19 декабря в павильоне «Рабочий и колхозница» на ВДНХ откроется крупный проект Музея Москвы, который словно сводит воедино три реки и три художественных центра: «Волга. Москва. Нева. Саратовские символисты в Москве и Ленинграде 1920–1940-х». Проект подготовили искусствоведы и историки советского искусства Ксения Гусева и Надежда Плунгян.
В экспозиции — сотни живописных, графических и скульптурных произведений из собраний российских музеев, включая Хвалынский художественно-мемориальный музей К.С. Петрова-Водкина. Произведения созвездия волжских художников первой половины XX века — выходцев из Саратовской губернии — тех, кто влиял и творил в Москве и Ленинграде.
Посетитель проходит путь саратовских мастеров: от В. Э. Борисова‑Мусатова и вдохновленных им художников объединений «Голубая роза» и «Алая роза», через радикальные новации авангарда и проекты советской фрески — к поискам новой картины 1930–1940‑х годов. Это путешествие знакомит и с отдельными именами, и с масштабом их влияния: Москва — Павел Кузнецов и скульптор Александр Матвеев; Ленинград — К. С. Петров‑Водкин, Пётр Уткин, Алексей Карёв, Александр Савинов. Наши земляки творили и преподавали, распространяя семена традиций, разлетевшихся из той самой «мусатовской певучести», когда Саратов по праву считался столицей Поволжья.
Для меня эта выставка стала кульминацией удивительной поездки, насыщенной встречами и событиями. Было два мероприятия в Академии художеств, связанные с Павлом Кузнецовым и хвалынскими пленэрами, презентация книги о Московском училище живописи, ваяния и зодчества в Глазуновке, где, собственно, и училась саратовская плеяда, выставка Татлина в Зотов Центре — и вот мощный проект в павильоне «Рабочий и колхозница», занимающий пять этажей!
По сути это — концепция целого музея, который логично было бы разместить в Саратове.
Выставка — утешение и светлая грусть: именно в этом году Саратов фактически лишился щедрого дара крупнейшего коллекционера русского символизма Валерия Дудакова. Ещё несколько лет назад он обещал, при выполнении определённых условий, передать своё собрание в Саратов и тем самым заложить Центр русского символизма там, где это казалось наиболее естественным. Уже было выбрано место под строительство у мемориального дома‑музея Павла Кузнецова, создан архитектурный проект, но реализация затянулась из‑за необходимости проведения археологических работ. Многие думали, что можно ничего не делать, а Дудаков будет терпеливо ждать. Странности, правду о которых мы никогда не узнаем. Нерасторопность саратовских чиновников. Административные тряски и частая смена директоров Саратовского государственного художественного музея им. А. Н. Радищева (в ведении которого находится сеть мемориальных музеев и где планировалось создать Центр русского символизма). Немаловажную роль сыграло и отсутствие в саратовском художественном музее харизматичной фигуры, способной на масштабные инициативы и переговоры с властью. Все это привело к тому, что коллекция Дудакова оказалась в Нижнем Новгороде. Там губернатор Глеб Никитин действовал быстро и чётко. Приняли коллекцию, оценённую специалистами примерно в 3 млрд рублей.
Так мимо Саратова пролетели сокровища Врубеля, Кузнецова, Уткина, Матвеева, Ларионова, Судейкина, Сарьяна и других, так саратовские идеи оплодотворили Нижний Новгород. Может быть это и не так уж и грустно для Саратова. Кстати, на одном из мероприятий в Академии художеств, я оказался рядом за столом с Валерием Дудаковым, который в кулуарах извинялся перед саратовцами за сложившуюся ситуацию.
Я никогда не задумывался дальше того, что саратовская земля дала миру сразу несколько гениальных художников. Но эта выставка позволила увидеть их в масштабе и влиянии на художественные процессы 1920‑х—1940‑х гг. в главных городах огромной страны.
Новая выставка в Москве — это не просто региональный квасной патриотизм, а внешний, столичный взгляд искусствоведов и музейных институций на историю русского искусства, где Волга, Москва и Нева звучат одним многоголосым аккордом. Выставка несовершенна, но в этом её человеческая правда -она масштабна, идейна и вдохновенна.
Если вы тянетесь к тихому, глубокому искусству, рожденному на берегах больших рек, — идите. Пусть выставка станет поводом увидеть Волгу не только как пейзаж, но и как центр русского символизма, дарящий нам свою певучесть и память.