Друзья мои, я посмотрела на фотографии с 57-летия Светланы Бондарчук и у меня появилось стойкое ощущение дежавю. Кажется, я уже это видела. Точнее, мы все это уже видели. Тот же блеск, те же улыбки до ушей, те же «смелые» наряды, которые почему-то больше напоминают не высокую моду, а костюмы для очень специфической вечеринки. И тот же вопрос, который вертится на языке у тысяч людей за пределами этого пузыря: ребята, а вы вообще в каком мире живете?
Это не зависть. Упаси боже. Это полное недоумение, граничащее с оторопью. Потому что пока одни считают копейки до зарплаты, думают, как оплатить ЖКУ и помочь родителям с лекарствами, другие с упоением играют в «красивую жизнь». Меняют по два наряда за вечер, заказывают торты размером со шкаф и с важным видом обсуждают «даблдрессинг».
Вы только вчитайтесь в этот комментарий от одного из гостей, который сама Ида Галич процитировала: «Даблдрессинг рили инкредибл, если учесть, шо мы хоуп наши мужья станут френдами, это было бы эмэзинг».
Честно? У меня возникло желание проверить, не залип ли мой телефон в параллельной реальности, где говорят на странной смеси английского и русского, а главной ценностью является не содержание, а обертка.
И ведь самое удивительное, что участники этого действа, кажется, искренне верят в свою исключительность и интересность. Они позируют, обнимаются, выкладывают истории и ждут восторгов. А получают… волну абсолютного, беспощадного народного возмущения.
«Пир во время чумы» – это даже не критика. Это диагноз. Диагноз полного отрыва от реальности, в которой живет страна.
Взгляните на эти образы со стороны. Именинница в платье, которое, по меткому замечанию одного из пользователей, выглядит так, будто «чашки на платье отдельно, а то самое, что должно быть в чашках, отдельно».
Рядом — Ксения Собчак, чей наряд многие приняли за нижнее белье, прикрытое кружевной рубашкой. «Народ престарелой куртизанки», – пишут люди. И, знаете, сложно с ними не согласиться. Это не элегантность, не стиль. Это карикатура на гламур, разыгранная людьми, которые, кажется, застряли в начале нулевых, когда такая эстетика хоть как-то могла сойти за смелую.
Но дело даже не в конкретных платьях. Дело в тотальной безвкусице, помноженной на непробиваемое самолюбование.
Читаешь комментарии и видишь не злобу, а усталость. Усталость от этой бесконечной показухи. «Устраивают себе каждую неделю вылазки, чтобы барахлом своим дорогим засветить перед друг другом, нос так сказать утереть», – возмущается кто-то.
И вновь попадает в точку. Это ведь не про праздник. Это про перформанс. Про демонстрацию: смотрите, мы можем. Можем одеваться в лохмотья за стоимость квартиры, можем менять наряды, можем говорить на странном языке. А вы там, снаружи, просто смотрите и тихо завидуйте.
Меня всегда поражала эта способность полностью абстрагироваться от контекста. От того, что происходит за окном. От разговоров, которые ведутся на кухнях в обычных домах. От проблем, которые не решить сменой брендового платья. Они живут в своем аквариуме, где главные события – это чья-то вечеринка, чей-то лук, чей-то переезд. И им кажется, что это и есть жизнь. Настоящая, насыщенная, блестящая.
Я вспоминаю историю про одну знакомую, которая работает в сфере обслуживания. Она как-то обмолвилась, что обшивает иногда платья для «определенных дам». И рассказывала, как те приносят дизайнерские вещи, стоимостью с ее годовую зарплату, и просят «немного укоротить, тут немного перешить». А через пару дней она видит фотографии с какого-нибудь такого праздника, где эта вещь блистает. «И знаете, – сказала она, – у меня нет зависти. У меня есть чувство, что я попала в какой-то театр. Потому что эти платья, эти вечеринки – они про ничего. Они пустые. Как конфетная обертка без конфеты».
Вот и эта вечеринка – такая же обертка. Красивая, блестящая, дорогая. Но пустая. Гости не празднуют день рождения близкого человека. Они отрабатывают свою роль в спектакле под названием «я здесь есть».
Ксения крутит пятой точкой, Влад Лисовец жизнерадостно позирует, Ида Галич ненадолго заскакивает между заботой о детях.
Все по своим ролям. Все в рамках сценария.
А снаружи зрители, то есть мы с вами, смотрим на это и пожимаем плечами. Потому что кроме раздражения и усталости, это зрелище уже ничего не вызывает. «Неинтересные все!», – коротко и язвительно резюмирует один из комментаторов. И он прав. Это скучно. Это предсказуемо. Это как старое, заезженное до дыр кино, которое крутят по телевизору в фоновом режиме.
Финал этой истории печален для её героев, но закономерен. Чем больше они пытаются блеснуть, тем сильнее народное недоумение. Чем громче они кричат о своей «красивой жизни», тем тише становится вокруг.
Потому что наступает момент, когда даже самый терпеливый зритель устает смотреть один и тот же спектакль. Особенно, если действие в нём давно зациклилось, а костюмы, несмотря на свою баснословную стоимость, вызывают лишь один вопрос: «И это всё?».
Они так и не поняли, что настоящее богатство — не в умении устраивать пиры во время чумы, а в способности чувствовать время и жить в нём, а не параллельно.
А пока — да здравствует даблдрессинг. Рили инкредибл. Как же утомительно.
Больше подробностей в моем Telegram-канале Обсудим звезд с Малиновской. Заглядывайте!
Если не читали: