Шесть актрис о том, как они отказывались от рамок, в которые их пытался загнать Голливуд.
Даже самые признанные актёры порой чувствуют себя не в своей тарелке на съёмочной площадке.
Гвинет Пэлтроу, которая этой осенью вернулась на большой экран в роли звезды старого Голливуда, пытающейся начать всё заново, в фильме «Марти Великолепный», признаётся, что в свои двадцать пять была «совсем не готова» к роли «жены с Парк-авеню», которую сыграла с гораздо более взрослым партнёром, 53-летним Майклом Дугласом, в фильме «Идеальное Убийство». Дженнифер Лопес, демонстрирующая свой «тройной» талант (актёрский, вокальный и танцевальный) в мюзикле «Поцелуй Женщины-Паука», чувствовала «огромную» ответственность, когда играла икону техано-музыки Селену Кинтанилью в байопике 1997 года о покойной певице. А Эмили Блант, которая выходит на равных против Дуэйна Джонсона в саге о смешанных единоборствах «Крушитель», после успеха фильма «Дьявол Носит Prada» была вынуждена избегать типажа «язвительной британской стервы», к которому её пытались свести.
Эти и многие другие истории изнутри водоворота сверхзвёздной славы стали темой круглого стола актрис Oscar 2025, организованного The Envelope. К Пэлтроу, Лопес и Блант присоединились Сидни Суини, которая физически и эмоционально преобразилась ради роли легенды женского бокса Кристи Мартин в фильме «Кристи»; Тесса Томпсон, старающаяся сохранить внешнее благополучие в главной роли в фильме «Гедда» – новой, высоко оценённой экранизации «Гедды Габлер» Генрика Ибсена от режиссёра Нии ДаКосты; и Эль Фаннинг, сыгравшая американскую актрису, пытающуюся найти своё место в норвежском артхаусном кино в фильме «Сентиментальная Ценность».
В беседе с критиком The Times Лоррейн Али шесть актрис обсудили, как они справляются с негативным пиаром, сопротивляются попыткам загнать их карьеру в рамки и вживаются в одни из самых обсуждаемых киноролей года.
Дженнифер, вы играете главную роль в фильме «Поцелуй Женщины-Паука» – истории, действие которой происходит в Аргентине во времена военной диктатуры. События разворачиваются в политической тюрьме, где заключённые воображают себя героями роскошного, масштабного мюзикла. Как продюсер фильма, почему вы посчитали важным рассказать эту историю именно сейчас?
Лопес: Она никогда не была столь актуальной – и это по-настоящему пугает. Мануэль Пуиг в 1970-х написал роман о двух заключённых во время аргентинского восстания. По сути, это история любви о том, как увидеть человечность в другом человеке – в двух совершенно разных людях с противоположными политическими взглядами. Один – квир, другой – политический революционер. Они были как масло и вода. Но они сбегают в [фантазию] кино – в «Поцелуй Женщины-Паука». Постепенно они сближаются и начинают видеть души друг друга, а не внешние ярлыки. Думаю, с учётом всего, что происходит сейчас в мире, и особенно в этой стране, где латиноамериканские и квир-сообщества* становятся мишенью и демонизируются, нет более важного момента, чтобы сказать: «Посмотрите, кто я внутри. Хватит этого разделения. Видьте людей такими, какие они есть».
Гвинет, действие «Марти Великолепного» происходит в 1950-х. Вы играете Кей Стоун, угасающую кинозвезду. На кого вы опирались, создавая этот образ?
Пэлтроу: Это собирательный образ, но в первую очередь – Грейс Келли, у которой была потрясающая кинокарьера и невероятный статус звезды, а потом она отказалась от всего ради брака. Моя героиня делает то же самое. Когда я смотрела фотографии [Келли времён] её фильмов и снимки после замужества, казалось, что свет в ней погас. Она что-то утратила. Моя героиня прошла очень тяжёлый путь к славе, а затем отказывается от большой карьеры, чтобы выйти замуж за неподходящего, но очень богатого мужчину. А потом у неё умирает сын – так что в её жизни много трагедий.
Сидни, «Кристи» рассказывает историю Кристи Мартин – пионера популяризации женского бокса в 1980–1990-х. Вы сильно преобразились ради этой роли. Расскажите об этом.
Суини: Её история, пожалуй, одна из самых важных, которые мне когда-либо доведётся рассказать, и я ощущала всю эту ответственность. Мне нужно было полностью изменить себя. Я тренировалась каждый день в течение трёх месяцев перед съёмками. Я набрала около 16 килограммов. Я много времени провела с ней, и теперь она – одна из моих лучших подруг. Я буквально жила и дышала Кристи на протяжении всего проекта.
