В наши дни Рождество считается воплощением семейного праздника. Связанные с ним обычаи и ритуалы часто воспринимаются как неизменные, проверенный временем. Но, как и многое другое, Рождество также подвержено изменениям. Рождество в Австрии по-прежнему воспринимается как время спокойствия и, прежде всего, как праздник для детей. Рождественская елка, ныне повсеместно распространенный сезонный символ, впервые появилась в Австрии в период бидермайера – не в последнюю очередь благодаря Габсбургам.
***
6 декабря в Центральной Европе отмечается праздник Святого Николая, самый важный из церковных праздников в период, предшествующий Рождеству. В Австрии святого Николая сопровождает дьявольская фигура Крампуса: святой доброжелательен и приносит подарки детям, а роль Крампуса заключается в наказании детских проступков. Таким образом, дарение подарков изначально не было связано с самим Рождеством, которое было чисто церковным праздником. Рождество как семейный праздник, на котором дети получали подарки, — это изобретение эпохи бидермейера (ппериод с 1815 по 1848 год).
День Святого Николая отмечался во всех социальных слоях, включая императорскую семью: при дворе подарки раздавали вечером 5 декабря, а 6 декабря императорская семья посещала мессу в монастыре Святого Николая на Зингерштрассе в Вене, который впоследствии был упразднён Иосифом II.
Существует известное изображение этого обычая, выполненное эрцгерцогиней Елизаветой, невесткой Марии Терезии, в 1762 году. Действие происходит в небольшой семейной гостиной. На картине изображены дети императрицы, обнаруживающие подарки в своих туфлях под ласковыми взглядами родителей. Эта сцена часто приводится в качестве доказательства того, что Габсбурги вели почти буржуазный образ жизни в семейном кругу.
Однако недавние исследования показали, что образ Елизаветы на картине создан по примеру нидерландских бытовых картин, повторяющих их до мельчайших деталей. Поскольку обстановка комнаты и способ изображения фигур не имеют абсолютно ничего общего с церемониальной жизнью при дворе, современными исследователями предполагается, что эта сцена является своего рода игривой попыткой изобразить идеал жизни среднего класса, который только начинал формироваться в эпоху Просвещения. Картину можно сравнить с пасторалью эпохи рококо, когда знать бежала от строгих придворных церемоний к кажущейся идиллией сельской жизни.
На картине изображено множество деталей, которые до сих пор ассоциируются с праздником Святого Николая. Детские туфли наполнены сладостями и игрушками, одна из девочек наслаждается видом своей новой куклы, а маленький мальчик в центре уплетает конфеты, в то время как у старшего в туфле лежит только березовая щепка — нежелательный подарок от Крампуса…
***
Обычаи, которые мы сегодня связываем с Рождеством, менялись на протяжении веков. Многочисленные свидетельства из Вены эпохи барокко подтверждают, что Рождество не всегда отмечалось в духе семейного праздника. Долгое время центром рождественских торжеств была полуночная месса. До эпохи бидермейера празднование Рождества в семейном кругу с украшенной елкой и дарением подарков по-видимому не существовало.
Зато в связи с мессой возник целый ряд народных развлечений: исполнялись пасторальные оратории и организовывались рождественские вертепы. В церквях выставлялись вертепы часто внушительных размеров и оснащенные механическими работающими частями.
Сама церковная служба часто содержала довольно кощунственные элементы: есть рассказы о том, как в музыку, сопровождающую службу, включали мелодии из популярных опер в стремлении заманить людей в церковь. Начиная с XVIII века, вокруг церквей стало обычным делом разбивать палатки, где продавались фигурки рождественских вертепов, восковые фигурки, яблоки и орехи, а также игрушки для детей. Так в Вене зародились первые рождественские ярмарки.
***
Люди всегда собирались вместе, чтобы отпраздновать и насладиться разнообразными развлечениями, прежде чем отправиться на полуночную мессу. Эти развлечения часто сочетались с обильным застольем. Нередко светские развлечения преобладали над религиозным характером полуночной мессы, в результате чего в эпоху Просвещения власти все чаще рассматривали эти праздничные мероприятия как угрозу общественной нравственности. Сохранились следующие свидетельства, осуждающие распущенность венцев в канун Рождества: очевидно, в Вене большинство семей постились днем, чтобы провести канун Рождества в излишествах еды и питья. «Они объедаются и пируют, как на самом низкопробном карнавальном балу. А когда они наедаются до отвала во славу Божью, они обращаются к играм».
Типичные игры включали в себя обычаи гадания, глубоко укоренившиеся в народных суевериях. К примеру, небольшое количество свинца нагревали в чайной ложке, затем выливают в холодную воду, и получившуюся форму держат в руках, чтобы предсказать, что произойдет с тем, кто вылил, в наступающем году. Или метание туфель: девушки бросали туфли, и предсказывалось, что та, чья туфля указывала на дверь, следующей выйдет замуж. Длинные «Двенадцать ночей» (между Рождеством и Крещением) считались благоприятным временем для предсказания будущего.
***
Сегодня главным символом Рождества в Австрии, конечно, является празднично украшенная елка со свечами. Однако так было не всегда. Не в последнюю очередь благодаря самим Габсбургам этот обычай распространился на землях Габсбургской монархии.
