Вот это поворот! Полдня думала, что писать? Как? Как я могу всунуть ламантина и жирафа в русский Новый год?! В общем, задание такое: в моём тексте должны быть грибар (так и не поняла, что это такое), жираф или ламантин. Чтобы добыть последний артефакт, герою необходимо чем-то пожертвовать. Вот сегодня у меня как-то не сложилось. Чуть-чуть сделала по-другому.
Домой Бубен пришёл только к вечеру. Идя по свалке, промочил валенки и теперь сильно замёрзли ноги. «Дружное» семейство оборотней лис уже ушло, но печь они напихали полную дров. Явно Скай распорядилась. Ну, не Найк точно. И от этого в доме было жарко натоплено.
Стуча зубами от холода, словно тысяча голодных волков, сбегал во двор, притащил ведро воды и поставил на печку. Ноги распарить надо. Память услужливо подсказывает, что оборотни простудой не болеют, но то — нормальные оборотни. А он… Так что лучше подстраховаться. Пока греется вода, приготовил чай из липовых соцветий, ягод и листьев малины. Очень надеясь, что память не подвела и он правильно всё засушил.
Ох, какой аромат! Сразу вспомнилось лето. Жаркое, яркое, вкусное! А ещё не помешало бы и поужинать. Стоило подумать о еде, как желудок напомнил о себе урчанием. От варёной курочки остался бульон. Запустить лапшу и сделать себе вкусный супчик.
Тепло дома, вкусный ужин и распаренные ноги моментально склонили ко сну. Чей-то голос в памяти Бубна говорил: «В желудке есть подпорки, которые держат глаза открытыми. Стоит плотно поесть, как подпорки выбивает, и глаза закрываются». По-видимому, сейчас у него точно выбило эти подпорки. Спать захотелось сильно. Плюнув на немытую посуду, Бубен улёгся на кровать, положив на стол рядом с изголовьем мешочек с семенами и тяжёлый блестящий шар. Может, во сне придёт точное решение — идти ему в город или нет.
Едва голова оборотня коснулась подушки, как он тут же очутился… А где? Вот во сне память уже не спешила подсказывать Бубну. Пришлось самому думать.
Высокие деревья без единого сучка, с широкими резными листьями на самой макушке, больше напоминали зонт. С них свисали толстые зелёные верёвки. С одного из деревьев сверху упал волосатый камень. Бубен едва успел увернуться.
— Эй! — возмущённо поднял он голову. — А если бы по голове? — Размахнувшись, он запустил камнем в густо растущие кусты.
— Ай! Ты чего? — из кустов выскочил пучеглазый лопоухий зверёк. Обойдя Бубна по кругу и почесав затылок, он зачем-то запел:
— Между пальм и лиан
Ходит-бродит павиан.
Умолк и спросил:
— А ты кто?
— Бубен, — представился парень.
— Павиан и к нему подходит, — снова затянула мартышка. — Снова разговор заводит:
«Мне, дружок, не откажи,
Свою попу покажи!
Мне не сложно —
Раз, два, три…
Вот, пожалуйста, смотри!»
— Чего?! — перебил зверька Бубен.
— Ай, ну да, — опять почесал затылок павиан. — А пойдём со мной!
Павиан весело махнул лапкой и зашагал по тропинке, продолжая напевать:
— Через поле вперёд
Павиан идёт, идёт…
Вот к жирафу он подходит
И беседу с ним заводит:
«Мне, жираф, не откажите,
Вашу попу покажите!
Мне не сложно —
Раз, два, три…
Вот, пожалуйста, смотри!»
На жирафа он взглянул
И расстроенно вздохнул:
«Что же это получается?
У попы цвет не отличается?
Здесь и у жирафа тоже
Попа на него похожа?
А у меня — нет!
В чём же секрет?»
Бубну до жути захотелось посмотреть и на свою попу. Он с досадой сплюнул и обратился к жирафу:
— А зачем вот это… — Бубен неопределённо закрутил рукой.
— Здравствуй, — наклонился к нему жираф. — Я Йося, а тебя как звать?
— Попу показывать не буду, — сразу предупредил Бубен.
— Я и не просил. Это павиану надо. Так как тебя звать?
— Бубен. Я лис.
— Лис? — Йося с сомнением осмотрел Бубена. — Ты очень на человека похож.
— Я оборотень, — отозвался Бубен, соображая, можно ли во сне обернуться и какие будут последствия.
Пока он думал, откуда-то со стороны озера (кстати, Бубен его сразу и не заметил) раздался утробный голос:
— Не надо перевоплощаться! Не надо!
Бубен глянул на говорившего. Это был… морж? Тюлень? Память категорически отказывалась подсказывать, что это за животное.
Почему-то стало очень жарко. Захотелось пить, ну или сесть рядом с этой огромной тушей в воду и наслаждаться прохладой. Ноги Бубна сами понесли его к воде.
— Я ламантин. А то ты даже вспотел, вспоминая, к какому виду я отношусь. Я правильно понял — ты оборотень?
Бубен, не в силах от жары что-либо ответить, просто кивнул.
— И ты ищешь последний артефакт.
Бубен отрицательно помотал головой.
— И не хочешь узнать, что он из себя представляет?
Бубен опять потряс головой. Он не хочет. Решено же — в город он не идёт.
— А давай так, — продолжил ламантин. — Как только ты войдёшь в город с тремя артефактами, я отниму у тебя способность оборачиваться. Ты останешься человеком. Твоя мама — человек, и ты будешь человеком.
«Это сон», — подумал Бубен, глядя на ламантина. «Огромный слизняк», — решил он.
А ламантин всё говорил и говорил, описывая, как хорошо быть просто человеком. Он, ламантин, об этом может только мечтать. А Бубну всё равно. Он каким был, таким и останется.
Бубен слушал и отчаянно мотал головой. Ему так хотелось закричать «Нет!», но не получалось — лишь неясное мычание вырывалось из горла.
— Я тебя понял, — обрадовался ламантин. — Больше не держу в тайне. Тебе в город надо пронести, помимо предметов, что ты нашёл, трёх котят. Живых. Ну, и так и быть: когда в город пойдёшь, я тебя скрою. Тебя никто не увидит.
— А-а-а-а! — заорал Бубен и проснулся. Продолжение