Людмила Райкова.
Глава 13.
События такое дело, поначалу шарахнет тебя, а потом тает как первый снег под лучами солнца. Маня шла мимо пятачка тревоги, на котором два дня назад до темноты стояли полицейский УАЗик и Скорая помощь. Толпы никакой не было, соседские машины припаркованы на своих местах. Машины… В этом году ей пришлось осваивать новый способ передвижения. 20 лет она не ездила на автобусах, а тут пришлось. Маня с Глебом пара не предусмотрительная, да ещё изрядно избалованная личным автомобильным транспортом. За десятилетия жизни в Латвии отвыкли чинить автомобили. На стоянке всегда парковалась пара машин. Маня до сих пор с любовью вспоминает свою золотую Мазду. Её в Европе, для себя, она купила первой. Реально цвет золотой, легкая в управлении с расходом 4 литра дизеля на сто километров. Это и послужило поэтапной конфискацией Мазды у Мани. Надо сгонять в Голландию, – Маня дай. Забарахлит у мужа Ниссан, и спрашивать не будет снимет ключи с крючка, и поминай на пару дней как звали. Она почертыхается, сядет в Ниссан и тоже по делам. Правда недалеко, мало ли что с машиной. Раз в год автопарк менялся. Это только Мазду общими усилиями довели до разборки, загрузили ей в багажник чугунную печку с тремя трубами по имени Буран и тащили от Москвы до Риги. Сослуживец Глеба, Алексей нарадоваться на печь не мог, подарил Мане медный чайник и фигурку под ёлку, гипсового хряка в натуральном размере. Чайник раритетный, но дырявый, так и остался висеть на хуторской веранде. Хряк смешной. Круглый год стоял под голубой елью, к нему привыкли быстро и котики, и гости. Правда одного москвича чуть было до Кондратия не довел, слонялся по саду, упиваясь своей столичной значимостью, потом как завопит и несётся к дому:
- У вас там дикий кабан!
Остановился он у них на пару дней по совету родных. Белые носочки, шортики, маникюр на руках. Развалился на веранде в ротондовом кресле качалке и давай Маню с Глебом современной жизни учить:
- Хорошие вы ребята, а ездите на утиль-сырье. Ну Пежо ещё куда ни шло. А вот Шаран — это вообще отстой!
- Хорошая машина вместительная. У меня четверо внуков, приедут и что их кавалькадой возить? А так все вместе с родителями загружаются и вперёд. – Заступилась Маня за Шаран. Гость продолжает обличать их автопарк, а Маня вспоминает своих старших внуков, тогда ещё маленьких…
Как встречала их на границе. Зять остаётся на российской стороне и кричит вслед.
- Слушайтесь бабушку!
Мальчишки носятся кругами, ни минуты устоять на месте не могут. Таможенница на посту проверяет документы, а потом высовывается из окошечка:
- Не будете бабулю слушать, назад не пропущу!
-Ура!!! – Сорванцы кричат хором. На латышской стороне спросят:
- Надолго к нам?
- Мы к бабушке насовсем, нас предупредили - обратно не пустят
- На каникулы. – Вмешивается Маня в разговор, латышский страж. рубежа понимающе кивает.
Это взрослые знают, что таможенный переход не место для шуток. А ребятне что, – для них лет до 14 жизнь - сплошные развлечения. Развлекались как могли и на этом самом Шаране ездили с двумя старшими от Риги до Кракова, потом в Прагу. Через день переночуют в мотеле. Душ, свежая постель. Маленькие постирушки. А следующую ночь уже ночуют в машине, нагуляются в очередном сказочном городке и сопят.
Здесь же с машинами сплошные проблемы. Свои три остались в Латвии, кто же знал, что, назад Маня с Глебом уже не вернуться. А местные цены на личный автотранспорт такие, что избалованные доступностью машин в Латвии, они долго не могли взять в толк откуда такие цифры берутся. Но ездить то надо. Предоставленный им родней Land Rover, за год высосал из их, тогда совсем скудного бюджета, последние соки. Маня с Глебом машину вернули. Купили хорошо подержанный, но вместительный Фольксваген, и с горем пополам передвигались теперь на нём. «Мальчик» оказался с характером, уезжать далеко от дома не любил. А вот на привычных маршрутах вёл себя прилично. Надо бы менять, но автомобили в воюющем отечестве, из средства передвижения снова превратились в роскошь. На прямой линии с президентом о ценах на автомобили тоже спросили. Ответил Владимир Владимирович как-то невнятно. Мол надо поднимать свой автопром. Потому и налоги на утилизацию повышены. На Маниной памяти автомобилестроение в отечестве поднимают давно и безуспешно. Родители даже переселились в Тольятти для этого дела. Вроде наладили линию и машины можно было купить за особые заслуги да по записи. А потом бац и гордость страны перешла в частные руки. Бизнесмены в России народ особенный, рисковать своим капиталом не будут хоть ты тресни. И все капиталистические десятилетия власти автопроизводителей поддерживали изо всех сил. Таможенные преференции настолько выросли, что превышали раза в три, стоимость любого подержанного автомобиля из Европы. Правительство не скупилось на блага для автопроизводителей. На их поле хорошо подрастали миллионеры, только Жигулей от этого больше не стало, а вот цены на них подросли.
