К 50-летнему юбилею главного новогоднего фильма «Ирония судьбы, или с легким паром» издательство «Азбука» выпустило одноименную книгу.
Итак, «Ирония судьбы» вышла в эфир 1 января 1976 года.
Рассказать, что началось после показа фильма, который одновременно смотрело 100 миллионов человек, непросто. Представляете себе кинозал, где сто миллионов зрителей! Вообразить такое нелегко!
Телефонные звонки, телеграммы, письма — нигде не дают прохода, у людей при виде меня начинали сиять глаза. Успех ленты оказался каким-то глобальным. Наша картина сразу, синхронно зажила в сознании многомиллионного народа. Занятно, что несколько телеграмм были отправлены 1 января в 21 час 03 минуты, 05 минут, 06 минут, 08 минут — то есть немедленно после окончания показа. Реакция зрителей была стремительной и восторженной.
Дальше у картины началась небывалая, сказочная жизнь. Через месяц с небольшим, 7 февраля, после нескольких десятков тысяч зрительских писем в адрес телевидения, «Иронию судьбы» повторили по Первой программе. Госкино, стиснув зубы, заказало киновариант, чтобы демонстрировать комедию в кинотеатрах. Фирма «Мелодия» выпустила пластинку. Повторный показ вызвал новую волну писем. Было ясно, что народ нашу ленту принял...
Однако пора кончать хвастливую предысторию и переходить к сюжету.
Наступил ноябрь 1976 года. Ежегодно в этом месяце во всех киноорганизациях, творческих союзах, издательствах — словом, во всех учреждениях, связанных с духовной жизнью общества, происходило выдвижение на Государственные премии СССР произведений искусства и литературы, созданных в текущем году.
Телевизионное объединение «Мосфильма» возглавлял тогда Семён Михайлович Марьяхин. Это был весёлый, живой, энергичный человек, который светился иронией и доброжелательством. Его активность, горячность, заинтересованность в деле были колоссальными. Именно под его обаятельным напором фильм «Ирония судьбы» состоялся — перекочевал с бумажных страниц на целлулоид. У него не было сомнений, что фильм достоин Государственной премии СССР. Отнюдь не только потому, что он сам был очарован нашей комедией — он ощущал многомиллионную зрительскую поддержку. И вот Марьяхин отправился к руководству телевидения, чтобы договориться о выдвижении ленты на премию. Мне о своей акции он даже не сказал.
Однако Марьяхин вернулся из Гостелерадио обескураженный: телевидение не захотело представлять наш фильм на премию. Резоны были неоригинальные. Следующий год, 1977-й, — юбилейный: шестьдесят лет советской власти. Увы, «Лёгкому пару» фатально не везло с юбилеями — он всё время попадал под юбилеи, как под трамвай. Ещё существуя в театральном варианте, пьеса «С лёгким паром!» была снята с постановок в ряде театров из-за столетней годовщины со дня рождения Ленина.
— В знаменательный год, — объяснили Марьяхину, — выдвигать на премию картину, пусть милую, хорошую, но, согласитесь, не находящуюся на магистральном пути, как-то неудобно. — Нас могут не понять, — многозначительно добавил Лапин. — А кроме того, телевидение представило на премию программу «Время». — А если предложить два произведения — и «Время», и фильм Рязанова? — подал идею Семён Михайлович Марьяхин. — Телевидению положена одна премия, — разъяснил министр. — Фильм Рязанова, не спорю, очень симпатичный и поэтому может помешать...
Какое отношение имела публицистическая передача «Время» к премиям в области искусства и литературы? Но это не смущало всесильного министра, личного друга Брежнева. Он ощущал себя хозяином — да он и был им.
Марьяхин ринулся к директору «Мосфильма» Н. Т. Сизову. Николай Трофимович при всём добром отношении ко мне и к картине отказался выставлять на премию «Иронию судьбы». Повод для отказа — юбилейный год. Но причина заключалась в другом: «Мосфильм», хоть и делал фильмы по заказу телевидения, подчинялся Комитету по кинематографии. А личные отношения между министрами кино и телевидения сложились неприязненные, враждебные — пожалуй, похуже даже, чем были тогда отношения между СССР и США. Сизов во избежание конфликта с самолюбивым, злопамятным Ермашем отказал Марьяхину. Тогда тот кинулся в Союз кинематографистов, который тоже имел право выдвигать фильмы на премию. Но и здесь Семён Михайлович потерпел поражение. В те годы Союз был придатком при Ермаше и поперёк него, конечно, не пошёл. В результате Марьяхин остался у разбитого корыта. У него в объединении была создана, по его мнению, прекрасная лента, но никто, ни одно творческое учреждение, не желал поступить по справедливости. В ответ на все отказы упрямый Семён Михайлович однообразно твердил: картина очень хорошая! Он не понимал, что как раз это — не повод для награждения.
Однако случилось непредвиденное. Коллектив объединения «Мосэлектроаппарат», не догадываясь, что выдвигать в юбилейный год на премию нечто безыдейное не следует, решил, что «Ирония судьбы» достойна награды. Работники «Мосэлектроаппарата» были обычными благодарными зрителями и не подозревали, что своей просьбой дать Государственную премию нашей ленте они вмешались не в своё дело и тем самым спутали все карты.
Марьяхин и работники Комитета по премиям Т. Запасник и И. Крейндлина не растерялись и, так как приближалось 15 декабря — дата, когда прекращался приём представлений, — тут же послали на «Мосфильм» официальный запрос.
