С тех пор, как Татьяна Викторовна поссорилась со своей, как-то неожиданно быстро успевшей стать взрослой дочерью, прошло восемь лет, и за это время они не виделись и ни разу не созванивались. Сперва это напряжённое ожидание звонка от дочери давалось матери с трудом, от переживаний подскакивало давление и томительно сжималось сердце, и только тогда Татьяна Викторовна переключалась с безрадостных мыслей о своём конфликте с дочкой на себя, на борьбу за своё пошатнувшееся от переживаний здоровье. Иногда она порывалась сама позвонить, но обида из-за несправедливо высказанных ей в лицо упрёков и обвинений не давала ей это сделать.
- Татьяна Викторовна, как там Ваша Настенька поживает? – часто спрашивали её соседи.
- Всё хорошо, всё хорошо, – отвечала она неопределённо и пожимала плечами.
Порой она просто делала вид, что не расслышала вопроса, хоть поначалу и пробовала объяснять всем ситуацию, которая сложилась у них с дочерью, но потом поняла, что по сути, всем окружающим глубоко наплевать на то, что у них там произошло в семье, и, скорее всего, люди выведывают у неё информацию, чтобы потом посудачить об этом между собой от нечего делать. Чужая боль чаще вызывает любопытство, чем сочувствие, но даже, если кто-то и посочувствует, то матери от этого не легче, всё равно её душа, как болела, так и продолжает болеть, независимо сочувствует ей кто-либо или нет.
Постепенно Татьяна Викторовна привыкла и смирилась с тем, что навсегда потеряла Настю, и временами ей казалось, как будто у неё и совсем никогда не было дочери, как будто она не ходила беременной, не рожала её семнадцать часов в роддоме, не кормила потом два года грудью и не воспитывала, не растила, в общем, всё, что было связано с дочерью казалось ей теперь сном, который ей приснился ночью, а наутро размылся в памяти и совсем забылся.
Правда, мучила её иногда одна настойчивая и немного эгоистичная мысль, как она будет жить в своей одинокой старости, когда и воды некому подать, и присмотреть за стареющим человеком некому. Других детей у неё не было, муж давно ушёл, ещё по молодости попав в аварию, с соседями она сближаться не хотела. «В дом престарелых попроситься, когда совсем немощной стану? Но это уже на крайний случай», – думала она. Вообще-то о немощной старости ей думать было ещё рановато, всё-таки нынче пятьдесят два года – это не тот возраст, в котором чувствуют себя стариком или старухой, тем более, что срок пенсии отодвинулся, и государство само как бы намекало и давало людям понять, что старости в их стране нет.
Сама Татьяна Викторовна о пенсии пока ещё даже не мечтала, а спокойно работала корректором в местной газете и ещё подрабатывала там же секретаршей. Раз уж государство считает её молодой и работоспособной, то ей и подавно нужно держать «хвост пистолетом» и о плохом не думать. Может быть, она ещё блог в интернете заведёт и будет в нём статьи разные писать, чтобы и талант свой к литературе хоть как-то реализовать, и подработку какую-никакую вдобавок к зарплате получить. Но это всё были несбыточные думы, вряд ли она станет этим заниматься, лучше уж носки свяжет и кому-нибудь подарит или даже продаст подешевле, чем в магазине продают.
Настя вернулась домой внезапно, и случилось это поздно вечером в субботу, когда Татьяна Викторовна сидела в кресле с включённым торшером за вязанием и смотрела телевизионный сериал про чужие проблемы. Услышав, как в замке заскрежетал ключ, и открылась входная дверь, она отбросила вязание, подскочила и закричала как можно громче, делая ставку на то, что соседи за стенкой услышат и прибегут её спасать от нежданных гостей:
- Эй, кто там на ночь глядя? Сейчас полицию вызову!
- Не надо полицию, мам, это я вернулась, – послышался знакомый голос из темноты.
Настя вошла в комнату с таким выражением лица, как будто и не уезжала отсюда вовсе, как будто только сегодня утром ушла на работу, а теперь вот, вернулась. От звука её голоса Татьяна Викторовна вздрогнула и растерялась. Сколько раз она представляла свою встречу с «блудной дочерью», но это внезапное появление Насти сбило её с толку.
- Ты насовсем пришла или как? – сурово спросила она у дочки.
