Таёжные приключения
Лёньки и Сашки.
Глава десятая
Начальство уехало и жизнь вернулась в прежнее русло. Ранний подъём, работа допоздна, вечерний совместный ужин, а наутро следующего дня всё точно так же повторялось. Тут и счёт дням можно потерять, если бы не некоторые события, хоть как-то разнообразившие жизнь мальчишек.
Недели через две после охоты произошёл один из таких случаев.
Ребята, как обычно, начинали прокладывать профили с главной просеки, поэтому всегда рубились вместе. Иной раз, на мари или в редколесье, слышали или видели друг друга.
Лёнька в тот день заканчивал очередной профиль и уже начал выходить на сопку. Его просека пошла немного вверх и впереди просматривалось только редколесье. Он остановился, чтобы нарубить новых вешек и неожиданно услышал Витькин истошный крик:
— Лёнька! Сашка! Идите сюда!
Лёнька невольно подумал, что что-то случилось с Витькой и, бросив вешки, кинулся в сторону его голоса.
Чтобы лучше сориентироваться, он тоже что-то кричал.
Витькины крики являлись хорошим ориентиром, поэтому Лёнька скоро вышел на Витьку.
— Чего орёшь? — стараясь отдышаться, выпалил ему Лёнька.
— Смотри, что я нашёл! — Сильно возбуждённый Витка показывал Лёньке и подбежавшему Сашке куда-то в чащу деревьев.
— Ну и что? Что там такое? — не мог понять причину Витькиного крика Лёнька и стоял в надежде, что всё скоро разъяснится.
— Шахта там! — Витька показывал рукой куда-то в чащу.
— Ну и что, что шахта?! — никак не мог понять Лёнька.
— Михалыч же предупреждал, что давным-давно старатели тут работали, и чтобы мы не свалились в эти шахты и шурфы, — вспомнил Сашка и повторил слова Михалыча: — И чтобы мы туда не лазили. Он тоже об этом говорил.
— Точно, точно, — вспомнил Лёнька. — Он ещё рассказывал, что кто-то полез туда, и его насмерть задавило.
— Так я только что слазал туда. — Глаза у Витьки горели. — Но я только посмотрел, — тут же заверил он друзей. — Там лестница вниз идёт, и штольня метров на двадцать уходит вглубь сопки. А дальше только темнота. — Глаза у Витьки ещё больше округлились, и он с жаром поделился с друзьями сокровенной мыслью: — А вдруг там клад! Знаешь, сколько нам за такую находку деньжищ отвалят?
— Трендюлей тебе отвалят, — прервал его Лёнька, — если полезешь его искать туда.
— А если и впрямь там клад какой? — осторожно предположил Сашка. — Но ведь и завалить же может, — добавил он нерешительно. — Михалыч рассказывал, что в таких шахтах вся крепь гнилая.
— Да ничего не завалит. Я на этой лестнице все ступеньки попробовал сначала. Они хоть и скрипят, но все прочные, — начал объяснять Витька.
— Дурак ты. — Лёнька постучал себе по голове кулаком. — Совсем мозгов, что ли, нету? Михалыча надо звать! — решительно закончил он.
— Да подожди ты со своим Михалычем, — прервал его Витька, — давай хоть сами посмотрим, что там есть, а потом и Михалыча позовём. — И с надеждой посмотрел на друзей.
Сашка почесал в затылке, отогнал комаров и согласился с Витькой.
— А что? — Он посмотрел на подлесок, загораживающий вход в шахту. — Прорубим к шахте проход. Так легче будет к ней подойти. Тогда и Михалыча позовём.
Они дружно в три топора быстро прорубили небольшую просеку к шахте.
Вход в неё манил к себе зловещей чернотой. Мальчишки в нерешительности заглядывали в него, но двинуться дальше не решались.
— А чё? — хитро посмотрел на всех Витька. — Давай факелы сделаем и залезем туда, — и посмотрел на «подельников». — Интересно же, что там есть…
— А точно, — вдруг поддержал его Сашка. — Том Сойер вон с девчонкой по пещерам с факелом ходили и ничего, не боялись. А мы чё, хуже их, что ли?
Витька с Лёнькой колебались, но последний довод про девчонку перевесил, и Лёнька решил:
— А что? Давай! Если девчонки смогли, а мы что? Хуже их что ли?
Они тут же вырубили себе палки для факелов. Насобирали мха и надрали берёзовой коры.