Маня и не вспомнила бы про автобусы, да Глеб накануне решил усовершенствовать что-то под капотом. Новшество не прижилось, и вот с утра пораньше Маня топает на автобус, главное не опоздать. По расписанию они ходят раз в час, а на практике могут явиться и через два с половиной. Шагает, вспоминает внуков, и вдруг останавливается. Девчонка, которая вчера с балкона сиганула, ровесница старшему. Сюда в городок подросшие ребятишки приезжают редко, у них свои дела да заботы. У Мани свои, теперь стариковские. Но благодаря интернету ровесники Милениума в любой точке планеты живут и думают одинаково. Стрелялки уравнивают и польских и русских ребятишек. Им мозги телевизионными хитростями не перекроишь. Правда лет с 15-ти, когда начинают попристальнее рассматривать жизнь, в каждом из них прорезается свой характер. Вот тут только держись. Вроде ещё вчера ребенок, а теперь взрослый. И что он решит, как поступит, что натворит там за порогом дома, поди знай. Как мир видит, что о будущем думает? Кому верит, кому нет? В школе Тёму на сбор навальнят приглашали, сходил послушал. Потом ему позвонили, мол приходи протестовать. Паренёк выглянул в окно, - дождь. Тащиться до метро, а там ещё пару часов на улице мокнуть. Поленился, махнул рукой на политику и завис в компе. Даже пару обещанных тысяч не соблазнили. Домашний ребенок, ничего не скажешь. А есть и другие юные оппозиционеры. Маня недавно в интернете прочла, кажется под Барнаулом, в районный отдел милиции явился такой экземпляр, грязный дрожит от холода. Попросил стакан горячего чаю и кусок хлеба к нему. Мол товарищи полицейские я не ел три дня, шёл к вам по холоду семь километров, чтобы группе непримиримых оппозиционеров подмогу привезти. Забрали семерых в заброшенном доме, отогрели, покормили. Расспросили. Одиннадцать выпускников районной школы лучшим источником информации, ещё в девятом классе, выбрали телеканал «Дождь». От него и узнали, что Россия страна дикая, чуть что давай окрестные страны бомбами закидывать. А чтобы её изменить, и построить лучшую Россию будущего, надо во всём идти против власти. Лайкать всякие протестные материалы, яростно критиковать в комментах события. Не смотреть пропагандистские каналы Соловьева и Скабеевой. И стараться вообще, как можно меньше контактировать с этой злобной властью. Вчерашние школьники и не контактировали, родители оплачивали коммуналку, давали деньги на автобус. Получив аттестат, выпускники почувствовали себя и вовсе за бортом. Денег на платные ВУЗы у родителей не оказалось, рабочие места для неквалифицированных кадров оказались заняты мигрантами. Покумекали вечерком, и решили податься в оппозиционеры. А что, вон их сколько за границу с началом СВО укатило, и все пристроены. Знай себе ругают президента и страну. Сообразили, что на протестном поле тоже конкуренция, и надо бы выделиться, да так чтобы их группу несогласных заметили и отметили… Придумали. Написали с ошибками письма своим родителям, мол уходят они в протестное подполье. От властей никакой помощи не ждут, станут жить сами по себе и строить планы будущей процветающей страны. Сгребли из холодильников съестное и поселились в заброшенной деревне. Провиант быстро кончился. Можно конечно заказать пиццу, но телефон связь не ловит. И с интернетом беда, остались оппозиционеры без информационной подпитки. Двойной голод испытание ещё то. А если бы айфон чудом и поймал связь, то в заброшенной деревне такой услуги как доставка пиццы отродясь не было. А потом настала осень, с грехом пополам научились печь разжигать. Но для тепла нужны дрова… Промёрзших оппозиционеров вернули по домам. К родителям и интернету. Как уж они теперь зимуют, Маня не знает. Просто надеется, что короткие жизненные испытания слегка подкорректировали мозги этих недорослей.
Какие времена, такая и молодежь. Современной заморочили голову бескрайними возможностями капитализма. А как в нём строить свою карьеру и жизнь не научили. Право на образование отняли, вон даже на слесаря выучиться, меньше 50 000 курс не найдешь. Да и работа по шкале молодых не престижная. Сейчас одна возможность – СВО. Но для фронта характер нужен.
Маня тоже в молодости могла считаться оппозиционером. Помнит, как ухохатывались с друзьями над программами новостей, где говорили о надоях и урожаях. Телевизионные достижения не трансформировались в ассортименте на прилавках. Власть и её информационное сопровождение жила своей жизнью. Молодежь своей, уважаемыми людьми были мясники, товароведы, и особо рисковые ребята, торгующие подержанными импортными шмотками. Товарный дефицит трансформировал мироошущение. Может поэтому вся райкомовская и обкомовская комсомольская рать так легко сдала свои идеологические позиции и монетизировала возможности в бизнес, по всем фронтам.
