История 3. Заключение. (История 1 ЗДЕСЬ).
Рассказываю, как продолжилось и чем закончилось наше приключение в Заветах Ильича. Дальше по ходу детального обследования этой лодки было выявлено ещё несколько серьёзных поломок материальной части. А также и куча мелких. Да что же это такое, товарищи!? Единственное достоинство этой лодки - только разве что свежепокрашенная. Этот плюс никак не перекрывает все многочисленные косяки. Сколько раз мы с печалью и добрыми словами вспоминали нашу бывшую С-365, навсегда теперь потерянную для нас и всего советского ВМФ.
Дорогим читателям, возможно, покажется странным, что я случайно или преднамеренно не называю тактический номер этой лодки, которую мы выводим из консервации. Нет, не случайно. В конце этого рассказа мне придётся сослаться на одну написанную ранее статью. Изложенное там событие неоднозначное и очень печальное, оно заставило меня ещё тогда скрыть тактический номер лодки. Речь об одной и той же лодке. Делаю это, чтобы не нанести репутационного ущерба действующим лицам.
А что же это вообще такое, консервация подводной лодки? Поясню очень коротко. Это такой процесс, когда лодку выводят из эксплуатации. При этом она хранится в особом состоянии. Что очень важно: в консервацию лодку ставят полностью исправной. Зачастую перед этим делают лодке средний ремонт. Щедро смазывают, чтобы ничего там не поржавело. На лодке осушают трюма, и даже под ветошь. Устанавливают заглушки, куда надо. Снимают и упаковывают мелкие важные приборы. По возможности осушают воздух в лодке.
Теперь можете представить: был приказ о расконсервации, и нам дали на это ровно 2 месяца. Мы навалились всей командой с огромным энтузиазмом, с каким обычно приводят в рабочее состояние какой-то купленный в магазине новый агрегат. А в нашем случае, вопреки всем ожиданиям, косяки полезли со всех углов. Серьёзные косяки, на грани былого саботажа. Вместо готовой к бою подводной лодки законсервировали массу неисправностей. Ничего не поделаешь, есть задача, и есть срок, это обязательно к выполнению. Разгребаем чужие грехи. Вот ещё пару раз выходили в море.
Правый упорный подшипник теперь полностью работоспособен, ремонт мы выполнили на "отлично". Помфлагмех нам больше не мешал, наоборот, начал приносить пользу, помогал организационно, что-то там из техники заказать, достать на складе - без проблем, справлялся, нашёл себя. В море мы начали понемногу "чувствовать" эту лодку. Но до погружений ещё было далеко, предстояло обязательное докование уже в Петропавловске, что же нам оно покажет? Надоели сюрпризы, все они очень плохие.
В один прекрасный день механик с утра "повоевал" со своим строптивым трюмным спецом с грузинской фамилией. Так-то неплохой моряк, но больно языкастый, вот и довёл командира БЧ-5, и получил арест с содержанием на гауптвахте. А это нехорошее заведение, куда предстоял путь мятежному моряку, находится аж в городе Ванино с его беспощадными традициями. "Я помню тот ванинский порт..." - такая была грустная песня.
И на той "губе" современные традиции соответствовали нашему печальному прошлому. Поговаривали, что понятие "трёхразового питания" в их знаменитом застенке - это не то, что вы подумали. Там это означало кормёжку три раза в неделю по нечётным дням. И это предстояло узнать нашему нарушителю дисциплинны. Мой начальник попросил меня, чтобы я сопроводил матроса на гауптвахту. Ну что, поедем, посмотрим незнакомый исторический город.
Перед "путешествием" механик догадался посоветоваться с командиром нашей плавказармы. Тот чувак знаменитая личность, всех и всё знает. Сказал, чтобы записку об арестовании, которую родил наш старпом и подписал командир, мы использовали... сами понимаете, куда. Там, говорит, котируются записки только от ПКЗ "Бахмут". Вот так. И капитан-лейтенант дал свою, "фирменную" бумажку, с его подписью. За это получил от нас бутылку спирта, чему был несказанно рад.
Отвёз я нашего моряка в то нехорошее учреждение в городе Ванино. Даю господам военным тюремщикам заготовленный продовольственный аттестат, чтобы официально и как положено кормили нашего узника. Не-е-е, говорят, это вы заберите назад, у нас тут уже коммунизм, всё бесплатно и благотворительно. И добавили, что кормят арестованных вместе с личным составом караула, такие демократические правила тут у них. Демократия или подвох? Распрощались. Продержись, говорю, неделю. Потом или я заберу тебя, или ещё кто-нибудь.
В воскресенье у нас поход на шлюпке. Я и со мной 6 моряков. Командир и замполит долго инструктировали, отпускали с волнением и неохотой. Я им напомнил сказочку о том, как курица воспитала утёнка и не хотела отпускать его в пруд. Вожди обиделись. Замполит бьёт себя в грудь и говорит, что он не курица. Ага, всё понятно, наш поллитрук слегка под газом.
Подхожу с другой, проверенной стороны: вы что, хотите, чтобы народ в самоход сорвался из-за ваших запретов? Нет, нормальные моряки, никто никуда бы не рванул. Я специально так сказал, но начальников такая перспектива ожидаемо отрезвила. Пожелали нам счастливого плавания. Так что пошли мы аж на речку Май. Посмотрите на карту, далековато это мы продвинулись. Я люблю море!
