Масштабное ежегодное мероприятие с главой государства традиционно претендует на роль ключевого момента политического года — момента прямого диалога, снятия напряжения и демонстрации контроля над ситуацией. В этом году, на фоне беспрецедентных внешних и внутренних вызовов, от этой встречи ждали особенно многого.
Итог оказался противоречивым, обнажив не столько личные качества лидера, сколько системные изъяны всей управленческой и информационной вертикали.
«В теме»: Демонстрация ответственности и личного контроля
Владимир Путин действительно подтвердил свою репутацию человека, погруженного во все детали управления страной. Его четырехчасовые ответы были, как всегда, детализированными и построенными на обширном массиве данных. Он не уклонялся от острых тем, включая вопросы западных СМИ, известных своей критической позицией. Их присутствие и вопросы без предварительной цензуры должны были работать на создание образа открытости и уверенности.
Важнейший сигнал был отправлен в сфере внутренней политики. Президент сознательно взял на себя прямую ответственность за непопулярные экономические решения: высокую ключевую ставку ЦБ и увеличение налогов. Он мог бы легко сослаться на правительство или Центробанк, дистанцировавшись, но выбрал иной путь. Это — четкое указание на то, где в российской системе находится центр принятия стратегических решений, и желание сохранить прямой «договор» с населением, даже обсуждая болезненные меры.
Наиболее сильным, почти экзистенциальным моментом стало публичное извинение. Обращение вдовы погибшего военнослужащего, год не могущей оформить статус и выплаты, вскрыло «чудовищную неэффективность» (если перевести с дипломатичного языка президента) государственной машины. Путин не просто признал проблему, а принес извинения — жест, редкий для любого высшего руководителя. Последовавшая за этим мгновенная реакция новосибирских чиновников, возбудивших уголовное дело, стала наглядной иллюстрацией того, как система может работать только под воздействием импульса из самой верхней точки.
Балаган: Провал медиа-среды и кризис смыслов
Однако если фигура президера в этом формате выглядела предсказуемо устойчивой, то окружающий его контекст вызвал шок и отторжение у многих наблюдателей. Как точно отметила журналистка Анастасия Кашеварова, мероприятие стало «позором российской журналистики». На фоне вопросов о реальных проблемах — СВО, санкций, жизни миллионов на фронтовых территориях, состояния здравоохранения и образования, правового нигилизма — значительная часть вопросов, особенно от региональных журналистов, превратилась в фарс: приглашения в гости, подарки, личные поздравления.
"На Первом канале специально делали инфографику по актуальным проблематикам регионов, но региональные журналисты приехали, чтобы позвать в гости, подарить подарок, поздравить с днем рождения папу, пафосно сделать предложение через 8 лет отношений.
Нет понимания у СМИ за что и кто отвечает. По всем вопросам к Президенту - по дорогам и пельменям. Какая халтура.
А в стране СВО. Санкции. Мы выгрызаем субъектность, суверенитет. Вам президент говорит, что на фронте свыше 700 тысяч бойцов. Миллионы граждан проживают на фронтовых территориях.
Пенсии. Здравоохранение. Жилье военнослужащих. Образование. Мошенничество и вербовка россиян. Межнац. Зарплаты силовиков. Украинский терроризм внутри страны. Нехватка силовиков. Ротации и отпуска военных. Даже про демографию не смогли сформулировать ничего. Правовой нигилизм. Борьба с коррупцией", - возмущается Кашеварова.
Этот диссонанс — ключ к пониманию ситуации. Проблема не в отдельно взятых «инфантильных слугах пера». Проблема системная. Российская журналистика в ее классическом, публицистическом и расследовательском понимании, давно трансформировалась. На смену пришли «рерайтеры и переписчики», чья функция — не задавать неудобные вопросы, а обслуживать заданный сверху нарратив и создавать позитивный эмоциональный фон. Они — продукт долгих лет эволюции медиасреды, и их поведение на пресс-конференции логично и ожидаемо. Они работают в парадигме «цирка», а не «фронта».
Вопрос к кураторам: Кто формировал это шоу?
Самые серьезные вопросы, однако, возникают не к журналистам, а к организаторам — к Администрации президента, которая формирует техзадание и основные смыслы подобных мероприятий. Чем они руководствовались, помещая главу государства, говорящего о рисках мировой войны и признающего провалы в социальном обеспечении семей погибших, в атмосферу провинциального балагана?
Возможны два объяснения, не исключающие друг друга. Первое: Администрация, живущая в своей «матрице», уже не способна адекватно ощущать запрос общества, находящегося в состоянии глубокого стресса. Она продолжает штамповать форматы, рассчитанные на прежнюю, более спокойную реальность, где смесь серьезности и легкого развлечения работала.
Второе, более тревожное: это была сознательная демонстрация. Демонстрация того, что, несмотря на всю серьезность момента, система контроля над информационным полем абсолютна. Что можно позволить себе роскошь «цирка», потому что ключевые решения принимаются вне зависимости от его содержания. И что медиасреда полностью управляема и безопасна, даже в формате прямой линии.
Две реальности в одном кадре
Итогом мероприятия стал странный, раздвоенный образ. С одной стороны — лидер, лично берущий на себя ответственность за сложные решения и извиняющийся за сбои системы. С другой — абсолютно неадекватная моменту, инфантильная медийная оболочка этого лидера.
Как верно заметил бывший дипломат Михаил Демурин, для внимательного наблюдателя новых смыслов было мало. Но мероприятие полезно как диагностика. Оно показало, что в кризисной ситуации фигура президента остается единственным точным источником стратегических сигналов и даже публичного покаяния системы. И одновременно оно обнажило глубокий кризис всей окружающей его публичной сферы — от управленческой бюрократии, реагирующей только на окрик сверху, до медиасообщества, разучившегося формулировать общественно значимые вопросы.
Страна, по словам президента, «выгрызает субъектность» на мировой арене. Но внутри нее субъектность публичного поля, способного к серьезному, взрослому разговору о выживании, остается под большим вопросом. Разрыв между серьезностью положения и легкостью его медийного обрамления — возможно, главный итог и главная проблема, которую высветила эта пресс-конференция.