Быть принцессой значит жить по правилам. Не опаздывать, не перебивать, держать спину прямо, улыбаться в нужный момент. И уж точно не затмевать Королеву. Особенно в день, когда она открывает парламент в короне и мантии перед всей нацией.
Но Диана умудрилась нарушить это негласное правило, даже не желая того. Всего лишь сменив прическу.
1984 год. Ежегодная церемония открытия парламента одно из самых важных событий в королевском календаре.
Елизавета II в полном облачении монарха восседает на троне и зачитывает речь, которую слушает вся страна. Это момент, подчёркивающий власть суверена, преемственность традиций, величие короны.
В этот день внимание всей Британии должно быть приковано к одному человеку к Королеве.
Но в 1984-м случилось непредвиденное. Принцесса Диана появилась на мероприятии с новой прической. Объёмный шиньон, женственный, элегантный, добавляющий зрелости двадцатитрёхлетней девушке. Казалось бы просто укладка.
Результат превзошёл все ожидания. На следующий день газеты пестрили заголовками не о речи Королевы, не о политических заявлениях, а о волосах принцессы Уэльской. Телеканалы крутили не фрагменты тронной речи, а кадры с Дианой и её новым образом.
Одна прическа затмила одно из главнейших государственных событий года.
Королевский биограф Джеймс Уитакер позже вспоминал этот инцидент с плохо скрываемым изумлением:
"У Дианы была невероятная новая прическа," — говорил он. Она появилась с ней на мероприятии, призванном подтвердить власть суверена. И всё внимание СМИ сосредоточилось только на её волосах.
По его словам, Елизавета II была в ярости. Не из-за самой укладки королеву было сложно обвинить в мелочности. Но из-за последствий. Церемония открытия парламента это не светский выход. Это государственный ритуал, символ власти монарха, демонстрация единства короны и народа.
И вот теперь весь этот символизм оказался на вторых полосах, уступив место разбору причёски молодой принцессы.
"Это выглядело не слишком хорошо," — сухо резюмировал биограф, — "ни для монархии, ни для демократии".
После инцидента Елизавета, по слухам, провела разъяснительную беседу. Тихую, как и полагается британской Королеве. Без криков, без скандалов. Но предельно ясную.
Диане дали понять:,резкие перемены во внешности перед важными государственными мероприятиями недопустимы. Она может экспериментировать сколько угодно на благотворительных выходах, приёмах, частных встречах. Но не тогда, когда рядом Её Величество. И тем более не в дни, когда вся страна должна смотреть на Королеву.
Стилист Дианы, Ричард Далтон, позже признавался, что они были потрясены реакцией:
"Мы не ожидали, что новая прическа вызовет такую бурю," — говорил он. — "После этого мы осознали, насколько важен её образ для публики, и стали намного осторожнее".
С того момента на всех мероприятиях, где Диана появлялась рядом с Королевой, они выбирали максимально сдержанные, классические укладки. Никаких сюрпризов. Никаких экспериментов. Ничего, что могло бы перетянуть внимание.
Но вот ирония, дело было не в прическе. Дело было в самой Диане.
Она могла появиться в самом скромном платье, с самой незаметной укладкой, без украшений и макияжа и всё равно оказывалась в центре внимания. Камеры искали её. Журналисты писали о ней. Толпы собирались, чтобы увидеть именно её.
Это не было желанием затмить Королеву. Это просто случалось. Диана обладала тем редким магнетизмом, который не зависит от одежды или прически. Люди тянулись к ней инстинктивно.
И это создавало проблему, которую невозможно было решить правилами и указаниями. Елизавета была Королевой по титулу, традиции, закону. Диана была принцессой по любви народа. И когда эти две силы сталкивались, любовь народа часто побеждала протокол.
Для Дианы тот инцидент стал уроком. Она поняла, быть популярнее Королевы не привилегия, а проблема. Её красота, обаяние, способность соединяться с людьми всё это было оружием обоюдоострым.
С одной стороны, это давало ей власть. Народ любил её больше, чем кого-либо в королевской семье. Она могла привлечь внимание к любому вопросу одним своим появлением.
С другой стороны, это ставило её в оппозицию системе. Монархия построена на иерархии. Королева вершина. Все остальные поддержка. Но когда принцесса Уэльская оказывалась ярче самой Королевы, иерархия давала трещину.
Диана научилась быть осторожнее. На официальных мероприятиях с Елизаветой она выглядела почти скромно. Приглушённые цвета, классические силуэты, ничего провокационного. Но стоило ей появиться отдельно и она снова превращалась в звезду.
Тот скандал с прической был симптомом более глубокого конфликта. Елизавета II представляла старую монархию. Строгую, сдержанную, живущую по протоколу. Корона важнее личности. Традиция важнее эмоций.
Диана представляла новую эру. Эмоциональную, открытую, человечную. Она обнимала больных, когда все боялись к ним прикасаться. Плакала на публике. Говорила о своих чувствах. Нарушала правила, даже не всегда осознавая это.
Для королевского двора она была угрозой. Слишком яркая, слишком любимая, слишком неконтролируемая. Для народа глотком свежего воздуха в душной атмосфере традиций.
И вот парадокс: Елизавета прожила долгую жизнь и умерла любимой и уважаемой Королевой. Диана погибла в тридцать шесть и стала бессмертной иконой. Обе победили. Но в разных играх.
История с прической 1984 года кажется мелочью. Подумаешь, молодая женщина сменила укладку. Но за этой мелочью стояло столкновение двух миров.