и беги".
Андрей был предсказуем в хорошем смысле слова, с моим культурным кодом. Я расслабилась, доверилась ситуации. И именно поэтому то, что случилось дальше, ударило меня так сильно.
Черная метка на экране смартфона
Мы вышли из кафе распаренные, сытые, довольные. Елка на площади уже зажглась огнями, красота неописуемая.
– Андрей, – говорю я, дергая его за рукав. – Давай сфотографируемся? Ну на память. Такой вечер хороший.
Он без проблем достал свой телефон, такой увесистый, в каком-то брутальном чехле.
– Давай, – говорит. – Вставай вон там, чтобы театр на фоне был.
Он меня сфотографировал пару раз, показал — вроде неплохо вышло, даже второй подбородок не сильно видно.
– А теперь давай я тебя! – говорю я и протягиваю руку за телефоном. – Или давай селфи сделаем?
Он как-то на секунду замешкался, но телефон дал. Я беру аппарат, хочу переключить камеру на фронтальную, чтобы нас двоих снять, и тут вижу это.
Прямо наверху, где глазок камеры, аккуратно наклеен квадратик плотной черной изоленты.
Я сначала подумала, может, стекло разбилось, и он так заклеил, чтобы не сыпалось.
– Андрей, – спрашиваю, тыкая пальцем в этот черный квадрат. – А это что такое? Камера сломалась?
Он посмотрел на меня абсолютно спокойным, даже будничным взглядом, забрал телефон, сунул его в карман и сказал:
– Нет, камера рабочая. Это я заклеил. На всякий случай.
– На какой случай? – я глупо моргала, не понимая, шутит он или нет.
– Ну как, – он пожал плечами, поправляя шарф. – Ты же знаешь, сейчас технологии такие. Могут подключиться в любой момент. Зачем мне, чтобы кто-то смотрел, как я ем или в носу ковыряю? Я и на ноутбуке заклеил.
Он сказал это так просто, как будто сообщил, что завтра обещают снег. Без тени улыбки и иронии.
Я стояла и смотрела на него, и у меня в голове начал рушиться тот идеальный образ, который я строила весь вечер. Передо мной стоял не просто милый инженер Андрей, ачеловек, который боится невидимых врагов.
– Андрей, – осторожно начала я, пытаясь перевести все в шутку. – Ну кому мы с тобой нужны? Чтобы смотреть, как мы пельмени едим?
Он нахмурился, взгляд стал тяжелым, оценивающим.
– Марин, ты просто не в теме. Данные собирают на всех. Потом это все используется против тебя. Я не параноик, просто осторожный.
Шапочка из фольги или разумная осторожность?
Мы погуляли еще минут двадцать, но разговор уже не клеился. Я шла и молчала, а в голове крутилась эта черная изолента.
С одной стороны, может, я придираюсь? Ну заклеил и заклеил. Может, это профессиональная деформация? Он же инженер, может, знает что-то, чего я не знаю.
Но с другой стороны, это ведь звоночек. Он ждет подвоха. Сегодня он камеру заклеил, а завтра что? Будет мой телефон проверять? Запретит пользоваться картами, потому что "банки следят"? Скажет, что вышки 5G нас облучают и заставит шапочку из фольги носить, чтобы рептилоиды мысли не прочитали? Это ведь не просто привычка, а мировоззрение.
Я смотрела на Андрея и видела уже не галантного кавалера, а душного, тревожного дядьку, который, наверное, дома хранит гречку мешками на случай зомби-апокалипсиса. И все то тепло, которое было в пельменной, начало стремительно остывать.
Он проводил меня до такси.
– Марин, ты какая-то тихая стала. Замерзла? – спросил он заботливо.
– Да, немного, – соврала я. – Устала с непривычки.
– Ну, ты отогревайся. Я тебе завтра позвоню. Может, в кино сходим в выходные?
Я кивнула, села в машину и выдохнула только тогда, когда мы отъехали.
Водитель такси, молодой парень, весело спросил:
– Красивая елка в этом году, да?
– Красивая, – ответила я, доставая свой телефон. Посмотрела на свою фронтальную камеру. И мне вдруг так захотелось сделать селфи и отправить его кому-нибудь, просто чтобы доказать себе, что я не боюсь.
Я приехала домой, налила себе вина и сижу вот теперь, думаю. Стоит ли продолжать? Ведь в остальном он нормальный. Хороший даже. Может, я зря накручиваю? Ну есть у человека тараканы, у кого их нет в пятьдесят лет? У меня вон тоже привычка чайные пакетики два раза заваривать, может, его это тоже бесит. Но этот черный глазок изоленты стоит перед глазами.
А вы бы стали встречаться с мужчиной, который заклеивает камеры и верит в тотальную слежку, или это сразу диагноз и надо бежать?