Нужно было срочно прислать характеристики на создателей ленты «Ирония судьбы» в связи с тем, что картину выдвинул рабочий класс. Бумажная канитель закрутилась... Марьяхин вошёл в административный раж: всё было составлено, подписано и отправлено мгновенно. И тем не менее срок подачи документов истёк, кончился. Формально комитет уже не мог принимать опоздавшие характеристики. Но подобная мелочь не могла смутить почитательниц комедии, служивших в самом логове — то есть в Комитете по премиям. Кто станет ревизовать, какого именно числа пришли бумаги?
Однако через несколько дней последовал новый удар. Выяснилось, что представление «Мосэлектроаппарата» недействительно — это просто бумажка. Оказывается, выдвинуть произведение на премию имеет право только творческая организация. Иначе любая прачечная или столовая разовьют большую культурную деятельность. Если фильм, книга, картина представлены обычным учреждением, то нужна поддержка этого ходатайства либо редакцией журнала, либо творческим союзом, либо театром или киностудией.
И тогда Марьяхин кинулся за помощью. У него был солидный аргумент. Он говорил, что ответственность по выдвижению принял на свои плечи «Мосэлектроаппарат», что нужна бумажка, где будет сказано всего лишь о поддержке мнения гегемона. Но он потерпел полное фиаско — не смог преодолеть боязливость, осторожность, нежелание. Телевидение, Союз кинематографистов, «Мосфильм» дружно не рискнули примкнуть к рабочему классу. Ведь члены комитета, по сути, были теми же самыми людьми, которые отказывали в поддержке картине. Было ясно, что комитет проголосует против. В юбилейный год, разумеется, отдадут предпочтение бронебойному искусству. Так что шансов не было никаких.
Однако в бой были введены свежие резервы. Дело в том, что осенью того года в Тбилиси проходил очередной ежегодный фестиваль телевизионных фильмов. На нём наша лента получила, может быть, самую почётную награду — приз зрителей. Этот приз нельзя организовать, его не дают по приказу сверху, он не является результатом торговли и сговора между членами жюри. В этом случае присутствует свободное волеизъявление людей. Может, единственно свободное в то время.
Две женщины, почитательницы ленты, по своей инициативе сняли телефонные трубки (какое могучее оружие — телефон!) и одна за другой позвонили в Тбилиси директору студии «Грузия-фильм» Резо Чхеидзе. Одна из женщин работала в Комитете по премиям, другая — в Останкино. На следующий день в секцию кино Комитета по премиям пришла телеграмма, где говорилось, что киностудия «Грузия-фильм» горячо поддерживает выдвижение на премию фильма «Ирония судьбы». В телеграмме был ещё один нюанс — среди кандидатов была названа и Барбара Брыльска. «Мосэлектроаппарат» не решился включить в список выдвигаемых иностранку, боясь, что это может испортить всё дело. До тех пор ни один иностранный актёр, писатель или художник не были награждены Государственной премией Советского Союза. Прецедента ещё не существовало! На фестивале в Тбилиси блондинка Барбара имела особый успех среди мужского грузинского населения. Не включить её в список было попросту негалантно. У грузин — свои правила, особенно в отношении блондинок. Кроме того, вспомните старую шутку: «Поезд Тбилиси — Советский Союз отправляется во столько-то». Короче, Чхеидзе сделал, не задумываясь, то, на что не посмели решиться в Москве*.
Итак, был преодолён первый этап.
Включение в список претендентов, которое для других картин оказалось лёгким, естественным делом, для нашей «замарашки-золушки» было мучительным и трудным. Вот какие художественные картины выдвигались в тот год:
— «Выбор цели», режиссёр И. Таланкин (перенесено с прошлого года), — представлена Госкино СССР, Союзом кинематографистов СССР, киностудией «Мосфильм»; — «Белый пароход», режиссёр Б. Шамшиев, — представлена Союзом кинематографистов СССР, Госкино Киргизии, Союзом кинематографистов Киргизии; — «Афоня», режиссёр Г. Данелия, — представлена Союзом кинематографистов СССР, киностудией «Мосфильм»; — «Бегство мистера Мак-Кинли», режиссёр М. Швейцер, — представлена киностудией «Мосфильм»; — «Ирония судьбы», режиссёр Э. Рязанов, — представлена киностудией «Грузия-фильм», производственным объединением «Мосэлектроаппарат». (Здесь была сделана перестановка: «Грузия-фильм», организация творческая, стояла впереди, как будто именно она представила, а не поддержала выдвижение. Затем уже следовал «Мосэлектроаппарат».)
Телевизионной программы «Время» в этом списке, напечатанном в типографии тиражом 120 экземпляров, не было. Оказывается, Комитет по премиям поначалу не принял в конкурс эту передачу, что было резонно: она не проходила по статусу.
Тогда Лапин после отказа включил свои рычаги — и по всемогущему звонку сверху комитет как миленький принял «Время» к рассмотрению. Этот звонок предопределил и будущее голосование. Все члены комитета после телефонного приказа сверху безропотно и единодушно отдали свои голоса программе «Время». Когда всё основано на беззаконии — стоило ли удивляться ещё одному? Тем более вроде бы безвредному.
Помимо художественных лент, среди кандидатов имелось и шесть документальных.
Итак, если посчитать, получалось, что на четыре премии приходилось двенадцать претендентов. Вернее, одиннадцать соискателей на три места, ибо программа «Время» была обречена на премию автоматически.
* Должен сказать, что я в этих играх не принимал никакого участия. Я знал систему, в которой прожил всю свою жизнь, и понимал — подобные хлопоты бесполезны. Друзья, зная мою точку зрения, не делились со мной тем, что они совершали ради фильма. Обо всём мне рассказали потом.