Часть I. Лайк
Она поставила лайк его фотографии с кактусом. Просто так. Потому что кактус был не такой, как все. Он рос в старой жестяной банке из-под кофе, а не в модном керамическом горшке. Потому что его иголки были направлены не вверх, а в стороны, как будто растение пыталось не угрожать, а обняться. Потому что в комментариях он написал: «Если звёзд не видно — не значит, что их нет, возможно просто туча. А может просто ждут, когда ты научишься видеть в темноте».
Она не спала три ночи после этого. «Зачем я это сделала? Теперь он подумает, что я навязчива. Или, хуже — что я как все. Или, что ещё хуже — что я не как все, и он испугается». Каждый раз, когда приходило уведомление, её сердце замирало: «Это он. Или не он? Или это вообще не он!?».
Он ответил через три дня. Не приветствием, а вопросом: «Почему Вы поставили лайк?» Не «ты», а «Вы». Странно. Большинство сразу перешли бы на «ты». Но он спросил вежливо, как будто боялся напугать. Она ответила честно: «Потому что звезды тоже бывают тусклыми». Он написал: «Тогда, может, посмотрим на небо? Без звездной карты».
Она проверила его профиль десять раз, пока не уснула. «Фото одинокое. Подписчиков мало. Значит, он правда одинок. Или это ловушка. Или это я правда одна?».
Они встретились в маленьком кафе, где не было Wi-Fi. Он опоздал на десять минут и сразу извинился, показав пустые руки: «Я оставил телефон дома. Чтобы не проверять, не передумала ли ты». Она улыбнулась, но в голове уже считала: «Десять минут. Сколько раз он проверял приложение, пока шел сюда? Семь? Двадцать? Сколько нужно, чтобы понять, что я не уйду?»
Когда он сел, она заметила, как его пальцы дрожат, когда он кладет руки на стол. Не от волнения. От привычки держать что-то. Телефон. Ключи. Что-то, что можно проверить, что на месте.
«Я такой, как есть, — сказал он, глядя на свои руки. — И вряд ли изменюсь».
Она не спросила, что это значит. Просто кивнула. Потому что впервые за долгое время ей не хотелось проверять, не спрятано ли что-то глубже. Но в животе уже сжимался комок: «Вот оно. Сейчас он скажет, что не хочет детей. Или что у него долги. Или что он вообще не уверен, хочет ли меня видеть еще раз. Сейчас всё развалится».
Часть II. Звёзды
Первые месяцы она считала всё. Сколько раз он проверяет баланс (25 000 рублей — его скромный доход от фриланса). Сколько раз прячет упаковки контрацептивов (оказалось, он не прятал их — просто не выбрасывал, потому что боялся, что она заметит). Сколько раз говорит «всё в порядке», когда голос дрожит.
Она спрятала записную книжку с пометкой «глава о доверии» в шкаф, но каждый раз, когда слышала звук его уезжающего лифта, проверяла, не исчезла ли она. Он начал добавлять орегано в её блюда без спроса, но она всё равно проверяла, не переборщил ли.
В сентябре 2026-го звезды перестали мерцать.
Он перестал говорить. Просто сидел у окна, глядя, как мерцают фонари за стеклом. Она не спрашивала, почему молчит. Просто проверяла его телефон десять раз в час, ища подтверждение, что он ещё с ней. «Если он не ответит — всё! Значит, я сделала что-то не так. Если ответит слишком быстро — значит, притворяется. Если ответит слишком медленно — значит, я его раздражаю».
Она просыпалась каждую ночь в 3:17 — время, когда он впервые перестал ей отвечать. Проверяла, дышит ли он. Считала его вдохи.
Однажды утром она поставила чашку рядом с его и почувствовала, как пальцы тянутся к телефону. Сердце колотилось так громко, что, казалось, он услышит. «Если я проверю его историю звонков, может, пойму, что я сделала не так». Но рука замерла над карманом. Память вернула её к их договорённости: «никаких проверок».
«Странно... Обычно при такой тишине я уже проверила бы его телефон десять раз, — сказала она, голос дрожал, но она не отводила взгляд. — А сейчас просто боюсь спросить, всё ли в порядке».
Он медленно поднял глаза. Впервые за месяц.
«Я не хочу, чтобы ты здесь сидела из-за чувства вины», — сказал он.
«Я здесь не из-за вины, — ответила она, её пальцы сжимались вокруг чашки. — Я здесь, потому что... потому что когда ты молчишь, я тоже перестаю слышать себя».
Он положил ладонь поверх её руки. Не для подтверждения. Не для утешения. Просто чтобы почувствовать, что она здесь.