Рождественские елки в том виде, в каком мы их знаем сегодня, впервые появились в Вене в эпоху бидермайера. Очевидно, традиция пришла из Северной Германии. В протестантских странах Рождество долгое время отмечалось как праздник семьи среднего класса, как сокровенное, эмоциональное переживание рождения Иисуса – в отличие от публично отмечаемого, дружеского церковного праздника католической традиции. «Новое» спокойное празднование Рождества вокруг елки стало олицетворением благочестивого чувства в кругу семьи, стало эпизодом буржуазной домашней жизни в габсбургской Австро-Венгрии в XIX столетии.
Такое быстрое изменение акцентов и его охотное принятие в Вене можно объяснить глубокими социальными изменениями, происходившими в столице во время правления Иосифа II: новый, экономически процветающий класс начал играть ведущую роль во время промышленной революции. Этот класс искал новые способы выражения своего чувства семейных ценностей.
В отчетах, составленных государственной полицией Меттерниха в 1814 году, впервые упоминается о праздновании Рождества, устроенном в салоне Арнштайнов, еврейской банковской семьи. Присутствующим были преподнесены щедрые подарки, что было необычно для Рождественского сочельника в Вене в то время. Хозяйка дома, Фанни фон Арнштайн, была родом из Берлина и привезла этот обычай из своего родного города.
Однако именно через придворные круги Вены рождественская елка быстро распространилась в гостиные среднего класса. Жена эрцгерцога Карла, Генриетта Нассау-Вайльбургская, происходившая из протестантской семьи, принесла этот обычай из своего немецкого дома.
***
На Рождество 1816 года в доме Габсбургов появилась первая рождественская елка, празднично украшенная свечами. Император Франц I присутствовал на этом празднике и был настолько очарован волшебной аурой рождественской елки, что приказал с тех пор устанавливать елку в Хофбурге на Рождество. Впоследствии в католических семьях стало нормой отмечать Рождество вокруг елки: современные свидетельства указывают на то, что, хотя в 1821 году достать рождественскую елку было практически невозможно, к 1829 году у Шоттентора, северных ворот города, уже появились уличные торговцы, продающие елки, а в 1851 году площадь Ам-Хоф, как говорят, в преддверии Рождества напоминала лес.
Однако эти изменения в способе празднования Рождества часто воспринимались критически. Эрцгерцог Иоганн, ставший свидетелем первых празднований с рождественской елкой в семье Габсбургов, осудил эту новую моду за утрату религиозного смысла и растущее внимание к щедрому дарению подарков:
«Вечером я навестил… брата Карла. Поскольку это был сочельник, все дети и те из нас, кто здесь присутствует, собрались вместе. Хотя я и получил некоторое удовольствие, увидев всех малышей, которые составляют надежду династии, меня сразу же испортило чрезмерное тепло от множества свечей. В старые времена, когда я был маленьким мальчиком, был рождественский вертеп, который был освещен, вместе со сладостями – и ничего больше. Теперь вертепа больше нет!
Мы увидели рождественскую елку, увешанную сладостями и маленькими свечами, и комнату, полную всевозможных игрушек. Некоторые из них были поистине прекрасны. Множество вещей, которые всего через несколько недель будут разбиты, растоптаны или потеряны, и которые, несомненно, стоили тысячу гульденов. ... Наконец, когда... я бродил по комнатам, не находя ни одного знакомого уголка дома, вся эта помпезность, сделанная с такой экстравагантностью, стала мне чужда. Я чувствовал себя совершенно одиноким и не мог заставить себя радоваться.»
***
Сохранилось множество анекдотов о Рождестве в императорской семье со времен правления Франца Иосифа во второй половине XIX века, когда у среднего класса уже утвердился идеал Рождества как семейного праздника при дворе.
Однако реальность внутри императорской семьи была гораздо менее радужной. Младшая дочь императорской четы, Мария Валерия, жаловалась в своих дневниках на напряженную атмосферу, когда императорская семья каждый год собиралась вокруг рождественской елки в окружении придворных сановников и слуг, слишком стесненная и смущенная, чтобы вести разговор, кроме как в натянутой и неловкой обстановке.
Только после замужества, вдали от торжественных церемоний Венского двора, Мария Валерия познала настоящую семейную жизнь. Полная энтузиазма, она писала, описывая свое первое Рождество после замужества с эрцгерцогом Францем Сальватором из Тосканской династии: «Радостное единство со слугами сделало сочельник самым счастливым, который я когда-либо переживала. Какой контраст с рождественскими торжествами у елки в императорском дворце, где все было таким чопорным и неловким!»
Для родственников печально известного своей бережливостью императора, который при обычных обстоятельствах редко одобрял трату денег на себя, Рождество представляло собой одну из немногих возможностей совершить необходимые покупки для его двора. Его слугам приходилось проявлять большую дипломатическую тактику, координируя запросы от семьи относительно подходящих подарков для главы семьи. Пожелания императора были удивительно скромными, например, жестяные банки для хранения сухариков и печенья для его кабинета.
Чрезвычайная бережливость Франца Иосифа распространялась и на его персонал. Долгое время его личные слуги не получали подарков на Рождество вовсе. Когда «добрая подруга» стареющего императора, Катарина Шратт, узнала об этом, она убедила Франца Иосифа позаботиться о том, чтобы в будущем его персонал также получал подарки.