Скачет Илья Муромец во всю конскую прыть. Его конь, Бурушка-Косматушка с горы
на гору перескакивает, реки-озера перепрыгивает, холмы перелетает.
Доскакали они до Брынских лесов, дальше Бурушке скакать нельзя:
разлеглись болота зыбучие, конь по брюхо в воде тонет. Соскочил Илья с
коня. Он левой рукой Бурушку поддерживает, а правой рукой дубы с корнем
рвет, настилает через болото настилы дубовые. Тридцать верст Илья
настилов настелил - до сих пор по ним люди добрые ездят.
Так дошел Илья до речки Смородиной. Течет река широкая, бурливая, с
камня на камень перекатывается. Заржал конь Бурушка, взвился выше
темного леса и одним скачком перепрыгнул реку. А за рекой сидит
Соловей-разбойник на трех дубах, на девяти суках. Мимо тех дубов ни
сокол не пролетит, ни зверь не пробежит, ни змей не проползет. Все
боятся Соловья-разбойника, никому умирать не хочется... Услыхал Соловей
конский скок, привстал на дубах, закричал страшным голосом:
- Что это за невежа проезжает тут, мимо моих заповедных дубов? Спать не дает Соловью-разбойнику!
Да как засвищет он по-соловьиному, зарычит по-звериному, зашипит
по-змеиному, так вся земля дрогнула, столетние дубы покачнулись, цветы
осыпались, трава полегла. Бурушка-Косматушка на колени упал. А Илья в
седле сидит, не шевельнется, русые кудри на голове не дрогнут. Взял он
плетку шелковую, ударил коня по крутым бокам.
- Травяной ты мешок, не богатырский конь. Не слыхал ты разве писка
птичьего, шипения гадючьего. Вставай на ноги, подвези меня ближе к
Соловьиному гнезду, не то волкам тебя брошу на съедение.
Тут вскочил Бурушка на ноги, подскакал к Соловьиному гнезду. Удивился Соловей-разбойник
– Это что такое?
Из гнезда высунулся. А Илья, ни минуточки не мешкая, натянул тугой
лук, спустил каленую стрелу, небольшую стрелу, весом в целый пуд. Взвыла
тетива, полетела стрела, угодила Соловью в правый глаз, вылетела через
левое ухо. Покатился Соловей из гнезда, словно овсяной сноп. Подхватил
его Илья на руки, связал крепко ремнями сыромятными, подвязал к левому
стремени.
Глядит Соловей на Илью, слово вымолвить боится.
- Что глядишь на меня, разбойник, или русских богатырей не видывал?
- Ох, попал я в крепкие руки, видно не бывать мне больше на волюшке!
Поскакал Илья дальше по прямой дороге и прискакал на подворье
Соловья-разбойника. У него двор на семи верстах, на семи столбах, у него
вокруг железный тын, на каждой тычинке по маковке, на каждой маковке
голова богатыря убитого. А на дворе стоят палаты белокаменные, как жар
горят крылечки золоченые.
Увидала дочка Соловья богатырского коня, закричала на весь двор:
- Едет, едет наш батюшка Соловей Рахманович, везет у стремени мужичишку-деревенщину.
Выглянула в окно жена Соловья-разбойника, руками всплеснула:
- Что ты говоришь, неразумная! Это едет мужик-деревенщина и у стремени везет нашего батюшку - Соловья Рахмановича!
Выбежала старшая дочка Соловья - Пелька - во двор, ухватила доску
железную, весом в девяносто пудов и метнула ее в Илью Муромца. Но Илья
ловок да увертлив был, отмахнулся он от доски богатырской рукой,
полетела доска обратно, попала в Пельку и убила ее до смерти.
Бросилась
жена Соловья Илье в ноги:
- Ты возьми у нас, богатырь, серебра, золота, бесценного жемчуга,
сколько может увезти твой богатырский конь, отпусти только нашего
батюшку, Соловья-разбойника.
