Стас стоял у двери, преграждая выход с детьми.
— Ника, успокойся, — сказал он неожиданно твердым голосом. — Варианта два. Мы сейчас берем детей и едем в трешку.
Либо ты берешь чемодан и идешь к маме. Одна.
Дети останутся со мной, у меня есть где их поселить и на что содержать.
Опека будет на моей стороне, поверь.
— Ты не посмеешь! — Ника замахнулась, чтобы дать ему пощечину.
Стас перехватил ее руку.
— Посмею. Я сегодня утром снег чистил и думал: за что мне это?
Я инженер, я мужик, я пашу как проклятый. А ради чего? Ради твоих истерик?
Всё, Ник, лафа закончилась. Выбирай.
Лидия Игоревна положила связку ключей на кухонный стол, застеленный новенькой скатертью.
— Ну вот, Стасик, Ника, обживайтесь, — улыбнулась она. — Потолки высокие, мебель я заказала самую простую, но качественную. Для старта — самое то.
Стас с восторгом осматривал ламинат, проверял, как открываются дверцы шкафов.
Он был парнем тихим, благодарным. Он искренне радовался столь щедрому подарку.
— Мам, спасибо. Правда, — он обнял мать, слегка приподняв ее над полом.
Ника стояла у окна, скрестив руки на груди. Она даже раздеться не соизволила.
— А почему студия? — Ника обернулась, прищурив подведенные глаза. — Лидия Игоревна, вы же говорили, что у вас 3 квартирки в собственности.
Мы тут вдвоем как в консервной банке будем. А если ребенок?
— Ника, это подарок на свадьбу, — мягко ответила Лидия Игоревна. — Квартира куплена мной до вашего брака, долгов по ней нет.
Живите, копите на что-то большее. Три квартиры — это наш с отцом пенсионный фонд, они сдаются, это наш доход.
Мы и так вам старт даем, о котором другие только мечтают.
— Понятно, — Ника подошла к столу и взяла ключи. — Значит, я тут на птичьих правах.
Стас, ты слышал? Нам с тобой «старт» дали.
А прописывать меня завтра поедем?
Лидия Игоревна замерла.
— Зачем прописка, Ника? У тебя же есть регистрация у родителей в Подмосковье.
— А затем, что я здесь жить собираюсь, — отрезала Ника. — Или вы боитесь, что я у вашего сына половинку этой ха.лупы отсужу?
Странные у вас понятия о семье. Раз уж поженились, всё должно быть общим.
Правда, Стасик?
Стас замялся, переводя взгляд с матери на будущую жену.
— Мам, ну правда, чего такого? Пропишем, ей так спокойнее будет. Лишние вопросы в поликлинике отпадут.
Лидия Игоревна промолчала. Внутри кольнуло недоброе предчувствие, но она списала это на предсвадебный мандраж.
***
Прошел год. Свадьба давно отгремела. Ника обставила студию по своему вкусу, забив каждый свободный угол декоративными подушками и вазочками.
Лидия Игоревна, верная своему принципу не лезть в чужую семью, звонила редко.
Но когда узнала, что Ника ждет первого ребенка, решилась на серьезный шаг.
Она продала одну из своих небольших квартир, добавила накопления и купила просторную трехкомнатную квартиру в новом жилом комплексе, прямо рядом с парком.
— Вот и расширяться время пришло, — объявила она за воскресным обедом, выкладывая документы на стол. — Я вам трехкомнатную квартиру купила.
Светлую, окна в парк выходят. Переезжайте, делайте ремонт, детскую оборудуйте.
Я её на Стаса оформлю попозже, дарственную напишу.
Ника, жевавшая салат, замерла, а потом медленно положила вилку.
— В смысле — на Стаса? — голос её стал подозрительно тихим.
— Ну, это семейная недвижимость, — пояснила Лидия Игоревна. — Чтобы налоги были меньше, и вообще...
— Нет, так не пойдет, — Ника встала из-за стола. — Я в эту квартиру не поеду.
Стас подавился чаем.
— Ник, ты чего? Это же трешка! Центр почти! Там парк через дорогу, коляску катать — одно удовольствие.
