В московском музее-усадьбе Льва Николаевича Толстого в Хамовниках, в комнате младшего сына Ванечки, хранятся вещицы, которые до сих пор вводят в заблуждение внимательных посетителей. Как-то раз два гостя даже сошлись из-за них в нешуточном споре. Предметом оживленной дискуссии стали небольшие плетеные корзинки с колесиками. Один настаивал, что это прообраз роликовых коньков — корзинки веревочками привязывали к ногам и лихо катались по дому. Другой утверждал, что корзинки — колясочки для кукол. Прав был последний, но и в заблуждении есть своя логика, рождённая аналогией — рядом с корзинками сверкают лезвиями пара обычных коньков. Этот незамысловатый предмет и расскажет нам об одной из самых зимних сцен «Анны Карениной», моде XIX века и неутомимом стремлении писателя к совершенству.
Конькобежный бум
Со временем коньки перестали быть просто удобным способом быстро перемещаться по льду на большие расстояния. В городах такой потребности не было, коньки утратили свою первоначальную функцию, но приобрели совсем иное значение. К середине XIX века весь мир захватило повальное увлечение катанием на коньках. Императоры заводили специальные катки для семьи и придворных, дети покоряли реки и каналы, инженеры и ремесленники думали, как улучшить конструкцию лезвия. Сами катки стали модным городским пространством, в Европе коньки даже считались зимней заменой крокету. Здесь щеголяли в специальных костюмах, над фасонами которых трудились лучшие портные, а каждый из участников снежного представления стремился покорить своим мастерством других. На ледовой сцене устраивали соревнования в скорости, проводили фестивали и гуляния, светские рауты. В Петербурге особой популярностью пользовался каток Юсуповского сада, а в Москве — каток на одном из Пресненских прудов сада Зоологического. Сейчас здесь расположился комплекс Московского зоопарка, но в 1870-х тут «встретились» Кити и Левин.
«Анна Каренина»: каток как модель мира
«…На льду собирались в этот день недели и в эту пору дня люди одного кружка, все знакомые между собою. Были тут и мастера кататься, щеголявшие искусством, и учившиеся за креслами, с робкими неловкими движениями, и мальчики, и старые люди, катавшиеся для гигиенических целей; все казались Левину избранными счастливцами, потому что они были тут, вблизи от нее. Все катавшиеся, казалось, совершенно равнодушно обгоняли, догоняли ее, даже говорили с ней и совершенно независимо от нее веселились, пользуясь отличным льдом и хорошею погодой. <…> Она катилась не совсем твердо; вынув руки из маленькой муфты, висевшей на снурке, она держала их наготове и, глядя на Левина, которого она узнала, улыбалась ему и своему страху. Когда поворот кончился, она дала себе толчок упругою ножкой и подкатилась прямо к Щербацкому; и, ухватившись за него рукой, улыбаясь кивнула Левину. Она была прекраснее, чем он воображал ее…».
Толстой-социолог рисует миниатюрную модель общества во всем его многообразии: от щеголей-виртуозов до робких учеников. А Толстой-психолог в этой сцене раскрывает внутренний мир героев, их душевное состояние. Неуверенность Кити («катилась не совсем твердо») зеркалит смятение Левина, хотя тот «первый русский конькобежец». Уязвимое положение героя на скользком льду становится еще уязвимее.
Писатель на коньках
А как же сам автор? Описывая сцену на катке, Лев Николаевич знал это зимнее увлечение на практике. Впервые он встал на коньки, когда ему было уже за 40, но возраст не помешал писателю быстро освоить новое занятие. Вместе с детьми он проводил на льду много времени, в письмах и дневниках можно найти почти идиллические зарисовки: «пошли на коньки... Все бегали очень весело. День морозный, но солнце уже хорошо греет» или «сейчас с Левой и деревенскими мальчиками катался на коньках. И хорошо! Весь большой пруд, как зеркало». Встречаются и забавные наблюдения: «Мальчики деревенские катались по пруду... а теперь пруд растаял, и катаются одни утки без коньков». В Ясной Поляне семья каталась на Большом и Нижнем прудах усадьбы, а в московские зимы ходили на Патриаршие пруды и заливали собственный каток в Хамовниках.
«Увидеть» Толстого на льду можно и сегодня — музыка к кинофильмам по мотивам его произведений давно стала классическим выбором для современных фигуристов. Самый известный пример — «Анна Каренина» Евгении Медведевой под саундтреки Дарио Марианелли. Если мыслить образно, можно в шутку сказать, что так Лев Николаевич побывал на зимних Олимпийских играх.