В её мире много насилия, особенно за пределами ринга. Присутствовала ли настоящая Кристи на съёмках сцен домашнего насилия между ней и её мужем Джимом Мартином (его сыграл Бен Фостер)?
Суини: Чтобы защитить её, мы не приглашали Кристи на площадку во время съёмок финальной части фильма, где появляется тема домашнего насилия. В следующий понедельник мы пригласили её, и вся съёмочная группа встала и начала аплодировать. Это было невероятно трогательно. После этого она постоянно была на площадке. Мы были на ринге, она сидела снаружи, и я слышала, как она кричит: «Ударь её левым хуком, Сидни!».
Лопес: Она подсказывала со стороны?
Суини: О да. Нам было очень весело. И в боях мы действительно дрались. Моё главное условие для всех девушек было таким: я не хочу фальши, потому что на ринге Кристи по-настоящему оживает. Я не хотела, чтобы камера стояла за моей головой или чтобы удары приходилось «додумывать» на монтаже. Все эти девушки – настоящие бойцы. Они били меня, я била их. Были кровь и сломанные носы. У меня было сотрясение мозга.
Блант: Сидни сломала кому-то нос.
Суини: У меня было сотрясение. Я не буду подтверждать, [что было дальше]. Но синяков и крови я точно кому-то добавила.
Эмили, в фильме «Крушитель» вы играете Доун Стейплс, девушку Марка Керра – одного из пионеров ММА. Насколько хорошо вы знали этот мир до роли?
Блант: Я знала очень мало, и меня тронуло, что именно Марк Керр стал моим первым проводником в этот мир, потому что он – полная противоположность окружающему насилию. Это человек, который бил людей головой до потери сознания, а в жизни он такой тихий: «Привет, как дела?». Он невероятно добрый. Я как-то спросила его: «Как ты мог это делать?». А он ответил: «Знаю, это было жёстко». Он такой милый, чуткий и красноречивый. Но, думаю, внутри него жила неконтролируемая ярость, с которой он сам не знал, что делать, и он тяжело боролся со своими демонами. Этот фильм скорее о борьбе и уязвимости, чем о боях.
Тесса, «Гедда» – экранизация пьесы Генрика Ибсена «Гедда Габлер», и вы играете главную роль. Ваша партнёрша по фильму Нина Хосс сказала, что роль Гедды Габлер для актрис – то же самое, что Гамлет для актёров. Вы согласны?
Томпсон: Мне нравится говорить, что Гамлет – это мужская версия Гедды, просто потому что это приятный перевёртыш. Но так говорят потому, что у нас не так много ролей, которые были бы каноническими в том же смысле, что и Гедда Габлер, и потому она кажется таким колоссом. Это одна из тех театральных ролей, которые ощущаются как гора, на которую нужно взобраться. В персонаже есть сложность, которая веками притягивала зрителей и актёров… как и в случае с [Геддой и с Гамлетом]. Но, если честно, само сравнение кажется мне скучным. Я помню, как один актёр сказал мне: «В театральной школе нас учили, что у тебя всегда должна быть готова своя Гедда». У меня Гедда готова не была – но я её подготовила.
Костюмы и декорации в фильмах «Поцелуй Женщины-Паука», «Гедда» и «Марти Великолепный» выглядят потрясающе. Взяли ли вы что-нибудь на память, когда съёмки закончились?
Пэлтроу: Нет, нельзя.
Лопес: Ну, вообще-то можно.
Пэлтроу: Я пыталась забрать сумку Birkin из «Семейки Тененбаум» [но мне не дали], так что я взяла лоферы.
Блант: Это не одно и то же. Совсем не то.
Томпсон: (обращаясь к Гвинет) Я чуть было не нарядилась в тебя [из «Тененбаумов»] на Хэллоуин, но не успела всё подготовить, а хотела сделать это достойно. Но однажды…
Пэлтроу: В следующем году. Я одолжу тебе лоферы.
Эль, в фильме «Сентиментальная Ценность» ты играешь голливудскую звезду, которую приглашают сниматься в европейском артхаусе. В реальности ты работала над масштабным проектом «Хищник: Планета Смерти», когда присоединилась к «Сентиментальной Ценности», более камерному европейскому фильму. Были ли параллели с твоей героиней Рэйчел очевидны уже тогда?