А что думала эта жестокая девчонка, что мать бросится ей на шею? Нет, ни в коем случае она не стане этого делать, ибо в памяти до сих пор стоит тот обидный вопрос, который, как пощёчина тогда вырвался у Насти: «Зачем ты вообще меня родила?» За годы их разлуки Татьяна Викторовна потом десятки раз задавала его себе и так и не смогла найти на него ответа.
- Привет, мам, – с жалкой улыбкой произнесла Настя, – Давай не будем ругаться, пожалуйста, я же всё-таки и к себе домой пришла, ведь прописана тут, между прочим.
Татьяна Викторовна зажгла общий свет в большой комнате и только теперь как следует разглядела Настю и заметила её чемодан, между прочим, тот самый, с которым она тогда ушла. Сама Настя выглядела, мягко сказать, не очень хорошо, похудевшая, бледная, взгляд пустой, виновато бегает по стенам и на матери не останавливается.
- Привет, дочь, – сухо ответила Татьяна Викторовна, – Проходи, чувствуй себя, как дома в соответствии со своей пропиской, а я пойду разогрею тебе голубцы. Сегодня весь день с ними провозилась, как чувствовала, что ты заявишься.
На самом деле, Татьяна Викторовна в последнее время делала голубцы часто, как раз-таки в надежде на то, что, вот, приедет Настя, а её любимое блюдо поджидает. И надо же, чётко всё подгадала с этими голубцами.
- Спасибо, мам, если честно, я очень хочу кушать, – сказала с искренней теплотой в голосе Настя.
Пока мать гремела на кухне посудой, она зашла в ванну и старательно вымыла руки и уличную обувь, вспомнив, что обувь и руки в этом доме всегда моют сразу после того, как пришли с улицы, с особой тщательностью. Это был не просто «пунктик» хозяйки дома, а это был закон, за нарушение которого последуют немедленные репрессии. Настя помнила об этом, ничего не забыла, и сейчас ей от этого было не легче, а наоборот труднее адаптироваться в родной квартире, в которую она, может быть, и не пришла бы никогда, но сейчас ей просто некуда было идти, кроме родного дома. И, слава богу, что она сгоряча отсюда не выписалась. «Хотя мама, скорее всего, и без прописки меня приняла бы, даже не сомневаюсь в этом», – подумала она, аккуратно убирая свои ботинки на полку для обуви.
Они с матерью поругались из-за Настиного ухажёра. Ещё в семнадцать лет Настя влюбилась в сорокалетнего женатого мужчину, а Татьяна Викторовна пыталась открыть ей глаза на то, что ради неё он семью не бросит, а только испортит ей жизнь, но все слова были высказаны без толку, потому что дочка совсем не слушала мать, не вникала в то, что ей говорит взрослая, умудрённая жизненным опытом женщина, и только повторяла:
- Он меня любит, он без меня жить не может, и он обещал развестись с женой и жениться на мне.
Ухажёра Насти звали Константин. Через некоторое время он и впрямь бросил свою семью и поселился в съёмной квартире, забрав туда и Настю. Ей тогда только недавно исполнилось восемнадцать, и совсем ещё молоденькой девушке льстило, что он это сделал ради неё, и она со дня на день ждала от него предложения с последующей свадьбой, но почему-то он с этим делом не торопился. Когда она робко спрашивала его о том, когда же они распишутся, то он обычно говорил, что, конечно, они очень скоро поженятся, но точной даты не объявлял, а в один «прекрасный» день вдруг резко собрался переезжать в Санкт-Петербург.
- Костик, а как же я? – растерялась Настя.
- Я там нашёл себе хорошую работу, если хочешь, то поехали со мной, место для моей любимой малышки у меня всегда найдётся, – вот, что он предложил Насте вместо свадьбы.
Настя без раздумий собрала чемодан и рванула вслед за ним, вот именно тогда они с матерью и поссорились, Татьяна Викторовна не верила Косте, говорила, что Настя для него лишь игрушка, и ничего путного из их связи не выйдет.
- Детка, опомнись, он использует тебя, а сам занимается только своей жизнью, – предупреждала её мать, – Ты нигде не учишься, нигде не работаешь, живёшь на его подачки, это неправильно, остановись.