Обмотав концы палок мхом и берёзовой корой, подожгли факелы и осторожно, по одному начали спускаться в шахту.
Лестница, ведущая вниз, подозрительно скрипела, предупреждая мальчишек о своей ветхости, но она оказалась небольшой, ступенек на пятнадцать.
Спустившись, мальчишки осмотрелись, направляя свет факелов вглубь штольни, но те освещали только пространство под ногами и метра три впереди. Дальше ничего они не видели.
Пройдя вперёд с десяток метров, они ощутили смертельный холод стен, на которых то здесь, то там выступал иней.
Кроме голых стен, вокруг ничего не просматривалось. Пройдя во штольню с десяток метров сразу же, стало темно и только свет факелов выхватывал из этой темноты какие-то фрагменты стен и камни, валяющиеся под ногами.
— Да… — хриплым от страха голосом проговорил Лёнька, — это только в кино всё факелами освещается и всё видно. А тут, — он неожиданно споткнулся о какой-то булыжник, — ни зги не видать.
— Это точно, — подтвердил Сашка, только что чуть ли не врезавшийся головой в стену.
Свод штольни оказался очень низким, поэтому приходилось передвигаться пригнувшись. Постепенно свод стал понижаться, и мальчишкам пришлось ещё больше согнуться.
Витька шёл впереди, но тут он неожиданно остановился и вскрикнул:
— Смотри! Рука!
Лёнька чуть ли не налетел на него и тоже увидел торчащую из-под завала человеческую руку.
От увиденного сердце у него ёкнуло, провалившись чуть ли не в пятки.
Впереди слева земля со стены обвалилась и засыпала проход чуть ли не наполовину. Она лежала пологой кучей, из которой и в самом деле торчала человеческая рука. Пальцы у неё оказались длинными, засушенными и скрюченными, и она зловеще высовывалась из-под обвала.
От вида скрюченной руки, торчащей из кучи обвалившейся земли, мальчишки остолбенели.
— Рука, — едва выдавил из себя Сашка, указывая пальцем вперёд и от страха присев на корточки.
Лёнька с трудом разлепил губы и хриплым шёпотом, потому что голос от страха куда-то пропал, прошептал:
— А ну-ка на фиг все эти сокровища, давай-ка делать отсюда ноги.
Хоть Лёнька и говорил это еле слышным шёпотом, но ему показалось, что он кричал, и от его крика даже со свода штольни начал сыпаться песок.
Этого хватило, чтобы мальчишки мигом развернулись и все вместе кинулись к выходу из шахты.
У Лёньки в памяти даже не отложилось, как они выбрались из неё. В себя он пришёл у входа в шахту, когда сидел на куче камней, поросших травой.
Напротив него с такими же вытаращенными глазами сидели Сашка с Витькой. Никто из них не мог вымолвить ни слова. Они молча, только моргая, смотрели друг на друга.
— Ну его на фиг эти сокровища, — всё таким же шёпотом выдавил из себя Лёнька. — Пусть Михалыч их ищет.
В ответ Витька с Сашкой молча закивали. Видать, и у них тоже пропали голоса.
Только минут через пять они стали приходить в себя от увиденного. Жизнь постепенно начала возвращаться к ним, глаза оживились и они, показывая друг на друга пальцами, хохотали, держась за животы.
— А ты, — Сашка показывал на Лёньку пальцем, — как сквозанул!? Первый! Даже лестница не заскрипела!
— А ты, — Лёнька показывал на Сашку, — чуть в штаны не наложил, когда увидел руку!
— А ты видел, — смеялся Витька, — как рука шевельнулась и с потолка чуть весь песок на нас не просыпался?
Они долго смеялись, пока от истеричного хохота силы их не покинули.
Откинувшись, Лёнька лежал на траве и смотрел в небо, где куда-то неслись облака. Он ничего не видел и не слышал, только ощущал громкое биение сердца где-то в глубине грудной клетки. Чувствовал он себя так, что как будто отработал пару часов на тренировке в бешеном темпе и силы полностью оставили его.
Но постепенно силы возвращались, и Лёнька сел, посмотрел на друзей, так же раскинувшихся рядом и озвучил мысли, раздиравшие его сознание:
— Надо звать Михалыча. Пусть он сам тут разбирается. Меня туда, — он кивнул в сторону чёрного зева шахты, — ни за какие коврижки не заманишь, — и, посмотрев на Витьку, и с ехидно поинтересовался: — Ну, чё? Будешь доставать оттуда сокровища?