Фаннинг: Мне позвонили и сказали: «У Йоакима Триера есть для тебя роль, он хотел бы поговорить по Zoom, вот сценарий». Я такая: «Боже мой, Йоаким Триер – тот самый, который снял «Худшего Человека На Свете». Я бы согласилась даже на одну реплику. Но в тот момент я уже снималась в «Хищнике». Я собиралась лететь в Новую Зеландию, но для Йоакима очень важны репетиции, и он хотел, чтобы я приехала в Осло. Я не была уверена, какой фильм смогу сделать, а хотела – оба. Так что, конечно, в героине было многое, с чем я могла себя соотнести. Я всё время думала: «В этом фильме очень много мета-уровня», особенно для моего персонажа – голливудской актрисы, впервые приехавшей в Осло и работающей с норвежским режиссёром. И переход от насыщенного экшеном фильма к очень интимному, эмоциональному иностранному кино повлиял на оба проекта так, как я совсем не ожидала.
Как вы справляетесь с жёсткими рецензиями?
Пэлтроу: Я стараюсь вообще ничего о себе не читать. Никогда. Точка.
Лопес: Подожди, вообще ничего? Никогда? Потому что я тоже не читаю рецензии на свои фильмы, но когда что-то хорошее, тебе всё равно это приносят – и ты такая: «О, приятно». Но другое тоже приносят…
Пэлтроу: Иногда всё равно натыкаешься.
Лопес: И хочется умереть.
Пэлтроу: Хочется умереть. Типа, когда кто-то пересылает тебе ссылку на что-то ужасное о тебе и пишет: «Да это ерунда…». Я стараюсь этого избегать. Я удалила Instagram.
Блант: Я тоже.
Лопес: Время от времени нужно устраивать детокс.
Суини: Звучит здорово. Я так не могу.
Как вам удаётся игнорировать негатив о вас или вашей личной жизни и сосредотачиваться на работе?
Суини: Помогает, когда ты любишь то, что делаешь. Если тебе нравятся персонажи, которых ты играешь, люди, с которыми ты работаешь, и ты гордишься тем, что делаешь, – всё остальное превращается в фоновый шум. Когда мы выходим на площадку, мир будто исчезает, и мы начинаем жить по-другому. Важны именно эти моменты и отношения. Всё остальное – это просто люди, которых мы не знаем.
Пэлтроу: (к Лопес) Я хочу услышать твой ответ на этот вопрос.
Лопес: С самого начала, по какой-то причине, я всегда была магнитом и для хорошего, и для огромного количества негатива. И это тяжело, потому что ты говоришь себе: «Эти люди меня не понимают. Они меня не знают». А потом вдруг понимают. А потом – снова нет. Ещё с юности я всегда повторяла себе: «Я знаю, кто я. Я хороший человек. Я знаю, что делаю. Если бы я была плоха в своей работе, меня бы не нанимали». Я всё время сама себя поддерживала и старалась не терять почву под ногами. К счастью, у меня были замечательные родители, которые заложили во мне крепкое чувство собственного «я». И, как говорила Сидни, мне приходится отключать этот шум, чтобы вечером положить голову на подушку и сказать себе: «Сегодня я справилась. Я была хорошим человеком. Я была добра к людям. Я много работала. Я хорошая мама». Это всегда помогало мне держаться.
Томпсон: Мне кажется, не связывать своё чувство идентичности с тем другим «я», которое принадлежит публике, – это очень здорово. Я до сих пор ищу баланс. Когда я играла в некоторых проектах, мне казалось, что я просто приношу кусок глины, который потом лепит кто-то другой. И если финальный результат жёстко критиковали, я думала: «Ну, я же не лепила – я была материалом». Но теперь, когда я продюсирую, всё иначе. Ты строишь всё с нуля и чувствуешь огромную ответственность перед людьми, с которыми ты это создал. Ты как будто родил ребёнка и выпустил его в мир – и остаётся только надеяться, что его не поймут неправильно.
Гвинет, ты возвращаешься в кино после семи лет, посвящённых другим занятиям, например Goop (бренд и компания, занимающиеся вопросами здорового образа жизни и здорового образа жизни, основанные актрисой – прим. пер.). Ты нервничала, возвращаясь в профессию?
Пэлтроу: Я снималась в таких фильмах, как «Железный Человек» и «Мстители» – это очень весело, но по сути похоже на сериал: ты возвращаешься и уже знаешь персонажа. Это не так сложно. А тут прошло очень много времени, и я думала: «А как я вообще раньше это делала? Как быть естественной?». Потом был пробный съёмочный день, и я страшно нервничала. Я чувствовала себя не в своей тарелке. И, к счастью, первая сцена, которую я снимала по-настоящему, была сценой репетиции спектакля. Я начинала с театра и сыграла огромное количество спектаклей. Камера была далеко, и я словно услышала голос мамы в голове: «Ты на сцене, просто позволь энергии проходить через твоё тело».