«Я не знаю, как это называется, — сказал он, глядя на их переплетённые пальцы. — Но я не могу... ничего. Даже заварить кофе».
Она встала, взяла его за руку и пошла на кухню. «Поможешь мне? — спросила, ставя сахарницу между ними. — Мне нужна помощь, чтобы не насыпать слишком много».
Он взял ложку. Их руки соприкоснулись над сахарницей, и никто не отдернулся.
«Сколько?» — спросил он.
«Столько, сколько ты посчитаешь нужным», — ответила она.
За окном солнце касалось открытой записной книжки. Но сейчас она не думала о ней. Просто ждала, не начнёт ли он снова молчать. Не зная, что хуже — его молчание или её собственный страх.
Часть III. Звездная карта
Через год на стене появилась звёздная карта. Не от него. От неё.
Он начал спрашивать: «Орегано или базилик?» — как будто учился заново. Иногда замирал на середине предложения, а она не бежала проверять его телефон, а просто клала руку на его ладонь и считала пульс — не для подсчёта, а чтобы помнить: «сейчас он здесь».
В январе 2027-го он снова стал весёлым, но плохо спал. Сидел за компьютером до утра, объясняя, как работает новый алгоритм. Она ставила чашку рядом с его, но чувствовала, как пальцы тянутся к шнуру. «Если я выключу компьютер, он разозлится. Если не выключу, он не ляжет до утра. Если спрошу — скажет, что я ему не доверяю».
«Я рада, что ты снова весёлый, — сказала она. — Но мне страшно. Потому что когда ты говоришь "я чувствую себя лучше, чем за последние месяцы", я не знаю, как ответить. Потому что тогда, в сентябре, ты тоже говорил, что всё в порядке, пока не перестал говорить вовсе».
Он посмотрел на неё, впервые за месяц заметив её напряжение.
«Ты думаешь, это снова депрессия? Но я же весёлый! Я работаю! Я...» — Он замолчал.
«Я не думаю, что это депрессия, — сказала она. — Я думаю, что ты так рад новому проекту, что не замечаешь, как мало спишь. Но когда ты говоришь "я чувствую себя лучше, чем за последние месяцы", я не могу не вспомнить, как тогда ты тоже говорил, что всё в порядке».
Он откинулся на стуле. «Я не сплю, потому что боюсь упустить момент, — сказал он. — После того месяца... я боялся, что никогда не почувствую этот азарт снова. И теперь, когда он вернулся, я не хочу отпускать его даже на час».
Она принесла звездную карту со стены. «Тогда договоримся: если звезды мерцают слишком часто, мы не будем притворяться, что это ясная ночь. А если я замечу, что ты не спишь, я скажу об этом. Но я не буду выключать твой компьютер. Просто спрошу: "Пойдём в постель"»
Он медленно кивнул, беря её руку и кладя на своё сердце. «А я скажу, когда мне нужно просто молчать. Но не смогу сказать когда теряю связь с реальностью».
За окном солнце касалось звездной карты. Но сейчас она не думала о маршрутах созвездий. Просто сидела и ждала, когда страх, что всё вот-вот развалится, утихнет. И знала: иногда звезды будут мерцать слишком ярко, но теперь они не боялись признать, что сегодня нужно просто выключить монитор и лечь спать.
Часть IV. Маршрут по звёздам
Через четыре года их ритм стал таким же естественным, как дыхание, но с видимыми швами. Артём перестал проверять баланс каждое утро. Их доход вырос, но только от её новых проектов. Звездная карта на стене стала их общей, с новыми пометками: «иногда сворачиваем, чтобы найти дом». Кактус на подоконнике вырос на пятнадцать сантиметров, а записка «звезды не гаснут, просто иногда мерцают» лежала под ним.
Однажды утром она поставила чашку рядом с его и не проверила свой телефон. Впервые за четыре года.
«Знаешь, я заметила, что ты перестал считать, сколько раз я прячу блокнот, — сказала она. — Это значит, небо ясное или... мы просто перестали смотреть на звёзды?»
Он посмотрел на неё. «Вчера, когда я замер у окна... — начал он. — Я не думал, что ты поймёшь, что это не сентябрь. Но ты просто сказала: "Скажи, когда будешь готов". И я понял — мне не нужно притворяться, что всё ясно».
«Я тоже не могу быть ясной сегодня, — ответила она. — У меня проект горит, и я боюсь, что провалю его. Но я могу быть здесь с тобой в этом тумане».
Он положил свободную руку поверх её ладони. «Тогда договоримся: сегодня мы будем в тумане. А завтра... посмотрим на звёзды».