Доктор прописал ей Мане, только хорошие новости, а где их взять. Стала обзванивать старых друзей и дальних родственников. Мол расскажите, что у вас хорошего, дальняя племянница сообщила, мол прабабушка решила её жизни поучить, составила список дедов и прадедов. Маня попросила прислать. Вчиталась в фамилии даты рождения, и кто там чей сын и внук. И очень короткие истории. Одна Маню просто потрясла. Иван в 19 лет успел жениться и отправился на действительную службу, оставив дома молодую жену и годовалую дочурку. Попал на финскую, с неё погостил полтора года дома. На Ленинградский фронт ушёл уже отцом двоих детей. В 22 года. Геройствовал, получил ранение. Доктор собрал раненых в землянке, сделал уколы перевязал и ушёл за подмогой. 10 дней температурили, охали, ждали. Иван не выдержал, – с доктором могло случиться всякое, пробирался через линию фронта. Мог на мину напороться. Срубил Иван берёзу, смастерил костыли и поскакал за подмогой. Добрался, а в госпитале встретил того самого эскулапа. Его уже прооперировали, выдали нормальные костыли. Скачет он по коридору, а навстречу пропажа в белом халате. Накостылял медику от души. С врачом разбирались военные власти, а Иван хоть и лишился Ордена Красной Звезды, зато из 11 раненых сослуживцев из землянки, эвакуировали и спасли семерых. Иван родился в 1915 году. Маня примеряет ситуацию на своего внука и думает, смог бы он по минному полю на костылях пробраться к своим через линию фронта. Или сетовал бы на несправедливость этой жизни и ждал как там карта судьбы ляжет. Скорее сидел бы и сетовал.
Остановка на трассе, 20 минут пешком, и вот стоит Манюня на ветру, всматривается за ленту дороги. Автобус не спешит, Маня уже всё передумала, перевспоминала. Их на остановке четверо мужчина с ребенком, посматривает то на часы, то на школьника. И девушка без капюшона и зонта.
- Не скажете сколько времени – Обращается она к Мане, приходится расстегивать рюкзачок вынимать телефон.
- На 15 минут опаздывает.
- Пусть только бы пришел. – Отвечает девушка. Маня запихивает айфон обратно и сражается с молнией.
- Мне неудобно свой доставать. – Девушка демонстрирует правую руку и свободный рукав, заправленный в карман. – Сломала.
Разместились в автобусе на одной скамейке.
- А вы в каком доме живете? – Интересуется попутчица. Ехать им почти 40 минут, отчего не поговорить. Маня называет номер, девушка вздыхает. А потом рассказывает про полет с балкона. Молодежи в городке немного, все учились в одной школе и гоняли на велосипедах по одним дорогам. Ирина как раз с Юлей были одноклассницами.
- Мы были оторвами, носились до темноты. Курили. А Юля была тихой, всегда одета с иголочки, причёсана так что ни один волосок не выбьется. На тусовки ни-ни. Бабушка у неё очень строгая. Только я думаю в домашней тюрьме хоть и тепло, но правила общества не освоишь. Получили аттестаты, и кто куда, я в медицинский на медсестру. А Юлька на бюджет провалилась. Встречаю, говорит родители против колледжа, буду год в Москву на подготовительные ездить, а потом опять поступать. В электричке и подружилась с Мироном, он в Москву на работу, а Юлька на подготовительные. Мирон парень разбитной, на 4 года старше. Красавчик, со многими девчонками из школы, да и из городка, передружил.
Усмотрела бабуля кто внучку домой провожает и встала на дыбы. Я две недели назад встретила Юльку у озера, присела на поваленную берёзу и рыдает. Беременная она от Мирона, бабка ещё не знает. Родители считают, что она к вступительным готовится. А какой теперь институт. Мирон как узнал сразу предложение сделал, только его бабушка тоже, как узнала кто невеста, истерику закатила. Дескать женишься только через мой труп. Прямо Монтекаи и Купулети. Ромеэо свалил добровольцем на фронт, переждать семейный обстрел, а Юльке посоветовал самой решать. Родит, ребенка признает и женится. Нет, тоже поймет. Маня слушает историю и вспоминает Юлю. Стройная как тростинка, спина прямая. Волосы цвета соломы, глаза огромные голубые и пушистые рыжие ресницы. Веснушки на щеках. Они на озере познакомились, поговорили о жизни. Маня через неделю ждала внуков в гости расспрашивала где в окрестностях молодежь развлекается. На самом деле Маня хотела познакомить ребят с местной молодежью. В корыстных целях, авось подружатся и станут приезжать к ней чаще. Не вышло. Визит тогда внуки перенесли, а с Юлей они стали здороваться и даже перекидываться несколькими фразами.
- Думаю бабка Максима всё Анне Кузьминичне и рассказала про Юлькину беременность. Та закатила скандал, а Юля решила старушку попугать да не рассчитала.
- Как думаешь, почему такая неприязнь с двух сторон?
- Точно не знаю, но что-то там в прошлом произошло, ещё когда гарнизон здесь стоял. – Завершила Ирина и направилась к выходу.