Пока Брюссель празднует «заморозку» российских активов как акт морального торжества, реальная экономика Евросоюза катится в пропасть. Нет промышленности, нет бюджета, нет даже стабильной инфляционной статистики — но есть непоколебимая вера в то, что «наказать Россию» важнее собственного выживания. Об этом в резкой и провокационной манере рассуждает известный экономист Михаил Хазин, чьи прогнозы последних лет всё чаще находят подтверждение в реальности.
В недавнем эфире он обнажил противоречия западной политики, демонстрируя: за риторикой единства скрываются не деньги, а долговые обязательства, за воинственностью — полное отсутствие ресурсов, а за молчанием российской элиты — отказ от самого понятия экономического суверенитета.
«У них нет денег — есть только долговые фантики»
«Они там играют в игры. Им это страшно нравится. На самом деле, им это больше нужно. Ведь этих денег не существует. Это на самом деле не деньги, а обязательства европейских стран по выплате нам в течение, наверное, двадцати лет. Проценты они уже потратили, распределили. А сами активы — непонятно, что с ними делать. Зато они демонстрируют “твёрдое единство намерений”, борьбу с коварным Трампом — ну я не говорю уж про кровавого тирана, который сидит в Москве».
Хазин подчеркивает: за внешней решимостью Брюсселя скрывается глубокая экономическая дезориентация. «Если смотреть на их действия, возникает только один вопрос: а чего они хотят? По большому счёту — какая у них цель в жизни?»
«Чтобы воевать, нужны не мечты, а заводы»
Экономист напоминает элементарное: «Хотеть воевать с нами, безусловно, можно — это как бы святое. “Мечты-мечты, где ваша сладость?” Но объясните: деньги откуда?».
Далее следует логическая цепочка, которую, по его мнению, игнорируют в Европе:
«Чтобы воевать, нужно оружие. Чтобы сделать оружие, нужно восстанавливать промышленность. Чтобы восстанавливать промышленность, нужна энергетика, нужна энергия».
А между тем США, по наблюдению Хазина, диктуют новые правила:
«Трамп говорит: “Хотите нефть и газ — платите мне денежки”. Как же так? Эти денежки нужны, чтобы восстановить военную промышленность — ну и ещё удовлетворить Урсулу фон дер Ляйен. А Трамп отвечает: “Не-не-не. Урсулу можете удовлетворять, а вот вместо промышленности — денежки мне. А я вам, может быть, что-нибудь дам, что произведёт американская промышленность. Но не точно — потому что произведёт она это или не произведёт, непонятно”».
«Трамп торгуется, а Европа молится на моральный жест»
Особое внимание Хазин уделяет тактике Дональда Трампа в Венесуэле:
«У Мадуро, кроме телефона Трампа, на столе ещё телефон в Лондон и телефон в Пекин. Как только Трамп ему звонит и говорит: “Мадуро, смотри, я тебе дадим вот это, вот это, вот это и вот это — уходи”, Мадуро отвечает: “Да-да-да, сейчас только вещи соберу”. За пять минут он успевает позвонить в Лондон, где ему говорят: “О, мы тебе дадим ещё вот это, вот это, если ты не уйдёшь”. Потом звонят из Пекина: “А мы тебе дадим вот это и вот это, если ты не уйдёшь”. После чего Мадуро перезванивает Трампу и говорит: “Доник, извини — надо добавить”».
Именно в этом, по мнению Хазина, состоит суть реальной геополитики: «До тех пор, пока все дают, и никто ничего не отнимает, играть в такую игру можно».
Но Европа, по его оценке, «не очень на это всё смотрит. А зря».
«Европа живёт в долг — и скоро наступит расплата»
«А откуда у них деньги? У них как бы всё плохо. Производства нет. В основных странах — промышленный спад, дикий дефицит бюджета, рост безработицы, спад розничных продаж... Показатели Евросоюза мягко говоря “не активны”. И это на фоне сильно заниженной реальной инфляции. Если подставить туда реальную инфляцию — там вообще ужас-ужас-ужас».
Хазин напоминает: «В США можно сказать: “Ребята, вы лузеры — ну и всё”, потому что социальная поддержка низкая, и на юге зимой тепло. Но в Европе бывает зима. Снег иногда выпадает. И что делать с 200 миллионами человек, из которых 2–3 миллиона — вполне агрессивные исламисты, вооружённые, с собственными взглядами на будущее? Это — очень напряжённая ситуация».
Особую угрозу он видит в зависимости финансовых рынков ЕС от японского кэрри-трейда: «Япония завтра собирается повысить ставку — они уже официально признали, что у них дефлятор ВВП больше 4% после многодесятилетней дефляции. Что делать в такой ситуации? А они ничего не говорят. Полностью игнорируют реальность. Говорят только: “Мы сейчас накажем Россию”».
«Суверенитет — не лозунг, а цена на ресурсы»
Комментируя заявление Владимира Путина о «полном суверенитете», Хазин даёт ему экономическое определение:
«Сегодня нет ни одной страны в мире, у которой был бы полный суверенитет — даже у США. Потому что Америка без импорта из Китая существовать не может... В нашей стране суверенитет — это прежде всего ситуация, при которой мы определяем стоимость наших ресурсов на внутреннем рынке. И этого суверенитета у нас нет. Цены на нефть определяются в США, цены на металлы — где-то там, цены на компьютеры — где-то там».
Он иронизирует над абсурдами российского рынка:
«Когда я первый раз увидел в магазине, что бананы стоят дешевле картошки, у меня это вызвало не панику — я немножко обалдел. Картошка — почему такая дорогая? А на ней написано: “бельгийская”, “израильская”… Зачем нам израильская картошка? Это, видимо, поддержка Израиля?»
«Нет дискуссии — нет суверенитета»
Главная боль Хазина — не столько в экономике, сколько в отсутствии публичного диалога:
«Зачем мы хотим остаться в долларовой зоне? Мы политически говорим, что доллар ослабевает как инструмент мировой экспансии — и это правда. Но мы из штанов выпрыгиваем, чтобы остаться в долларовой зоне. Зачем?»
Он констатирует:
«Почему официальные лица молчат? Почему молчат депутаты? Я не говорю про критику — я говорю: давайте обсудим, какая нам нужна экономическая политика. Где у нас должен быть 100% суверенитет? Где мы учитываем мировые рынки? А где мы просто принимаем, что есть мировой рынок бананов — и если бананы стали дорогими, можем их не покупать?»
И завершает горьким сравнением:
«Я человек простой. Помню дискуссии конца 80-х, 90-х. Там были за и против. А сейчас — какое-то вселенское молчание».
Комментарий редакции
Речь Михаила Хазина — не прогноз, а зеркало. В нём отражаются не только противоречия Запада, но и системный отказ российской элиты формулировать собственную экономическую доктрину. Пока суверенитет остаётся риторическим приёмом, а не механизмом ценообразования, ни «национальные проекты», ни «многополярность» не спасут страну от подлинной зависимости — не финансовой, а интеллектуальной.