Говорит ей Илья в ответ:
- Мне подарков неправедных не надобно. Они добыты слезами детскими,
они политы кровью русскою, нажиты нуждой крестьянскою. Как в руках
разбойник - он всегда тебе друг, а отпустишь - снова с ним наплачешься. Я
свезу Соловья в Киев-город, там на квас пропью, на калачи проем.
Повернул Илья коня и поскакал к Киеву.
Приумолк Соловей, не шелохнется. Едет Илья по Киеву, подъезжает к
палатам княжеским. Привязал он коня к столбику точеному, оставил на нем
Соловья-разбойника, а сам пошел в светлую горницу. Там у князя Владимира
пир идет, за столами сидят богатыри русские. Вошел Илья, поклонился,
стал у порога:
- Здравствуй, князь Владимир с княгиней Апраксией, принимаешь ли к себе заезжего молодца?
Спрашивает его Владимир Красное Солнышко:
- Ты откуда, добрый молодец, как тебя зовут? Какого ты роду-племени?
- Зовут меня Ильей. Я из-под Мурома. Крестьянский сын из села
Карачарова. Ехал я из Чернигова дорогой прямой, широкой. Я привез тебе,
князь, Соловья-разбойника, он на твоем дворе у коня моего привязан. Ты
не хочешь ли поглядеть на него?
Повскакали тут с мест князь с княгинею и все богатыри, поспешили за
Ильей на княжеский двор. Подбежали к Бурушке-Косматушке. А разбойник
висит у стремени, травяным мешком висит, по рукам-ногам ремнями связан.
Левым глазом он глядит на Киев и на князя Владимира.
Говорит ему князь Владимир:
- Ну-ка засвищи по-соловьиному, зарычи по-звериному!
Не глядит на него Соловей-разбойник, не слушает:
- Не ты меня с бою брал, не тебе мне приказывать.
Просит тогда Владимир-князь Илью Муромца:
- Прикажи ты ему, Илья Иванович.
- Хорошо, только ты на меня, князь, не гневайся, закрою я тебя с
княгинею полами моего кафтана крестьянского, не то, как бы беды не было.
А ты, Соловей Рахманович, делай, что тебе приказано.
- Не могу я свистеть, у меня во рту запеклось.
- Дайте Соловью чару сладкого вина в полтора ведра, да другую пива
горького, да третью меду хмельного, закусить дайте калачом ржаным, тогда
он засвищет, потешит нас...
Напоили Соловья, накормили, приготовился Соловей свистать.
- Ты смотри, Соловей, - говорит Илья, - ты не смей свистать во весь
голос, а свистни ты полусвистом, зарычи полурыком, а то будет худо тебе.
Не послушал Соловей наказа Ильи Муромца, захотел он разорить
Киев-город, захотел убить князя с княгинею и всех русских богатырей.
Засвистел он во весь соловьиный свист, заревел во всю мочь, зашипел во
весь змеиный шип.
Что тут сделалось! Башенки на теремах покривились, крылечки от стен
отвалились, стекла в горницах полопались, разбежались кони из конюшен,
все богатыри на землю упали, на четвереньках по двору расползлись. Сам
князь Владимир еле живой стоит, шатается, у Ильи под кафтаном прячется.
Рассердился Илья на разбойника:
- Я велел тебе князя с княгиней потешить, а ты сколько бед натворил.
Ну, теперь я с тобой за все рассчитаюсь. Полно тебе обижать
отцов-матерей, полно вдовить молодушек, сиротить детей, полно
разбойничать. Взял Илья саблю острую и отрубил Соловью голову. Тут и
конец Соловья настал.
- Спасибо тебе, Илья Муромец, - говорит Владимир-князь. - Оставайся в
моей дружине, будешь старшим богатырем, над другими богатырями
начальником. И живи ты у нас в Киеве, век живи, отныне и до смерти.