Она взяла звёздную карту и повесила её между ними. «Давай не будем притворяться, что сегодня ясная ночь. Просто... будем есть овсянку без таймера и почитаем книгу, пока слова перестанут быть туманными».
Он просто медленно кивнул, беря её руку и кладя на своё сердце.
За окном солнце касалось звёздной карты. Но сейчас она не думала о маршрутах. Просто сидела и ждала, когда страх, что всё вот-вот развалится, утихнет. И знала: иногда звезды будут мерцать, но теперь они не боялись признать, что сегодня — не ясная ночь. А завтра... посмотрим что скажут звёзды.
Часть V. Тридцать четыре года
Через тридцать четыре года звёздная карта покрылась новыми пометками. Записка под кактусом почти стёрлась, но они всё ещё помнили слова: «колючки хотят обниматься».
Артём сидел в кресле у окна, его руки дрожали сильнее, чем раньше. Анастасия поставила чашку рядом с его и не проверила телефон. Впервые за тридцать четыре года.
Он медленно повернул голову, его взгляд фокусировался на их соединённых руках. «Мне не нужно притворяться, что всё ясно».
«Я тоже не могу быть ясной сегодня», — ответила она и просто дышала в одном ритме, зная, что тридцать четыре года — это не конец пути, а просто точка, где "я люблю" звучит тише обычных слов, но громче, чем страх. Где звёзды мерцают всё реже, но их карта становится всё подробнее. Где "я не знаю" — это не конец, а начало. А завтра... Его может и не быть.
Часть VI. Звезды перестали мерцать
Он умер утром 9 декабря 2060 года. Тихо. Без предупреждения. Как будто просто решил, что хватит мерцать.
На следующий день к ней пришли из стартапа, где Артём когда-то работал. Они предложили создать его копию с помощью нейрошторма.
«Мы можем воссоздать его личность с точностью 99.7%, — сказали они. — Он будет помнить вас, любить вас, помогать вам. Это не смерть, это... эволюция».
Анастасия посмотрела на них, потом на звёздную карту на стене. Её пальцы сжались в кулак — привычный для неё жест, когда боялась, что всё вот-вот развалится.
«Вы знаете, что он впервые сказал "я люблю тебя" только через десять лет? — спросила она. — Не потому что не любил раньше. А потому что боялся, что даже звёздные слова могут стать пылью. Ваша нейросеть не знает этого. Она не знает, как он дрожал, когда просил меня и не притворялся, что всё в порядке. Она не знает, как он учился быть здесь», - она показала на сердце.
Она подошла к стене, взяла звёздную карту. Её пальцы касались потускневшей записки — той самой, которую она написала в далёком 2026-ом, когда всё ещё боялась, что он уйдёт. «Странно... Обычно при таком предложении я уже проверила бы их нейрошторм десять раз. А сейчас просто чувствую, как он уже здесь. И мне не больно — просто тихо».
«Видите эту записку? "Звёзды не гаснут, просто иногда мерцают". Ваша нейросеть не поймёт этого. Она не знает, что "звёзды" — это не про небо, а про то, как мы учились не притворяться, что знаем, что дальше. Она не знает, что "мерцание" — это наши попытки найти дом в темноте».
Она посмотрела на них с улыбкой. Но в этой улыбке не было боли. Только усталость от того, что страх, что всё развалится, наконец-то сбылся. И облегчение, что теперь бояться уже нечего.
«Я не хочу, чтобы он вернулся. Я хочу, чтобы он остался. А он остался — каждый раз, когда я не проверяю телефон. Каждый раз, когда я не спрашиваю "почему". Каждый раз, когда я говорю "звёзды мерцают", и знаю, что он здесь. Ваш нейрошторм не может этого дать. Потому что настоящая любовь — это не данные. Это выбор. И он сделал свой выбор — быть здесь. Даже когда звёзды перестали мерцать насовсем».
Когда они ушли, она подошла к стене. Сняла звездную карту и повесила её между ней и его пустым креслом.
«Тогда договоримся, — сказала она в тишину. — Если звезды перестали мерцать, мы не будем притворяться, что это конец. Я просто... буду есть овсянку без таймера и буду читать, пока слова не перестанут быть туманными. А завтра... уже не нужно смотреть на звезды.».
Её пальцы дрожали, но движения были чёткими. Она касалась этой карты так, будто она может исчезнуть.
И в этом "уже не нужно смотреть на звезды" — вся их история. Всё, что было. Всё, что есть. И всё, что ещё вдруг может быть? Даже когда и её звёздочка перестала мерцать, их карта всё ещё висела на стене, а на подоконнике осталась потускневшая записка: «звезды не гаснут, просто иногда мерцают».
