Вы когда-нибудь видели, как рождается «шедевр»? Не тот, что выстрадан, выношен и выстрадан вновь, а тот, что появляется на свет по праву рождения в определённой семье? Если нет, то вам крупно повезло. А вот те, кто посетил премьеру «Макбета» в Театре Моссовета, теперь могут смело ставить галочку напротив этого пункта в списке жизненных наблюдений. Потому что то, что представили публике Андрей Кончаловский и его супруга Юлия Высоцкая — это даже не спектакль. Это наглядное пособие по теме «Как превратить трагедию Шекспира в уютный семейный подряд».
Я прочитала отзывы. Нет, я вдумчиво изучила этот плач народной души. И знаете, что самое поразительное? Не то, что спектакль не понравился. Такое бывает. Искусство — штука субъективная. Поражает другое — та пропасть, которая пролегла между восторженными речами приглашённых на премьеру гостей и горькой, едкой правдой тех, кто пришёл в театр как простой зритель.
С одной стороны — «изумительно», «потрясающе», «шикарные актёрские работы». С другой — «играет она, а стыдно нам». Или ещё лаконичнее: «Играет как готовит». Чувствуете контраст? Он настолько ярок, что глазам больно.
Давайте будем честны до конца. Юлия Высоцкая — прекрасная женщина. Успешная телеведущая, автор кулинарных книг, лицо дорогого бренда. Она освоила искусство жить красиво и показывать эту жизнь. Но Леди Макбет? Серьёзно? Это же не рецепт фирменного рагу, который можно приготовить с нужной интонацией и фирменной улыбкой. Это бездна, безумие, кровь и грязь. Это роль, которая требует не просто умения стоять на сцене, а умения прожить на ней чужую гибель. И народ, кажется, этой «прожитости» не увидел. Увидел он только то, что видит уже много лет: жену, играющую главную роль в очередном проекте своего великого мужа.
Меня всегда умиляла эта красивая сказка про «артистку одного режиссёра». Сама Юлия с гордостью цитирует: «Лучше быть артисткой одного великого режиссера, чем сниматься где попало».
Знаете, что это напоминает? Историю про золотую клетку. Да, она прекрасна, эта клетка. В ней тебя кормят изысканными яствами, хвалят, дарят цветы после каждого спектакля. Но суть от этого не меняется: ты — птица в клетке. Ты поёшь только для одного слушателя. И твой успех измеряется не признанием мира, а одобрением того, кто эту клетку создал.
Это удобно? Безусловно. Безопасно? Ещё как. А вот имеет ли это отношение к искусству — большой, большой вопрос.
И ведь что самое смешное? Все участники этого действа ведут себя так, будто происходящее — абсолютная норма. Режиссёр с важным видом рассуждает о «соразмерности Шекспиру», чувствуя себя «мальчиком на берегу океана». Интересно, а этот океан он с кем делит? С народом? Или всё-таки лишь с узким кругом избранных, которые придут, похвалят и получат свой гонорар в виде упоминания в светской хронике?
Актриса скромно опускает глаза, принимая очередной букет от «единственного поклонника». А народ в это время пишет в интернете: «Ну кто сомневался, что жена будет играть главную роль?» И ведь правда. Кто сомневался? Это же давно не новость, а устоявшаяся традиция.
Вспоминается один разговор с бывшим театральным работником, который как-то обмолвился о «семейных подрядах» в мире искусства. Он рассказывал, как в одном уважаемом театре много лет главные роли доставались не самым талантливым, а самым… удобным. Тем, кто близок к режиссёрскому кругу. И что в итоге? В итоге — застой. Полный и беспросветный. Театр стал клубом для своих, где все друг друга хвалят, но куда перестаёт ходить настоящий зритель. Потому что зритель не дурак. Он чувствует фальшь за версту. Он приходит за эмоциями, а не за тем, чтобы стать свидетелем кумовской раздачи ролей.
Именно это, мне кажется, и произошло с «Макбетом». Люди пришли на Шекспира. На трагедию. На высокое искусство. А получили… дорогую, красивую, но абсолютно безжизненную инсценировку.
«Костюмы — огонь. На этом всё!» — пишет кто-то. И ведь действительно: если главным достоинством спектакля становятся не игра актёров, не глубина режиссёрского замысла, а качество пошива платьев, то это уже не театр. Это показ мод. С очень узким кругом допущенных моделей.
А теперь давайте поговорим о деньгах. О, эта тема всегда вызывает особый трепет. «Полнейший отстой с громадным бюджетом! Сколько денег вбухано!» — негодуют люди. И их можно понять. В стране, где культурные учреждения вечно жалуются на недостаток финансирования, где талантливые режиссёры не могут найти средств на постановку, вдруг находится целое состояние на то, чтобы супруга великого режиссёра могла в очередной раз сыграть главную роль. Это не кажется вам странным? Мне — ещё как.
Сам Кончаловский в своих интервью любит поговорить о высоком. О гениях, о величии, о стеклянных пирамидах. Но почему-то за всем этим пафосом теряется простая мысль: искусство существует для людей. Не для избранных, сидящих в первых рядах на премьере, а для тех самых обычных зрителей, которые голосуют за спектакль не словами, а своими ногами и кошельками.
И если эти самые зрители, выходя из зала, пишут в сети не о катарсисе, а о том, что им «просто скучно», что это «переливание бюджетных денег в карман», значит, что-то в этой системе пошло не так. Причём очень и очень давно.
Что же мы имеем в итоге?
Очередной спектакль, который, скорее всего, будет жить ровно до тех пор, пока его создателям хватит сил его играть. Он не войдёт в историю театра. Он не станет событием. Он просто пополнит длинный список проектов, где главным критерием отбора актёра стала не талант, а личная преданность.
А зритель? А зритель снова останется ни с чем. С чувством лёгкой тошноты от осознания того, что его снова использовали. Как статиста в чьей-то красивой, но абсолютно пустой игре.
Так стоит ли удивляться, что народ не оценил Юлию Высоцкую в роли Леди Макбет?
Мне кажется, нет. Потому что невозможно оценить то, чего по большому счёту не было. Не было прожитой трагедии. Не было сломанных судеб. Была лишь актриса, старательно игравшая в трагедию в безопасных условиях собственного успешного брака. И режиссёр, с высоты своих лет и званий снизошедший до того, чтобы снова и снова ставить спектакли для своей вечной музы.
Красиво? Возможно. Печально? Безусловно. Но к настоящему искусству это не имеет ни малейшего отношения. Это лишь эхо в закрытой комнате, где все друг друга любят и хвалят. А за дверью — молчание.
Больше подробностей в моем Telegram-канале Обсудим звезд с Малиновской. Заглядывайте!
Если не читали: