В истории человечества есть даты, которые хочется вычеркнуть из памяти, но забывать которые — преступно. 4 июня 1989 года. Глухая ночь, Башкирия, Транссибирская магистраль. Пока сотни пассажиров двух поездов видели десятый сон, в низине между станциями Аша и Улу-Теляк уже готовилась ловушка, превратившая два состава в гигантские крематории.
Эта трагедия до сих пор считается самой масштабной и жуткой в истории советских железных дорог. Сегодня мы восстановим хронологию того страшного дня и разберемся, почему халатность нескольких человек привела к гибели сотен детей и взрослых.
На перегоне Аша — Улу-Теляк должны были встретиться два состава: № 211 "Новосибирск — Адлер" и № 212 "Адлер — Новосибирск". Один вез людей на заслуженный отдых к Черному морю, другой возвращал загорелых и счастливых отпускников домой. По роковому стечению обстоятельств, поезд № 212 опаздывал по техническим причинам. Если бы не эта задержка, составы разминулись бы в другом месте, и масштаб катастрофы был бы иным. Но судьба распорядилась иначе: в 01:14 по местному времени поезда встретились именно в той низине, где проходил трубопровод.
В 900 метрах от железнодорожного полотна пролегал продуктопровод "Западная Сибирь — Урал — Поволжье". За несколько часов до трагедии на трубе образовалась узкая щель длиной почти два метра. Из-за специфики рельефа тяжелая смесь пропана и бутана не рассеивалась, а стекала вниз, в низину, заполняя пространство невидимым, горючим "озером". Что самое страшное? Машинисты проходящих ранее поездов докладывали диспетчеру о сильном запахе газа на этом участке. Но дежурные службы не придали этому никакого значения. Более того, когда приборы на трубопроводе показали падение давления из-за утечки, дежурные операторы, вместо того чтобы перекрыть подачу, увеличили мощность прокачки, пытаясь "протолкнуть" газ. Они буквально накачивали зону катастрофы топливом.
В тот момент, когда два состава поравнялись, возникла искра. Точную причину ее возникновения не установили до сих пор: это могло быть экстренное торможение одного из поездов, случайная сигарета, выброшенная из окна, или искра от пантографа (токоприемника). Раздался взрыв по истине невероятной силы. По оценкам экспертов, его мощность составила от 250 до 300 тонн в тротиловом эквиваленте. Для сравнения: это сопоставимо с мощностью тактического ядерного заряда.
Огненный шар мгновенно поглотил 38 вагонов. Лес в радиусе нескольких километров был повален, а бетонные конструкции разлетелись в щепки. Взрывная волна выбила стекла в городе Аша, находящемся в 10 километрах от эпицентра.
Взрывная волна сбросила хвостовые вагоны обоих поездов: шесть из них — поезда № 211 — полетели под откос. У двух вагонов оторвало металлические крыши и отбросило более чем на 50 метров. В ту же секунду огонь буквально охватил оба состава и лес в низинах у железной дороги. На пассажирах быстро обгорала одежда, они бежали куда глядят глаза, голые и обожженные.
Уже позднее, при осмотре места происшествия, эксперты - криминалисты установят, что внутри вагонов сгорело абсолютно все, что могло сгореть, от них остались только остовы. По их данным, температура в очаге поднималась до 1200 градусов и держалась на этой отметке как минимум десять минут. Как вспоминают сами выжившие в этом "адском котле":
"Сначала была ослепительная вспышка, а потом мы просто оказались внутри огня. Люди выпрыгивали из окон горящих вагонов прямо в пылающий лес — горела даже трава, пропитанная газом".
"Окно в нашем купе разбилось, но все осколки полетели наружу. Сразу вспыхнули шторы. Муж бросился к аварийной кнопке и обесточил вагон. Пламя было какое-то незаметное, похожее на пламя паяльной лампы — только красная кайма и черный дым. В этот момент у меня загорелись волосы".
"Ночью нас разбудил страшный удар, — рассказывал одному из изданий позднее житель Новосибирска Леонид Чубыкин, ехавший в Адлер вместе с внуком. – Меня придавило дверью соседнего купе. Когда я выбрался, увидел внука, заваленного грудой железа. Под ним лежали два солдата и женщина. Я вытащил Антона, помог освободиться остальным. Одежда на мне начала гореть. Я сбросил ее и вылез в окно. Взял внука на руки и как можно быстрее пошел вперед, потому что вокруг все уже горело".