— Ты чё? — еле шевеля языком, отреагировал Витька. — Я и без них проживу.
Сашка встал на ноги и решительно заявил:
— Пойду я за Михалычем. Пусть он сам туда лезет. Мне этого уже во как хватило, — и резанул себя ребром ладони по шее.
— Нет, — у Лёньки начал прорезаться голос, — пошли к нему вместе. Не хочу я тут, рядом с этими привидениями, оставаться.
Парни над его словами рассмеялись, но поднялись и пошли за Михалычем.
Михалыч только что закончил гнать профиль и сильно удивился, когда увидел, приближающихся к нему пацанов.
— Что случилось? — как всегда спокойно встретил он их. — Что за демонстрация такая?
Лёнька толкнул Витьку локтем и тот первый начал:
— Михалыч, а мы тут старую шахту нашли… А там скелет с протянутой рукой… — начал он нерешительно.
Вид Михалыча моментально изменился.
— Вы что, идиоты, лазали туда, что ли?! — закричал он на пацанов.
— Да мы… — начал оправдываться Сашка, — только чуть-чуть туда прошли…
Михалыч посмотрел на пацанов и махнул рукой.
— По вам заметно, где вы там чуть-чуть бродили, — передразнил он Сашку. — Обгадились, наверное, со страха? — Он уже с усмешкой смотрел на юных исследователей. — Ну, ведите, показывайте, что вы там нашли.
Витька первым пошёл показывать дорогу к шахте, ведь это был его профиль, а остальные двинулись за ним.
Подойдя к шахте, Михалыч заглянул в неё и, увидев брошенные факелы, зло посмотрел на пацанов:
— И чего это вы там нашли, шахтёры недоделанные? Небось, сокровища искали. Ох и зря я вам все эти байки старательские рассказывал. Ох, зря… — качал он головой, заглядывая в шахту. — Говорил же вам, паразитам, чтобы не вздумали соваться туда. Говорил? — Он зло посмотрел на понурых пацанов.
— Говорил, — вразнобой подтвердили те.
— А чего полезли-то туда? — Михалыч ещё раз ткнул рукой в глубину шахты.
— Интересно было, — честно сознался Лёнька.
— А если бы вас там всех завалило? Где бы я вас тогда искал? Что бы родителям вашим сказал? — Но, успокоившись, продолжил: — И чё вы там нашли?
— Ничего особенного… — виновато начал Витька.
— А чё вы там особенного искали? — всё не унимался Михалыч.
— Ничего не искали, — Лёнька попытался объяснить причину нарушения приказа, — только увидели скелет и сразу вернулись назад.
— Ну и чего вам тот скелет сделал? — Это Михалыч уже произнёс с издёвкой. — Поднялся и погнался за вами?
— Нет! — У Лёньки при воспоминании о скелете зашевелились волосы на голове. — Он просто лежал там. — Лёнька вновь показал на чёрный зев шахты. — У стенки, приваленный землёй он там лежал. Только рука у него оттуда торчала…
— Что, что торчало? — не понял Лёньку Михалыч.
— Страшно… — округлив глаза, пониженным голосом выдал Сашка. — Вот так торчала. — Он, вытянув свою руку вперёд, изобразил то, что недавно видел.
— Так, с вами всё понятно, — махнул Михалыч на «разведчиков» рукой. — Дуйте на заимку и ждите меня там. А мы с Борисами осмотримся в шахте.
Михалыч развернулся и пошёл в сторону профилей, где работали Борисы, а мальчишки, чуть ли не бегом, вернулись на заимку.
Придя на заимку, они сели вокруг костра и невесело принялись обсуждать находку в шахте, Михалыча и то, что он с ними сделает.
Вскоре вернулся Михалыч с Борисами. Они устроились за столом с «новоявленными шахтёрами» и молчали. Наконец Михалыч грозно посмотрел на провинившихся пацанов и приказал им:
— О том, что вы лазали в шахту — никому ни слова! Витька нашёл, позвал меня и — всё. Баста! Остальное вас не касается! Поняли? — Он грозно взглянул на своих подопечных, сидевших перед ним и имевших вид нашкодивших котов.
— Поняли, — протянули пацаны вразнобой.