Могут ли костюмы и стиль помочь вам прочувствовать эмоциональное ядро роли?
Блант: У Дон был определённый вайб. Такой нарочито гламурный, перегруженный стиль 90-х, всё очень откровенное. К моменту, когда меня упаковали в Wonderbra, моя грудь выглядела как две головы – она была почти под подбородком. Это сразу меняет осанку, походку. И ногти мне очень помогли – длинный, квадратный, массивный французский маникюр – она всё время жестикулировала. Автозагар, парик – всё это великолепно. Это удивительное чувство – посмотреть на себя и сказать: «Кто это?».
Томпсон: (о фильме «Гедда») В платьях 50-х столько косточек – невероятно. У нас была Линдси Пью, гениальный художник по костюмам. Я начала смотреть на старлеток того времени и их размеры талии – 50–53 сантиметра. Это экстремально. Сначала я думала: «Я постараюсь приблизиться к этому силуэту Dior», что, конечно, невозможно. А потом мы влюбились в идею, что платье на самом деле ей не подходит – потому что и жизнь, в которой она находится, ей не подходит. Но сам объём платья делает её женщиной, которая входит в комнату и занимает пространство. Красота и тело были важной частью «валюты» женщины. Мне было очень непривычно это проживать – я не узнавала себя или, возможно, раньше подавляла в себе идею использовать эту сторону для обретения власти в мире.
Голливуд любит загонять людей в рамки, особенно женщин. В какие рамки вас пытались вписать?
Фаннинг: Я снималась в «Малефисенте», играла Спящую красавицу – диснеевская принцесса в розовом. Блондинка.
Блант: Но посмотрите на это лицо!
Фаннинг: Но я ведь могу быть и злой! В «Великой» я играла Екатерину Великую – она была королевой, но при этом грубой, развязной. Это было невероятно вкусное шоу. Люди такие: «Ого». Они не ожидали увидеть меня такой.
Блант: Если фильм становится хитом, тебе приходится вырезать себе пространство в стороне от этого образа. После «Дьявол Носит Prada» мне предлагали роль каждой язвительной британской стервы. Я подумала: «Мне нельзя этим заниматься какое-то время».
Пэлтроу: Когда я около 2008 года отошла от актёрства и стала предпринимателем, я очень многих сбила с толку и даже разозлила. Никто не понимал, что я делаю, и на протяжении 17 лет – с момента, как я разослала первый информационный бюллетень Goop – я сталкивалась с огромным количеством критики и недоумения. Я искренне верю, что женщины невероятно многогранны. Мы – все архетипы сразу. Мы не только мать, или художник, или интеллектуал. Мы – всё это вместе. И я всегда считала своей миссией говорить: «Не загоняйте нас в рамки. Мы сами определяем, кто мы есть».
Блант: Тебе было сложно продолжать и игнорировать всё это?
Пэлтроу: Очень сложно. Иногда я думала: «Зачем я вообще это сделала? Сопротивление такое сильное, меня так не понимают. У меня была отличная работа. Мне делали причёски. Зачем я вообще это с собой сотворила?».
Томпсон: И ты сделала это ещё до того, как в культуре появилось уважение к людям, которые успешно совмещают несколько профессий или ролей, и предпринимателям.
Лопес: Полагаю, наше поколение первым начало думать: «Нам нужно и хочется заниматься чем-то ещё». Когда я только начала сниматься, после «Вне Поля Зрения» и «Селены», и решила записывать музыку, это стало огромным событием. Люди говорили: «Тебя больше никогда не будут воспринимать всерьёз как актрису».
Пэлтроу: Но у тебя же был фильм №1 и альбом №1 одновременно, верно?
Лопес: Это было занесено в Книгу рекордов Гиннесса. Но суть в том, что тебе всё время говорят: «Ты можешь только это» или «Ты можешь только то». У меня была линия духов, линии одежды, сейчас – J Lo Beauty. Нужно просто делать то, что подходит именно тебе. Это не обязано нравиться всем. Если кто-то хочет всю жизнь только сниматься – это прекрасно. Я всё ещё хочу снимать кино как режиссёр. Я всё ещё хочу писать книги. И я никогда не чувствовала, что кто-то может сказать мне: «Нет, ты не можешь».
Блант: Скажи такое Сидни – и она им нос сломает.
*Деятельность «Международного общественного движения ЛГБТ» (признана экстремистской организацией) запрещена в Российской Федерации.
Автор оригинальной статьи: Лоррейн Али.
По материалам ресурса Los Angeles Times.