"Проснулась от того, что упала со второй полки на пол — а вокруг все уже пылало. Мне казалось, что я вижу какой-то кошмарный сон: горит и сползает кожа на моей руке, под ногами ползает охваченный огнем ребенок, на меня идет с протянутыми руками солдат с пустыми глазницами, я ползу мимо женщины, которая не может потушить собственные волосы, а в купе нет уже ни полок, ни дверей, ни окон".
В ту ночь жители ближайших деревень и города Аша совершили настоящий подвиг. Люди просыпались от грохота и, видя зарево на горизонте, прыгали в личные машины, грузовики и ехали к месту ЧП. На руках выносили обгоревших людей, везли их в больницы, которые не были рассчитаны на такой поток пострадавших. Врачи работали сутками без сна, используя все запасы медикаментов.
15 минут спустя на место взрыва прибыли пожарные из села Улу-Теляк, а еще через полтора часа подошел пожарный поезд, проделавший путь более чем в 100 километров по железной дороге. Самого последнего из пострадавших людей госпитализировали всего через пять с половиной часов после катастрофы. Николай Ермолюк, главный врач участковой больницы Улу-Теляка (ближайшей к месту взрыва), за считаные часы приготовил стационар к приему раненых. Как сам Николай рассказывал позднее:
"Я увидел за окном зарево и доложил дежурному по Минздраву республики. Вскоре мне перезвонили и велели готовить больницу к приему пострадавших, а жену (она тоже врач) отправить с машиной скорой помощи в Средние Казаяки. Но я поступил наоборот: жену оставил в больнице, а сам поехал на место".
Прибывший на рабочее место заместитель главного врача скорой помощи Рамиль Зайнуллин вскрыл склады с сильнодействующими препаратами, и все пострадавшие получили обезболивающие средства практически на месте происшествия. Помогло то, что на складах гражданской обороны было достаточное количество носилочных средств и перевязочных материалов.
На месте трагедии побывали председатель Верховного Совета СССР Михаил Горбачев и глава Совмина Николай Рыжков. Из Москвы оперативно прислали специализированный модульный госпиталь, из США — аппараты "искусственная почка". Поступали медикаменты из Японии и других стран. Главный травматолог Минздрава СССР тогда отмечал, что советским медикам впервые пришлось иметь дело с таким количеством ожоговых больных.
Около 300 раненых, нуждавшихся в специализированной помощи, затем отправили в Москву, Ленинград, Куйбышев, Свердловск и Горький.
Официальная статистика гласит и повергает в ужас: погибло 575 человек (по другим данным — 645), из них 181 — это дети. Более 600 человек остались инвалидами на всю жизнь. Практически полностью погибла молодежная хоккейная команда "Трактор-73" из Челябинска. Точное число пассажиров сгоревших поездов установить никогда не удастся. Лето, был самый разгар сезона: проводники повсеместно брали "левых" пассажиров. Железнодорожные билеты продавались еще не по паспорту, поэтому списка пассажиров просто не существовало.
4 июня к работе приступила правительственная комиссия во главе с заместителем председателя Совмина СССР Геннадием Ведерниковым. Расследование показало, что поезда не должны были встретиться в районе утечки газа. Но один из них опаздывал более чем на час. Если бы он выдержал график, то встреча состоялась бы за 35 км от взрыва, уточнял министр путей сообщения СССР Николай Конарев. Известно, что один поезд шел со скоростью 50 км/ч, другой – 70 км/ч. Следствие шло долгие 6 лет. Выяснилось, что при строительстве трубопровода были допущены грубейшие нарушения (использовалась техника, не предназначенная для таких работ, была повреждена изоляция). Девять должностных лиц получили сроки, но максимальное наказание составило всего 5 лет лишения свободы.
После Ашинской трагедии в СССР и России были пересмотрены правила прокладки трубопроводов вблизи транспортных узлов. Но какой ценой достались эти знания?
Сегодня на месте трагедии стоит мемориал. Ежегодно 4 июня сюда приезжают родственники погибших. В лесу у путей до сих пор можно встретить странные проплешины — деревья на месте эпицентра взрыва растут плохо, напоминая о том, что земля здесь буквально выгорела дотла.
Эта катастрофа — вечное напоминание о том, что в вопросах безопасности не бывает мелочей. Халатность одного человека может обернуться адом для сотен других.