Евгений Петров (Катаев) - блестящий ироничный литератор, соавтор "Двенадцати стульев" и "Золотого телёнка", которые он написал совместно с Ильёй Ильфом. Петров обладал даром тонко чувствовать время и отливать его в бронзе, даже если та бронза была от чешуи закопчённой черноморской скумбрии с Привоза.
Удивительно мягкий человек, прообраз домашнего Павлика Бачея из повести "Белеет парус одинокий" Валентина Катаева (его родного брата), он умел дружить и искренне любил друга своего и соавтора Ильфа, но тот умер за четыре года до начала войны.
Они дружили семьями, собирались вместе на отдыхе, вместе ездили в творческие командировки. Илья Ильф умер в 1937 году от давнего туберкулёза, после возвращения из "одноэтажной Америки". И после этого Петрову толком не писалось, разве что редкие киносценарии и фельетоны в соавторстве с Георгием Мунблитом.
Мало кто знает, что Евгений Петров сидел в тюрьме. В марте 1920-го его арестовала чрезвычайка, прицепом, вместе с братом, бывшим царским офицером. Братьев должны были расстрелять, "за участие в антисоветском заговоре", хотя Евгению не было ещё и восемнадцати лет.
Но произошло чудо, их отец, обивавший пороги губернской чрезвычайной комиссии, случайно узнал в одном из чекистов старинного приятеля по поэтическим одесским вечерам, где молодые, революционно настроенные, люди читали свои первые творения. Чекисты братьев Катаевых отпустили, как "непричастных к делу", несказанно повезло, потому что по тому делу сто человек было приговорено к расстрелам и тюремным срокам.
После предварительного заключения Евгений сменил дату рождения и устроился... в Одесский уголовный розыск (правда в анкете не упомянул о своей отсидке). Опером он был старательным и бесстрашным, не слишком опытным, но добросовестным и дотошным. Однажды сотрудник Угро Катаев изловил бандита налётчика Александра Козачинского, с которым когда-то дружил в гимназии.
Зная, что Козачинский, в сущности, неплохой, но запутавшийся молодой человек, Катаев приложил все усилия для смягчения наказания. Позже Александр Козачинский напишет повесть "Зелёный фургон", а прообразом молодого начальника районного отделения уголовного розыска Володи Патрикеева станет тот восторженный гимназист из прошлого, Евгений Катаев.
Петровым Евгений стал лишь в 1924 году, когда переехал в Москву и начал публиковать свои заметки и живые сатирические фельетоны, "под Аверченко". Не хотел мешать своему старшему брату, у которого был литературный талант и считал нужным уступить свою фамилию, т.к. писатель Катаев должен быть один.
В Москве Петров познакомился и сдружился с бывшим одесситом Ильей Ильфом, они стали вместе работать.
Летом 1927 года, после творческой поездки на Кавказ, у Ильфа и Петрова появилась идея написать весёлое произведение о находчивом мошеннике. Идею им подкинул старший брат Петрова Валентин Катаев: "Стулья. Представьте себе, в одном из стульев запрятаны деньги. Их надо найти...".
Роман был завершён зимой 1928 года, печатался он из номера в номер в журнале "Тридцать дней". Так творческий тандем Ильфа и Петрова стал известным. Причём писал, в основном, Петров, а Ильф находился рядом и спорил, оттачивая каждую фразу.
После смерти Ильфа Петрову уже не писалось так задорно и легко. Ему стало трудно подбирать слова, писалось абы что и абы как, но его чтили как советского писателя, внесшего свой вклад в развитие советской литературы, и в 1939 году наградили орденом Ленина.
Снова писать по настоящему Петров стал с началом Великой Отечественной войны. Сама военная атмосфера требовала писать беспощадную правду, и в то же время не нагнетать и так скверное положение на фронтах, а вселять надежду в сердца людей, что советский народ выстоит, выдюжит и победит. В это был трудно поверить летом и осенью 1941 года. Петров верил.
Кто сказал, что профессия военкора менее опасная, чем профессия Родину защищать?
Лев Аннинский вспоминал:
"Разрешения поехать в осажденный Севастополь Петров добился с огромным трудом. Город блокирован с воздуха и с моря. Нет и клочка земли, который не обстреливается. И все-таки сюда прорывались наши корабли и самолеты, доставляя боеприпасы, вывозя раненых и жителей.
Лидер эсминцев «Ташкент», на котором Петров возвращался из севастопольской командировки, попал под бомбежку. И все те часы, когда подошедшие на помощь корабли под огнем снимали раненых, детей и женщин, Петров отказывался покинуть корабль с изрешеченной осколками палубой. И оставался на палубе вместе с экипажем до самого прихода в порт..."
Адмирал Исаков вспоминал:
"Когда в день отлета я вошел утром на веранду, на которой спал Петров, вся веранда и вся мебель на ней были устланы исписанными листками бумаги. Каждый был аккуратно придавлен камешком. Это сушились записки Евгения Петрова, вместе с его полевой сумкой попавшие в воду во время боя".
Эти листки бумаги должны были стать севастопольским очерком "Прорыв блокады", возможно, лучшим, из того, что было написано в то время. Но мы об этом никогда не узнаем. Очерк не был дописан.
2 июля 1942 года "Дуглас", на котором Евгений Петров возвращался в Москву, был сбит немецким истребителем над селом Маньково Ростовской области. Редактор, как сумел, скомпоновал текст с разрозненных черновиков - листков бумаги и эти наброски были выданы за очерк, который напечатали в "Красной Звезде".