— Я сказала — нет! — Ника повысила голос. — Я хочу своё жилье! Собственное! Чтобы в документах была моя фамилия.
Чтобы я знала: если завтра твоей маме что-то в голову ударит, я не окажусь на улице с животом.
— Никто тебя не выгонит, Ника, что за глупости? — опешила Лидия Игоревна.
— Знаем мы эти ваши «не выгонит»! — в разговор вклинилась мать Ники, Жанна Петровна, которая тоже была приглашена на семейный обед. — Вы, Лидия Игоревна, хитрая.
Всё под себя подгребли, три квартиры у вас, не бедствуете вроде. У вас все есть, а дочке моей — шиш с маслом?
Оформляйте на Нику, тогда и переедут. А на нет и суда нет.
— Это исключено, — твердо сказала Лидия Игоревна. — Квартира — мой подарок сыну.
— Тогда мы остаемся в студии, — Ника вызывающе посмотрела на мужа. — Стас, скажи ей! Ты мужик или кто?
Продай эту конуру, возьми ипотеку на наше общее жилье. Чтобы честно было! Пополам!
— Зачем ипотека? — Стас схватился за голову. — У нас есть жилье! У мамы несколько квартир, она нам трешку дарит!
Какая ипотека под двадцать процентов? Ника, очнись!
— А такая! Либо общее, либо никакое! — Ника вскочила и выбежала из кухни.
***
Прошло еще три года. В студии, рассчитанной на одного-двух человек, теперь жили четверо: Стас, Ника, их старший сын и новорожденная дочка.
К ним же «на помощь» переехала Жанна Петровна, оккупировав раздвижное кресло на кухне.
В квартире вечно неприятно пахло. Стас ходил с серыми кругами под глазами.
Он работал ведущим инженером, но денег катастрофически не хватало — Ника требовала то новые гаджеты, то брендовую одежду для детей, утверждая, что они не должны выглядеть «как нищие при такой богатой бабушке».
— Стас, ты т..фяк! — кричала Ника, когда Лидия Игоревна в очередной раз зашла навестить внуков. — Твоя мамочка жи..рует, а мы в этой клетке гн..ем!
Продай студию! Добавь маткапитал! Возьми кредит!
— Я не буду продавать квартиру, которую мне мать подарила, чтобы влезть в кабалу на тридцать лет! — огрызался Стас.
— Ой, да какая там кабала, — вставляла свои пять копеек Жанна Петровна, помешивая суп. — Зато свое будет, по закону.
А Лидия Игоревна могла бы и помочь сыночку-то. Сама небось икру ложками ест.
— Я помогаю, — Лидия Игоревна не могла не вмешаться. — Я предлагала трешку. Она стоит пустая. Ключи у Стаса. Почему вы не переезжаете?
— Потому что я не приживалка! — истерично выкрикнула Ника из-за занавески, отделяющей детскую кроватку. — Мне нужно чувство защищенности!
Оформляйте на меня половину, и завтра переедем!
Лидия Игоревна вздохнула и вышла на лестничную клетку. Стас выскочил за ней.
— Мам, подожди.
— Стас, ты видишь, что происходит? — она посмотрела сыну в глаза. — Ей не семья нужна, ей нужно отжать у тебя имущество. Она же тебя ест поедом.
— Мам, я детей люблю, — тихо сказал Стас, глядя в пол. — Если я сейчас на рожон полезу, она их заберет и к матери уедет. Буду по судам бегать.
Я потерплю. Она перебесится.
***
Наступила зима. Проблема с детским садиком для старшего сына встала ребром. В ближайшем саду мест не было, а льготы семье не полагались.
— Есть один вариант, — сказал Стас матери, когда та заехала передать сумку с продуктами. — Заведующая сказала, что возьмет малого, если я пойду к ним дворником. На одну ставку.
— Ты? Дворником? — Лидия Игоревна чуть не выронила сумку. — Ты же инженер, Стас!
— Мам, ну а что делать? Ника закатывает истерики каждый день, что ей с двумя тяжело, что она с ума сходит в четырех стенах.