— Вот так-то лучше. А теперь слушать сюда внимательно! Витька завтра с утра пойдёт на прииск и всё расскажет Валееву. Пусть тот сам принимает решение, что делать с трупом. А что там убитый человек лежит, я в этом сам убедился. Только когда его убили — никто не знает. Вот пусть милиция с этим и разбирается. Не наше это дело. А вам — ничего никому не болтать. Делать только то, что я сказал. — Он бросил грозный взгляд на пацанов и грозно повторил: — Понятно?
— Да, понятно, Михалыч, — за всех ответил Лёнька. — Не дурни же какие…
— Ты посмотри, как он рассуждать стал! — вспылил Михалыч. — Не дурни они, видите ли. А кому я говорил не лезть, куда не следует? Кто меня не послушал, любопытные вы мои?
Он вскочил со скамьи, нервно закурил и забегал вокруг костра, а потом, подскочив к Лёньке, выдохнул ему в лицо дым вонючей папиросы:
— Что твой батька бы мне сказал, если бы вас там завалило? Да стёр бы он меня в порошок! Мало тебе, что ты на мари чуть не утоп? Так он ещё и в шахту полез! — Чувствовалось, что Михалыч не на шутку разошёлся.
Но тут за пацанов вступился старший Борис:
— Ладно, Михалыч, успокойся. — Он обнял за плечи разъярённого Михалыча и начал уговаривать его: — Да поняли они всё. Будут сидеть тише воды ниже травы. Слова лишнего никому не ляпнут. Точно, пацаны?
— Да чтоб нам провалиться! — за всех выкрикнул Сашка. — Молчать будем и никуда больше не полезем.
Михалыч остановился напротив пацанов, грозно посмотрел на них и, уже мягче, произнёс:
— Ну, то-то и оно… — Отвернувшись от мальчишек, он закурил очередную папиросу и сел с Борисами за стол. Те налили ему свежего чая, и они ещё долго что-то тихо обсуждали.
Как ни напрягал Лёнька слух, разобрать, о чём они ведут беседу, так и не смог.
Только когда совсем стемнело, Михалыч поднялся и, уже мягче посмотрев на пацанов, сидевших робкой кучкой в стороне, позвал их в заимку:
— Чё расселись-то? Комаров собрались до утра кормить, что ли? Давайте собирайтесь на боковую. Завтра будет день, будет пища. А пока — всем спать.
Утром, после завтрака, Витька с ружьём ушёл на прииск, а вся бригада, как и обычно, пошла на работу.
Лёнька с Сашкой исполняли в точности все приказы Михалыча, но только с небольшими отклонениями.
При такой нервозной обстановке работать им совсем не хотелось. Да и о какой работе могла идти речь, когда приходится всё время находиться в напряжении от ожидания неизвестности? Что скажет следователь? Что скажет начальник? Отправят ли их домой или нет? Всё это не давало им покоя, и они по-своему решили сбросить этот стресс.
Первым предложил Сашка:
— Лёнь, а чего это мы всё время от зари да до темна по тайге шарахаемся?
— А что ты предлагаешь? — не понял его Лёнька.
— А то и предлагаю. — Сашка сделал загадочный вид. — Работать мы будем, но не так много. Прогоним по одному профилю, а потом порыбачим.
— Как это — порыбачим? — Лёнька заинтересовался таким предложением. — Где тут рыбачить?
— Где, где? — удивился Сашка. — В реке.
— В какой реке? — Лёнька чуть не рассмеялся. — В этой, что ли? Да этот Дубакит везде вброд перейти можно, не замочив колен. Мы через него каждый день ходим. Вода в нём как слеза. Каждый камешек на дне видно. Я что-то тут за всё время ни одной рыбки не видел.
— Переходить-то переходим, да плохо ты смотрел за речкой. — Сашка сделал важный вид. — Заводи и ямы ты не видел? Нет. А я видел. Я их сразу заприметил.
Чувствовалось, что Сашке не очень-то хочется работать, поэтому он начал рассказывать, чтобы как-то заинтересовать Лёньку своей идеей:
— Мы с батей в прошлом году знаешь, как рыбачили! Хариуса ловили. Он меня всему научил. А хариуса ты в такой воде и не увидишь. Ох и быстрый же он! — И, подумав, продолжил: — Снасти у нас в заимке есть, удочки мы сами срубим. Вон тальника сколько по берегам растёт. Что ни ветка, то удилище.
