- Машка, беда, ой, беда!
Галинка, продавщица из маленького магазинчика на углу, ввалилась в дом, с выпученными глазами, и как подкошенная, рухнула на порог:
- Мишка твой с Ромкой сцепился, там!
У Маши сердце поднялось к горлу, она обхватила большой живот руками, чтобы и его не приподняло от страха.
- Мишка-то твой, твой Мишка, чего натворил!
- Говори уже, что случилось – Маша притулилось к стене, потому что ноги перестали держать тело – чего талдычишь одно и то же.
- Убил соседа вашего - завопила Галя, хватаясь за сердце – подрались они, как стукнет Миша, у него же кулаки пудовые! Лежит Ромка возле магазина, а твой сидит рядом и плачеееет!
Как сползла по стене обдирая спину, Маша не помнила, очнулась на полу, Галя лила ей на лицо воду из чашки, рядом ревели испуганные дети, а на улице голосила мать Ромки, соседка тетя Ира. Она кричала так, что закладывало уши тем, кто находился на том конце улицы, и сжималось сердце от ужаса. Известие о том, что Мишка Глазов убил соседа Ромку, через пять минут промчалось по деревне, заставляя содрогнуться и переживать за всех участников страшного события.
Угостил Миша вечно нетрезвого соседа на крыльце магазина пивом, дал бутылку на опохмелку, а тот выдул с горла и стал вымогать еще, хватая за рукав, и называя его нехорошими словами. У Ромки с утра болела голова, и поэтому совесть ушла подальше, чтобы отдохнуть от перегара и боли, она не часто гостевала в теле спивающегося мужчины. В свои тридцать пять он уже был закоренелым алкоголиком, уходящим в недельные запои и закодированным несколько раз матерью. Ирина вырастила сына одна, папаша сгинул в сия пучину совсем молодым, еще и не таких пьянство сгубило, а уж тонкокостного муженька Иры, водочка одолела быстро. Заснул пьяным в сугробе зимой, через час нашли прохожие, но мороз уже прихватил легкие и всего недельку пролежал в больнице. Осталась Ирина вдовой, растила сына одна и не могла на него надышаться, но свет в окошке сыночек, повторил судьбу отца, ушел с головой в пьянство.
Мишу задержали и увезли, сперва в район, а на следующий день в город, а беременная пятым ребенком Маша пряталась со своим выводком от соседки. Та выла над телом единственного сына, проклинала всю семью убийцы, грозясь уничтожить, искоренить чертово семя, пока папаша будет отсиживаться на нарах. Рома был непутевым, но единственным человеком кто любил ее, и выражал эту любовь доступным ему языком. То принесет яблоко красное, большое, что взял на закуску и не съел сам, то конфету шоколадную припрячет в карман для мамы. И не дрался с ней как некоторые сыновья, понимал, что неправильно живет, стыдился, что поддался пагубной привычке и всё обещал взяться за ум. Обещал, но не выполнял, слишком сладкой была водочка, не мог отказаться сын никак от нее, хоть и знал чем может всё закончиться. Вот так и закончилось, тяпнул, ляпнул лишнего, и получил удар неудачный в голову, сам напросился чтобы его прибили, кричал плохое про соседа добродушного.
Это он для мамы был лучшим сыном, потому что не с кем сравнивать, один-единственный, а так по жизни Роман был таким приставучим и задиристым, поэтому его часто поколачивали. Но обычно всё заканчивалось синяками и ссадинами, но удача его всё же споткнулась однажды об Мишу-соседа, добродушного и терпеливого. Терпение кончилось и у него, хотел проучить, но не рассчитал силушку, хрустнула черепушка и вонзился острый осколок в мозг. Так и ушёл в иной мир человек, утопивший свою жизнь в стакане, сам не жил по-человечески, еще и соседу напоследок сломал судьбу, а четверых ребятишек оставил сиротами. Пятый должен был родиться вот-вот, и рассчитывал Ромка обмывать ему ножки, приходя каждый день с утра, пока Машка его не отходила бы веником. Но человек полагает, а бог располагает его судьбой, кончилось терпение у кого-то свыше и кулак Мишкин прервал путь земной Романа Алексеевича, любимого сына Ирины.
Хоронили убитого всей деревней, после смерти все грехи прощаются, так и про Ромку вспоминали только хорошее, вздыхали и жалели его мать, что висела на руках подруг. Горе ее было неимоверным, а желание отомстить не меньше, поэтому и сыпались проклятия на голову Миши и Маши с детьми, даже на похоронах, громко и пугая односельчан.