Через неделю вспомнили про узника. Я поехал забирать его с гауптвахты. Меня попросили снова это сделать, как уже "знающего дорогу" в Ванино. Приехал туда. Моряк стоит с каким-то глубоким, остекленевшим, но осмысленным взглядом, направленным как бы внутрь себя. Забрал его, пошли, а он рассказывает.
Да, говорит, а там действительно в камере батарея отопления и нары только красиво нарисованы на стене. Думал, шутки, но оказалось - правда. Продолжает говорить о питании. Обед начинается после того, как караул поест. Арестованным вываливают то, что от них осталось, обычно это куски вареного сала и всякие хлебные объедки. Жесть!
Я интересуюсь, какие работы пришлось выполнять? Не было, говорит, нормальных человеческих работ. Утром майор Ремер выгонял нас из камер, всем по крупному камню в руки. И бег с этим атрибутом вокруг площадки с небольшими перерывами на отдых. Такой вот, говорит, был там майор Ремер. Не хочу больше туда.
Да, пришлось нашему моряку помучиться неделю, но главное, вернулся жив-здоров. Такая вот приключилась мини-история внутри общей нашей возни с выводом из консервации подводной лодки.
За неделю до окончательного покидания Заветов Ильича туда прибыл наш замкомбрига. Тот самый, который удачно "реквизировал" рубочный люк с подводной лодки С-365, я писал об этом. Волевой чувак, решения принимает на раз. Как правило, решения всегда ошибочные, корявые. Но не будешь ведь заглядывать ему в одно место и одёргивать? Начальник всегда прав, даже когда он неправ.
И вот уже он, конец здешней великой ударной эпопее. Утром выходим на Петропавловск. Я к начальникам, господа-товарищи, прошу разрешить забрать с собой мою шлюпку. Давайте, говорю, привяжем на кормовой надстройке и привезём на новое место. Всё равно погружаться не будем. Господа начальники - в глухой отказ, что командир, что замкомбрига. Упёрлись, как бараны, ничем их не прошибить.
Не может допустить честный замкомбрига, чтобы я так легко обогатился. Это в традиции наших начальников. Предыдущий мой шеф в своё время лично мои вёсла перепиливал. Думал, что я красную икру добываю, и ему было просто завидно. Короче, как я ни просил - не разрешили, черти. Осталась моя шлюпка болтаться у борта плавказармы.
... Наша подводная лодка идёт в Охотском море. Начальники на мостике, они на подъёме. Балдёжно им от движения в родную базу, вот и дрессируют гидроакустиков внизу. Доложите нам, говорят, что слышно слева по борту?
- Горизонт чист, - сухо докладывают акустики.
Хотя не очень "чист". В паре кабельтовых проходит транспорт, груженый лесом. Ещё одно судно справа от нас в полумиле. Замкомбрига теребит командира, а тот наседает на акустиков, нервничает, ругает их. А в ответ снизу - только лишь заверения о совершенно "чистом" горизонте. Замкомбрига, так сказать, "взмахнул шашкой" и вызвал акустика на мостик.
Он тычет пальцем в сторону проходящего судна и долбает морячка, который не может услышать этого ближайшего транспорта. Картинно взывает к бедному акустику, а что, если вдруг война, что нам с тобой делать, такой-сякой ты специалист? Моряк топчется на месте и клянётся, что действительно ничего не видно и не слышно, а замкомбрига ему свой козырный совет даёт:
- Тогда прочисть свои уши!
И так весь переход, ну прям запарили вожди бедных акустиков. А они, как потом оказалось, были совершенно не виноваты. Уже в Петропавловске, в доке ТПД-7 вскрыли обтекатель ГАС и ужаснулись!
Там обычно стоят вертикальные трубки (звуковые приёмники) для определения направления на источник шума. Это часть конструкции шумопеленгаторной станции. Антенна представляет собой цилиндр, по окружности которого расположены звуковые приёмники - вот эти самые, длинные вертикальные трубки. Каждый приёмник - преобразователь звука в электрический сигнал, своего рода микрофон. Задача антенны - определить направление на источник шума (например, работающие двигатели, шумы винтов кораблей).
Так вот, из всех многочисленных трубок их осталось примерно... процентов 5! Кто и когда их оттуда спёр? Это было возможно только во время предыдущего ответственного докования перед консервацией. Цель у похитителей проста и банальна - продать и пропить дорогой цветной металл... Разворовали хапуги.
Да, любят на флоте цветные металлы... Одни деятели акустические трубки дербанят, другие, кто постарше чином, целые рубочные люки утаскивают. Конечно же, новые трубки получили, доставили и присобачили на штатное место, и боевая готовность лодки была восстановлена. Хоть завтра в бой.
Через некоторое время я был назначен на другое место службы. Мне было жаль покидать дружный и весёлый экипаж, особенно своего шефа-механика, с которым мы сдружились. Но служба есть служба. А для подводной лодки основные приключения только начинались. И уже примерно через полгода после исторического вывода её из консервации произошло вот ЭТО...