Лёньке и самому надоело таскаться по тайге. От всего того, что навалилось на него за последнее время, хотелось отдохнуть, поэтому предложение Сашки показалось ему интересным.
— А что? — воспрянул он духом. — Давай порыбачим. Будет чем заняться. Да хоть ушицы поедим, а то эти консервы да вяленое мясо уже вот где сидят. — Он резанул по горлу краем ладони.
Сашка, довольный, что ему так легко удалось уговорить Лёньку, обрадовался.
Вечером Сашка вытащил из заимки коробку с крючками и леской и вдвоём с Лёнькой они спустились к реке. Подальше от любопытных глаз и ненужных разговоров.
Лёнька понятия не имел, как ловятся хариусы и что они вообще из себя представляют. Когда они жили на Кавказе, он ловил в горных речках форель, а вот как ловить хариуса не знал, но надеялся, что Сашка ему всё расскажет.
Сашка и в самом деле его успокоил:
— Да просто всё это. Главное — это хорошо спрятаться в кустах, чтобы он тебя из-под воды не увидел. Ямы я уже заприметил. На входе в яму вода бурлит. Ты закидываешь в этот поток леску с крючком и ведёшь её по течению. Хариус выпрыгивает на крючок, и тут надо не прозевать момент, когда он схватит наживку. Сразу надо подсекать. Чуть прозеваешь, хариус сожрёт наживку, и всё… — Сашка рассмеялся. — Тю-тю. Нету ни рыбки, ни наживки.
— Подожди, подожди, — не понял друга Лёнька. — Какую наживку? Где мы её возьмём? Червей тут нет. Когда я ловил форель, то мы из-под камней вытаскивали рачков на наживку, а тут и рачков нет. Чё за наживка?
— А-а! — стукнул себя по голове Сашка. — Я тебе самого главного не сказал. «Мессершмиттов» будем насаживать на крючок.
— Каких «мессершмиттов»? — не понял его Лёнька. — Паутов, что ли?
— Вот, вот. — Сашка обрадовался, что Лёнька его понимает. — Именно паутов. Когда они начнут на тебя пикировать, то ты их лови, но не убивай, а складывай в коробочку. Это и будет наша наживка!
— Ну ты даёшь! — воодушевился Лёнька простоте такого решения проблемы с наживкой.
Они соорудили несколько снастей и припрятали их за заимкой.
Утром, как обычно, ребята вышли на работу, взяли по профилю и усердно изображали рабочий порыв.
Михалыч с Борисами, как всегда, ушли вперёд, сил и сноровки у них побольше, чем у мальчишек, поэтому они и профили прокладывали быстрее.
Когда мальчишки закончили рубить свои профили, то встретились в конце долины, перед подъёмом в сопки и вернулись к реке.
Сашка провёл Лёньку к одной из ям, которую перед этим нашёл на Дубаките.
Устроившись по обе стороны ямы на противоположных берегах, они принялись за рыбалку.
Лёнька перед этим поймал на себе десятка полтора паутов и осторожно достал одного из них из спичечного коробка.
Нанизав его на крючок, закинул удочку в поток воды, вливающийся в яму. Поверхность воды в яме выглядела идеально гладкой, так что Лёнька видел леску с трепыхающимся паутом на крючке.
Хоть Лёнька и выбрал тонкую и не очень длинную ветку тальника, но с непривычки рука уставала. Пришлось удилище держать двумя руках. Конечно, тальник — это не лёгкая бамбуковая удочка, но скоро Лёнька к ней приноровился. Он раз за разом закидывал удочку, но поклёвки не было.
Неожиданно он увидел, как Сашка дёрнул свою удочку и на берегу запрыгала небольшая рыбка.
«Значит, рыба есть», — подумалось ему.
Он сменил наживку и выбросил старого паута в воду. Неожиданно какая-то тень из-под воды метнулась к неподвижному пауту и на ровной поверхности заводи раздался всплеск, а паут исчез.
Это ещё больше раззадорило Лёньку. Он уже больше не обращал внимания на Сашку, а следил только за водой и плавающим на ней паутом.
Неожиданно тень вновь понеслась к его пауту, а неведомая сила ударила по руке, натянув леску.
Удар оказался хорошо знакомым. Точно так же по руке била и форель. Но форель находилась глубоко в воде, и её рыбак не видел, а тут — несущаяся к поверхности воды тень, исчезнувший паут и удар по руке. Лёнька изловчился и подсёк эту тень вместе с исчезнувшим паутом. Удочка заходила в руках и, сделав плавное движение в сторону и вверх, Лёнька выдернул из воды серебристую небольшую рыбку.