Ей сочувствовали, но и Мишку никто не осуждал, знали что Рома мог довести кого угодно, это он с мамой был добрым и ласковым, а многим хотелось его поганый язык вырвать. Он ходил по дворам, выпрашивал на опохмелку, выпивал поднесенное и начинал свои критические рассуждения о том, что ворота у хозяина низковаты, двор грязноват и хозяйка кривовата на глаз. Часто получал на свой не кривой глаз, но уроки эти проходили даром, не дожидаясь пока сойдут синяки, он снова начинал работу критика, уже у другого крыльца.
Докритиковался – сказали те, кто хоть однажды услышал обидные слова в свой адрес и забыли о неблагодарном человеке, и стали переживать за Мишку, что «томился в темнице сырой». Родителям узника посоветовали найти хорошего адвоката, и она начали мотаться в город, лишь бы помочь сыну, не жалея ни времени, ни денег.
Маша осталась одна в обнимку со своим большим животом и кучей ребятишек, старшему из них исполнилось всего девять, но мальчишка был весь в отца, крупный, серьезный и хозяйственный. Он и стал поддержкой маме, взял на себя всю домашнюю работу, еще успевал бегать, присматривать за домом бабушки с дедушкой, когда те уезжали в город.
Два двора рядом, жившие в мире и согласии годами, перестали замечать друг-друга, Ирина демонстративно плевала в сторону соседского дома, проходя мимо выкрикивала нехорошие слова, а Маша перестала выходить на улицу, чтобы не столкнуться с ней. Родители Миши пытались поговорить и попросить прощения за сына, но Ирина вышла навстречу им с лопатой, попытка договориться ни к чему не привела. Дети тоже видели и слышали весь сыр-бор, поэтому боялись встречи с бабой Ирой, которая совсем недавно угощала их конфетами и гладила по голове.
«Не обижайтесь на бабу Иру, ее поглотило горе» сказал дедушка и дети представили себе чудовище, схватившее соседку, и им стало жаль добрую женщину, но они не знали, чем можно ей помочь.
Ирина окучивала картошку за сараем, не потому что хотелось и было нужно, а только для того чтобы занять себя чем-нибудь, бьешь вот так тяпкой по земле и становится легче. И не думаешь о том, чтобы поджечь соседский дом, откуда пришла беда, и не пугаешься своих мыслей грешных, там же дети малые, хоть и врага твоего лютого.
Прошел всего месяц после смерти сына, еще горело и болело, выжигало дотла, горе перемешанное с ненавистью к убийце кипело и выплескивалось из нее так, что она боялась рот открыть. Чтобы не выплеснулось огнем горючим, и не перекинулось на всех ядом, чтобы, чтобы…
И еще много чего чтобы, но кому-то рядом тоже было плохо, в саду у убийцы Миши заплакал ребенок, тоненько так, всхлипывая и рыдая, совсем близко, явно для того, чтобы ее услышали.
- Кто там – осторожно спросила Ирина не выдержав горького плача ребенка, хоть и знала кто же еще, Маринка соседская, пятилетняя дочь этого ирода, - ну-ка покажись!
Между крупными листьями лопуха появился большой лимонно-желтый бант, а потом заплаканное личико девочки, с огромными синими глазами:
- Баба Ила, это я, Малинка – всхлипнул ребенок, и протянул через редкие прутья хлипкой ограды пухлые ручонки – я боююююсь…
Сердце сжалось от сочувствия к горю маленького человечка, и на время забылась своя боль, казавшееся невыносимым и нескончаемым.
- Чего ты боишься, Мариночка – голос потеплел сам собой, будто включили режим доброты и участия- что случилось?
- Мама упала и лежит – заревела девочка, из глаз градом полились слезы, припасенные именно для бабы Иры– на клыльце… я боюсь… А Витьки нет дома...
- Ох, ты господи – всполошилась Ирина, представив лежащую на досках пола беременную соседку, ей же срок пришел рожать, вдруг она там истекает кровью - сейчас моя миленькая, сейчас.
Она отодвинула старую дощечку, для вида висящую на одном гвозде, и девочка тут же прижалась к спасительному фартуку на животе соседки, такому знакомому и пахнущему вкусным.
- Не плачь моя милая, не плачь, сейчас я посмотрю, чего там с твоей мамкой – подхватив девочку за руку, она прошла между грядками и открыла маленькую калитку, между садом и двором.
Маша полулежала на крыльце, и увидев бегущую к ней соседку, испуганно прикрыла живот, ожидая чего-то нехорошего.
- Скорую вызвала?
Осведомилась Ирина, стараясь не замечать ее испуга:
- Тебе вроде рожать срок пришел, вызывай давай быстрее!