- Это не твоё дело! – крикнула тогда Настя, – И зачем ты вообще меня родила? Наверное, только для того, чтобы меня всю жизнь мучить своими наставлениями!
Хлопнув дверью, разгневанная девушка выскочила из родного дома, как ошпаренная кошка, ушла и после своего дерзкого ухода ни разу даже не подумала позвонить матери, и та следила за жизнью дочери только по фото в социальных сетях. Судя по этим фото, её дочка отлично устроилась в Санкт-Петербурге, но, на самом деле, в жизни Насти всё было не так безоблачно, как выглядело на её фотографиях, где она улыбалась на фоне дорогих машин и кафе, но она ни за что не хотела никому в этом признаться.
- Спасибо, голубцы очень вкусные, – сказала Настя.
Помыв за собой тарелку, она ещё раз поблагодарила мать за вкусный ужин и ушла в свою комнату. Там всё осталось так же, как было десять лет назад, мать ничего не тронула. Даже модные журналы, которые Настя собирала ещё в школе, ровной стопкой лежали на её письменном столе.
Потрогав их, Настя тяжело вздохнула, и, не раздеваясь, повалилась на свой старый, девичий диван, и моментально уснула, нет, скорее, вырубилась, как будто провалившись в бездонную яму и без снов так и проспала до самого утра.
Утром она встала, приняла душ, привела себя в порядок и опять ушла в свою комнату.
- Завтракать будешь? – заглянула к ней мать.
- Поела бы чего-нибудь… – рассеянно кивнула Настя.
За завтраком Татьяна Викторовна спросила:
- Рассказать ничего не собираешься?
- Не хочу, но… придётся, – вздохнула Настя и одним махом выпалила, – Мам, я беременна.
- От Кости? – не моргнув глазом, уточнила Татьяна Викторовна.
- Да, – кивнула та.
- А он что? – продолжала допрос с пристрастием мать.
- Дал денег на аборт, – поджала губы дочь.
- А ты что?
- А я ушла от него, потому что не хочу этого делать.
- А он что?
- Сказал, скатертью дорога.
Помолчали. Доели овсянку. Настя собрала тарелки со стола, помыла их в раковине. Татьяна Викторовна тоже встала, поставила кипятиться чайник, достала из шкафчика пакетики чая, потом, подумав, убрала их обратно и полезла в холодильник за молоком, чтобы сварить какао. Настя с детства любила какао, поэтому Татьяна Викторовна всегда держала этот свежий, шоколадный порошок дома. «Тем более, что теперь беременная, и нужно пить молоко, – механически подумала она, – И за творогом нужно срочно в магазин сходить, и яблок ей ещё купить».
- Какой срок? – уточнила у дочери Татьяна Викторовна.
- Почти три месяца, – ответила Настя.
- Нужно немедленно встать на учёт в женскую консультацию, – строго сказала мать.
- Когда? – испугалась дочь.
- Сейчас, – развела руками Татьяна Викторовна, – Вернее, завтра, в понедельник. А чего тянуть? Пусть наблюдают, мало ли что пойдёт не так.
- И правда, чего тянуть… – пробормотала Настя.
На завтра она сразу с раннего утра пошла в женскую консультацию и вернулась оттуда уже под вечер, но радостная и бодрая, и настроение у неё по всем этим признакам явно поднялось.
- Как всё прошло? – спросила Татьяна Викторовна.
- Всё отлично, мам, – улыбнулась Настя, – Я встала на учёт по беременности, у меня 15 недель, и я ещё работу нашла, и даже небольшой аванс получила. Правда, не деньгами, а в счёт зарплаты продуктами. Директор там – прямо-таки очень добрый и душевный парень, посочувствовал мне, узнав, что я беременная одиночка.
Она протянула матери пакет с продуктами из «Пятёрочки».
- Что за работа? – спросила та, принимая пакет.
- А вот… в «Пятёрочке» буду работать, раскладывать товар по полкам, – рассмеялась Настя.
- Это же тяжело, а тебе нельзя тяжести поднимать, – нахмурилась мать.
- Ничего, беречься буду, – отмахнулась дочка.
Она и впрямь устроилась работать в магазин, честно предупредила администрацию, что беременна, но её всё равно взяли, потому что работников не хватало. Сказали, что будет «на подхвате», где-то товар разложит, когда-то за кассой самообслуживания приглядит.