Оказавшись на траве, рыба билась всё ближе и ближе подбираясь к воде. Лёнька сорвался с места и кинулся к бьющейся в траве рыбке. Ему удалось её схватить и выпутать из травы. С трепетом он держал её перед глазами и рассматривал свой первый трофей.
Это оказалась серебристая рыбка длиной сантиметров двадцать. Она яростно извивалась в руках у Лёньки, но он всё смотрел и смотрел на неё, не в силах отвести взгляд от своей первой добычи.
Рыба очень сильно напоминала горную кавказскую форель, но чем-то и отличалась от неё. У кавказской на боках располагались чёрные и красные точки, а у этой только чёрные.
От радости Лёнька поднял над головой рыбку и радостно прокричал Сашке:
— Смотри! Я поймал!
Но Сашка повертел пальцем у виска и приложил его к губам. Лёнька понял, что надо отбросить эмоции и кричать здесь нельзя. Можно распугать всю рыбу.
Он уложил свой первый улов в заранее припасённую сетку, в которую уже нарвал свежей травы, нанизал ещё одного паута на крючок и закинул удочку вновь.
Когда мальчишки убеждались, что клёв в одной яме прекращался, то переходили к другой.
Из-за охватившего их азарта они рыбачили почти до того времени, пока солнце не начало заходить за сопки. Скоро должны наступить сумерки, поэтому ребята перестали рыбачить и вернулись на заимку.
Когда Михалыч увидел приближающихся пацанов, он подскочил со скамьи и бросился к ним.
— Где вас черти носят? — кричал он, грозно сотрясая обеими руками.
— Михалыч, — Лёнька со страхом посмотрел на внушительные кулаки Михалыча, — ну ты же сам сказал, чтобы мы до сумерек возвращались. Вот мы и пришли, как ты приказывал. Ночь-то ещё не наступила…
— Что ты мне тут мозги полощешь? — не унимался Михалыч, но, увидев в руках пацанов сетку с рыбой, недоуменно спросил: — А эт-то что такое?
— Рыба, — наивно ответил Сашка.
— Я вижу, что не медведь. — Михалыч стоял в изумлении. — Вы что это, целый день рыбалили? А кто за вас работать будет? — Михалыч вновь начал распаляться.
— Да нет, — начал объяснять Лёнька. — Мы по профилю прогнали, а потом уже рыбачили.
— Так все-таки работали? — По голосу Михалыча чувствовалось, что гроза прекращается.
— Конечно работали. — Лёнька почувствовал, что ругать их больше не будут, и честно признался: — Надоели уже эти консервы с вяленой медвежатиной. Рыбы захотелось.
— Ишь ты! Им, видите ли, рыбки захотелось, — это уже не выдержал старший Борис. — Посмотрите вы на эту интеллигенцию вшивую, — с издёвкой начал он. — Нам тоже много чего хочется, но мы же терпим.
— Ладно тебе, Боря, — вступился за мальчишек Михалыч. — Простим мы им сегодняшнее разгильдяйство, если они его отработают.
— А чё надо делать-то? — Сашка с Лёнькой сейчас были готовы на всё, лишь бы на них больше не ругались.
Михалыч вернул мальчишкам рыбу и хитро продолжил:
— А вот пойдите и почистите её. А мы уже из неё ушицу и сварганим. — Услышав такое простое решение вопроса, мальчишки кинулись к реке, но Михалыч остудил их пыл: — Воды и дров натаскайте, да порядок тут наведите. — И ладонью указал на полянку перед заимкой.
Поняв, что они прощены, мальчишки кинулись выполнять полученные приказания.
А когда совсем стемнело, они все вместе с удовольствием хлебали свежую уху, приготовленную Михалычем по собственному рецепту.
Через три дня на заимку приехал начальник партии Валеев со следователем из Зеи и Витьком.
Мальчишки в это время находились на работе.
Следователь с Валеевым сразу же поехали на заброшенную шахту, куда дорогу показал им Витёк. Там они всё осмотрели, а Борисы с Михалычем вытащили труп из шахты. Его тут же погрузили в телегу, и начальство уехало обратно на прииск.
Когда Лёнька с Сашкой вечером вернулись на заимку, то они увидели только одного Витьку, понуро сидевшего у костра.