Маша следила за ней как коршун, но сегодня была добычей сама, утешало только то, что соседка одной рукой обнимала Маринку, значит, пока не собирается уничтожать ее семью.
- Детей не с кем оставить, жду, когда сестра приедет – прошептала она, морщась от боли – должна была выехать еще час назад.
У Маши из родни была только сестра, живущая в соседнем районе, Даша приезжала редко, тоже обвешанная детьми и такая же занятая бытом и проблемами.
- Не дури девка, кого тут ждать, ты же рожать начнешь сейчас – сурово вынесла вердикт Ирина, оглядывая низко опустившийся живот соседки – быстро вызывай, я присмотрю за детьми.
Поймав недоверчивый взгляд Маши, она поспешила успокоить ее, и даже улыбнулась, стараясь выглядеть добрее:
- Не бойся, не такая я сумасшедшая, чтобы детей обидеть – и добавила, чтобы окончательно успокоить ее – сама мать, должна понимать, каково оно, дитя терять, чего только не наговоришь с горя.
Скорая увозила Машку, которую вывела бережно под руки Ирина, и врач успокоил пожилую женщину, приняв за мать роженицы:
- Вы не переживайте за дочь, а ждите к вечеру очередного внука – засмеялся он, оглядывая Ваньку на руках Ирины, Маринку что прижималась к юбке и Сережу, испуганно выглядывающего из ворот – а то маловато их у вас, всего трое.
- Четвертый бегает где-то – улыбнулась Ирина, перекидывая двухлетного Ваню из руки в руку – так что, пятого мы ждем, может и не последнего.
И перекрестила бледную и взволнованную Машу на дорогу:
- Ты не переживай за детей, я не отойду от них пока ты в больнице будешь, а вернешься, передам из рук в руки, в целости и сохранности, не сомневайся!
Младшие облепили бабу Иру, что сооружала обед из того что было в холодильнике, когда прибежал старший Витька, он присматривал за домом бабушки с дедушкой, которые уехали в город, в надежде найти самого лучшего адвоката для сына.
- Вы зачем пришли – насупился Витя, хорошо помнивший угрозы соседки – идите к себе, я сам справлюсь с младшими.
- А ты не глупи, не заводи тут смуту – спокойно осадила его Ирина – уйду, когда передам вас в надежные руки. Лучше садись поешь, набегался поди и проголодался, на два дома хозяйничать тяжело, из одного конца деревни в другой мотаться.
Мальчик ещё немного подулся, но у него во рту крошки не было с утра, и он сел за стол, но на всякий случай на папино место, чтобы обозначить кто в доме главный. Он был поразительно похож на отца, с высоким лбом и большими не детскими руками, но Ирина не почувствовала к нему неприязни. Она и к самому Мише теперь не испытывала ненависти, в сердце была только горечь потери и немного обиды, а еще пробивался росток жалости. К Михаилу, который был оторван от семьи, от привычной среды на многие годы, только потому что неудачно замахнулся на назойливого соседа, не от злобы, а от усталости.
Даша появилась через два часа, по дороге сломался автобус, на котором она ехала, люди пересаживались на попутные машины, и не всем повезло вовремя доехать до места. Когда она зашла в дом сестры, даже Витя оттаял и о чем-то шептался с бабой Ирой, показывая ей свой новый игрушечный автомат, и рассказывая о секретах про девочку Таню. Даша конечно же знала об угрозах соседки, но дома ее ждали муж, дети, скотина и свекровь, которой совсем не хотелось взять на себя домашние дела. Поэтому, удостоверившись что всё в порядке, она уехала обратно, тем более что на следующий день должны были приехать родители Миши.
Маша родила к вечеру, о чем первым делом сообщила Ирине и детям, и вовсе не потому чтобы первой обрадовать соседку, хотелось удостоверится что дома всё хорошо. Но старший Витя так радостно лез поговорить с мамой через плечо бабы Иры, Маринка щебетала о чем-то, Ванюша бормотал свои непонятные гугульки, и даже застенчивый Сережа шептался рядом, что стало понятно, в доме мир и покой.
Родители Миши примчались домой, как только смогли закончить дела, ехали всю ночь, но к утру были у ворот дома сына, и осторожно прошли, опасаясь встречи с лопатой, как в прошлый раз.
- Ну, чего вылупились – встретила их мать убитого – будто не видали никогда раньше. Заходите, на внуков посмотрите, все живы-здоровы, не съела я их, и даже кусочка не откусила, разве же я изверг какой, чтобы детей обижать.
Отец Миши не стесняясь встал на колени, пока была возможность, туда же рухнула и мать, они впервые встретились после смерти Ромы лицом к лицу, родители убийцы и мать нечаянной жертвы.