Садик нужен позарез. Условие такое: всю зиму я должен чистить снег на территории сада. С пяти тридцати утра до восьми. Потом — на основную работу.
— Стас, ты же надорвешься. У тебя работа до восьми вечера!
— Справлюсь, — он криво усмехнулся. — Зато дома тише будет.
В первый же сильный снегопад Лидия Игоревна не выдержала. Она проснулась в четыре утра, оделась в старый пуховик, взяла в гараже широкую лопату и поехала к детскому саду.
Фонари тускло освещали пустынный двор. Стас уже был там.
— Мама? Ты чего тут? — он остановился, опершись на черенок лопаты.
— Давай, отходи, — скомандовала она, втыкая свою лопату в сугроб. — Вдвоем быстрее закончим.
— Мам, иди домой, ну стыдно же... — пробормотал он, но в глазах мелькнула такая благодарность, что у Лидии Игоревны защемило сердце.
Они работали молча. Лидия Игоревна чувствовала, как ноет поясница и как немеют пальцы, но бросать начатое не собиралась. В семь тридцать Стас бросил лопату в каптерку.
— Всё, побежал. Переодеться надо и в офис. Мам, спасибо.
Она смотрела, как он, прихрамывая, идет к своей старой машине. А через полчаса увидела у ворот садика Нику — та привела сына.
Ника была в дорогой шубе, которую Стас купил ей в кредит, чтобы она «не чувствовала себя обделенной».
— О, Лидия Игоревна, — бросила Ника, даже не притормозив. — Решили фитнесом заняться? Полезно в вашем возрасте.
А Стас где? Опять схалтурил, половину дорожек не дочистил?
— Стас на работу поехал, Ника, — холодно ответила Лидия Игоревна. — Зарабатывать на твои капризы.
— На какие капризы? — Ника обернулась, её лицо перекосило. — Это вы виноваты, что он тут лопатой машет!
Дали бы квартиру нормально, оформили как положено — жили бы как люди!
Сдали бы студию, наняли бы няню.
Это вы над ним изд..ваетесь, а не я!
Она подтолкнула ребенка к дверям сада и исчезла внутри.
***
Лидия Игоревна несколько недель наблюдала, как сын себя гробит. А потом пригласила его в гости без невестки и заявила:
— Я приняла решение. Я выставляю студию на продажу.
Стас замер..
— Как... на продажу? А где мы жить будем?
— В той самой трешке. Но есть условие. В квартиру въезжаешь ты и дети. Ника может ехать с вами, если хочет. Но прописки у нее там не будет. Никакой.
Договор безвозмездного пользования на твое имя. Если ее это не устраивает — она может ехать к своей маме.
Жанна Петровна, кстати, тоже отправляется по месту регистрации. Студия — моя собственность, и я ее забираю.
— Мам, она же такой скан..дал устроит... — прошептал Стас. — Она детей заберет.
— Не заберет. Ей некуда их забирать. В двушку к матери, где нет условий? И на что она их кормить будет? Она не работает и не собирается.
Стас, ты — отец. У тебя отличная зарплата, у тебя есть поддержка. Хватит бояться.
Ты посмотри на себя в зеркало. Тебе тридцать два, а выглядишь на пятьдесят. Ты дворником работаешь, чтобы она в инстаграме картинки красивой жизни выставляла!
Стас молчал долго.
— А если она подаст на развод? — спросил он наконец.
— Значит, подаст. Квартиры, которые у меня есть — это моё. Студия — тоже моё. Она не получит ни метра из того, что не заработала.
Дети всегда будут обеспечены, я помогу. Но кормить ее паразитическую натуру я больше не буду.
Либо она живет по нашим правилам, либо не живет с нами вовсе.
***
Прошло полгода. Жизнь в большой квартире постепенно вошла в колею. Ника, лишенная поддержки матери и осознавшая, что Стас больше не «прогибается», притихла.
Она по-прежнему была недовольна, но теперь это было ворчание, а не тер..рор. Ей пришлось заняться домом и детьми, потому что Лидия Игоревна четко дала понять: никакой финансовой помощи «сверх меры» не будет.