Мальчишки сразу накинулись на него с расспросами:
— Ну, чё? Видел труп? Какой он?
— Не-е, — неохотно начал Витька, — меня туда не взяли. Я им только дорогу на шахту показал. Не пустил меня Михалыч к шахте, а сказал, чтобы я заимку охранял. А что её охранять? — Он злобно пнул какую-то деревяшку, попавшую под ноги. — Всё тут нормально. Никого же тут нет. Но всё равно видел я его, — при этом Витька оживился, — под брезентом он лежал. — Глаза у Витьки от воспоминаний даже округлились. — Чёрный такой, засушенный, скрюченный. Одна рука так торчать и осталась. — Он вытянул свою руку вперёд, показывая, как она торчала и резко выбросил её в сторону Лёнькиного лица.
Лёнька, не ожидавший такого движения, резко отстранился, чем вызвал смех мальчишек.
— Ты тут руками не разбрасывайся! — оторопело вскрикнул Лёнька. — А то в морду точно схлопочешь. Ты лучше расскажи, что дальше было.
— А чё дальше? — важно продолжал Витька. — Посидели они тут, чай попили и поехали обратно на прииск. Но следователь сказал, что убили этого мужика, череп у него был проломлен, а потом и ограбили. Пояса на нём не было, в который старатели золото прятали.
— Как убили? Когда? — не понял Сашка.
— А так и убили, — продолжал Витька. — Кайлом по башке дали и убили. Но убили его, как сказал следователь, лет семьдесят назад.
— Ого! — непроизвольно вырвалось у Лёньки. — А как же он не протух?
— Да холод же в шахте какой! — раздражённо напомнил Сашка. — Помнишь, что все стены были в инее и нас трясло.
— Так трясло от страха, что мужик подскочит, — рассмеялся Витька, — и за нами помчится.
— Так не помчался же, — это рассмеялись уже и Лёнька с Сашкой, — но перетрухали мы тогда здорово!
— А что нового на прииске? — переключил тему разговора Лёнька, после того как они перестали смеяться.
— А нового! — Витька поднял палец. — У нас много нового. К Соколову приехала дочь. Ленка зовут. Крутая такая. — Витька показал, какие у неё крутые формы и вверху, и внизу. — Она из Свободного, но учится не в вашей школе. Тоже девятый класс закончила. Ставит из себя шибко городскую. Со мной даже говорить не захотела. Только так, — Витька показал, как, — через плечико посмотрела, губки поджала и уплыла к своей мачехе. Короче, знаться не хочет. Не то что Ритка! Та всё мне рассказала, что было на прииске.
От такой новости Лёнька задумался. Знал он эту Ленку или нет? Да и какое это имело значение. Мало ли у каких девчонок отцы топографы или геологи.
Но Витька вновь сделал значительный вид и продолжил:
— А ещё в партии у нас новый рабочий!
— Да ты что?! — Мальчишки сосредоточили особое внимание на этой новости, оказавшейся важнее, чем та, о появлении Ленки.
— Да, да. — Витька принял важный вид. — Это высокий, здоровый парень. Я с ним не разговаривал, но Ритка рассказала, что это отец его в партию сослал, подальше от баб и водки. Он на меня даже не посмотрел, всё больше у начальства тёрся. К Валееву всё подлизывается.
— И чё делает этот парень? Как его хоть зовут-то? — От нетерпения узнать все новости Лёнька чуть ли не подпрыгивал.
— А зовут его Серёга и работает он с Соколовым. Они съёмку делают в верховьях Хугдера. Да, — вспомнил ещё Витька, — а ещё Ритка рассказала, что Серёга этот после тюрьмы и отец у него какая-то военная шишка в Благовещенске.
Такая новость ещё больше озадачила мальчишек. Они примолкли и каждый из них по-своему переваривал полученную информацию.
Но долго бездельничать не пришлось. Вскоре появился Михалыч с Борисами и жизнь на заимке пошла своим чередом.
Парни запалили костёр, наносили воды, натаскали дров и помогали Михалычу в приготовлении ужина. Работы хватало.
Конец десятой главы
Полностью повесть «Таёжные приключения Лёньки и Сашки» опубликована в книгах «Юность» и «Приключения Лёньки и его друзей». Найти их можно на сайтах: https://ridero.ru/books/yunost_3/ и https://ridero.ru/books/priklyucheniya_lyonki_i_eg...