- Если можешь, прости нас, за сына просить не будем, сам встанет перед тобой, как только вернется – вытер слезы и пот со лба пожилой мужчина – сама понимаешь, что не хотел он этого, случайно получилось, что же теперь делать.
- Видели мы его – заплакала мать Миши, постаревшая на десять лет за последний месяц - велел он тебе передать, что вернется и будет помогать во всем. Не бросит и не оставит, и детям своим скажет, чтобы за бабушку родную считали и всегда навещали, если с ним что случится.
- Не нужна мне его помощь – огрызнулась Ирина, но тут же вытерла набежавшие слезы, и голос ее смягчился – вставайте, чего уж там, дети вон пугаются ваших поклонов и плача. Думала, никогда не смогу даже смотреть в сторону дома этого ирода, а пришла девчонка просить помощи, растаяла я тут же. Она же надеялась на меня как на близкого человека, верила что помогу, не брошу в беде ее с мамкой, и не побоялась, что я кричала и проклинала тут всех.
Идти к деду с бабкой жить, пока мать в больнице, дети отказались, младшие прилепились к бабе Ире, а Витька серьезно сказал, что он остался за старшего, и не может бросить хозяйство.
- Корову доить не находишься из конца в конец, и в доме хлопот полно, так что останемся мы здесь – сказал он – мы с бабой Ирой справимся вместе, она пообещала, что будет с нами жить, пока мама не вернется.
Но и с возвращением Маши с малышом, Ирине не удалось уйти окончательно, ребенок капризничал и плакал, не бросишь же мать с кучей детей на произвол судьбы. Пришлось жить рядышком, тем более что одной скучновато дома, а здесь кутерьма и визг целый день, то кормить их надо, то умыть. То по ночам ходить с малышом на руках, по очереди с Машей, а потом приучились от детского плача прятаться с малышней в доме Ирины, отсыпаться.
Младшего Романом назвали, это Миша попросил из мест заключения, чтобы хоть немного загладить вину перед соседкой, и появился у Ирины свой Ромка, взамен ушедшему. Сперва боялась, что больно будет каждый день слышать имя сына, видеть малыша названного в память погибшему, но всё оказалось не так страшно. Маленький Ромка вытеснил горькие воспоминания, и прижимая его к груди, Ирина чувствовала, как тают остатки горечи потери, и теплеет там где должно быть сердце.
***
- Тетя Ира, так хочу спросить, но боюсь обидеть – продавщица Галинка начала разговор осторожно, разглядывая ребятишек, прилипших носами к витрине со сладостями.
- Спрашивай, чего там – Ирина получила пенсию, и по заведенному за последнее время порядку, пришла в магазин с внуками, так она называла детей Маши с Мишей – поди, не обругать решила меня?!
Дети выбирали себе сладости, любимица Маринка думала о том, как бы раскрутить бабу Иру на новую куклу, Ваня приготовился реветь, не зная на чем остановить свое внимание, и только маленький Рома не участвовал в шабаше. Он спал под присмотром Сережи возле магазина в коляске, и ведать не ведал какие страсти бушевали перед тем, как он появился на светлый мир. А сам надсмотрщик то и дело поднимался на цыпочки и заглядывал в окно, дожидаясь когда его сменит на посту сестренка.
- Хотела спросить, как так получилось, что простила ты Мишу – Галинка побледнела, подумав, как может отреагировать Ирина, но любопытство одолевало сильнее – ведь так грозилась ты, так грозилась отмстить, вся деревня слышала.
Ирина сама себе столько раз отвечала на этот вопрос, что не стала даже раздумывать что говорить любопытной продавщице:
- Это не у меня надо спрашивать – ответила она, выбирая продукты и сладости – у Маринки спроси, с чего она побежала ко мне за помощью, когда Машке рожать приспичило.
- Ну-ка, Маринка, скажи, почему к бабе Ире побежала – подмигнула девочке Галинка – у тебя же и другие соседи живут рядом?!
- А к кому же еще, когда баба ИРРа есть – Марина обняла ее за ногу и незаметно вытерла нос об юбку – баба ИРРа меня всегда жалела и на колени сажала, она же меня любит.
- Вот так вот, Галинка - вздохнула Ирина и отрешенно улыбнулась своим мыслям - судьба она такая, никогда не знаешь, какие выкрутасы сделает, и с кем сведет.
Марина же страшно гордилась тем. что научилась выговаривать букву Р, и произносила имя соседки через слово, а ещё решила назвать новую куклу Иришкой.
Ту самую, которую баба Ира ей подарит когда-нибудь, на день Рождения напРимеР.