- У нас тут всем найдётся дело, – подбодрил её директор магазина.
Так и потянулись дни, хотя – нет, побежали, понеслись, как угорелые. Беременность у Насти протекала очень хорошо, никаких проблем со здоровьем не возникало, ведь она, наверное, переживала из-за своего разрыва с отцом её будущего ребёнка. Хотя, возможно, что и не переживала, потому что была ещё в силу своего возраста достаточно толстокожей и старалась обо всём плохом быстро забывать.
Работа в «Пятёрочке» поглощала всё внимание Насти, и не потому, что так уж нравилась ей, а просто забирала у неё много сил и времени, и для переживаний в жизни будущей мамочки просто не оставалось места.
Роды наступили точно в срок, и Настя благополучно родила миленькую и красивенькую девочку Машу, а встречать их из роддома пришла чуть ли не вся её «Пятёрочка», такой дружный коллектив попался. Татьяна Викторовна радовалась этому событию, как не радовалась уже ни чему, наверное, лет десять. Умом она понимала, что вроде всё в этой истории не так, и дочку её предал любимый мужчина, и бросил её на произвол, и это вроде стыд и позор перед обществом, а ей как-то было нипочём общественное мнение, и где-то в душе она была даже довольна, что так всё получилась, зато у неё теперь есть маленькая внучка.
- Косте сообщила? – спросила она у Насти уже дома.
- Да, – кивнула Настя.
- И что он?
- Сказал денег даст, но, чтоб ребёнка не привозила, и сама больше не приезжала. Он устроился администратором в какой-то продюсерский центр и завёл роман с какой-то начинающей певичкой, которая надеется на его помощь в продвижении, сказал, что у него и от первой жены спиногрызов хватает, так что, к детям он равнодушен, и никакой ребёнок его не проймёт.
- Да и пошёл он… куда подальше, – зло сказала Татьяна Викторовна и как-то забавно фыркнула.
Этот её «фырк» был так похож на кошачий, что Настя рассмеялась и обняла мать. Впервые после ссоры они обнялись и поцеловались, и в этот миг гармония в их отношениях окончательно восстановилась сама собой с появлением в их доме Машеньки.
А через несколько месяцев Настя вышла замуж. Только не за Костю, а за директора «Пятёрочки», в которой она работала до родов. Даже непонятно было, что он в ней нашёл, а, может, просто ответственность почувствовал за того, «кого приручил». Таким хорошим парнем оказался этот директор, сперва помогал во всём, поддерживал, потом, когда Настя в декретный ушла, на все корпоративы её приглашал, продукты за свой счёт с доставкой «Пятёрочки» присылал, звонил ей иногда, подолгу разговаривали. Звали его Андрей, и был он на четыре года младше Насти, но вполне самостоятельный и ответственный молодой человек и выглядел даже старше этой худенькой и проворной девушки, в которую, похоже влюбился с первого взгляда ещё при приёме на работу.
Когда собрались крестить Машеньку, то Настя предложила ему стать крёстным отцом малышки, а он поморщился и сказал:
- Не хочу быть крёстным, хочу быть родным. Насть, давай поженимся и будем вместе править моим торговым королевством в «Пятёрочке».
И так её развеселило это сравнение магазина с королевством, что она потом хохотала до упаду, никак остановиться не могла, и Татьяна Викторовна даже подумала, что у дочки что-то типа истерического припадка началось, а Настя просто подумала, что Андрей шутит, но он не шутил.
Поженились они всё-таки и сыграли скромную свадьбу, а через год после этого Настя родила ещё и сына Глеба. Вот такая удача попёрла у Татьяны Викторовны, то боялась, что в старости стакан воды некому будет подать, а тут и дочка вернулась, и внуки появились, и зятя хорошего неожиданно судьба подарила, и больше она уже никогда не задумывалась, как будет встречать старость, семья у неё теперь была большая, кто-нибудь из них да позаботится.
*******
Дорогие читатели, это мой старый рассказ, который я переписала заново и улучшила. Дело в том, что я с каждым годом пишу всё лучше, и некоторые тексты мне очень хочется переделать в более совершенную форму. Если кто-то помнит эту историю, то можно почитать другие рассказы, которых у меня на канале хватает на разные вкусы и уровни.