Когда дежурная вошла в палату, она испугалась: старушка стояла на коленях возле тумбочки. Ни крикнуть, ни подойти — дыхание сперло. — Бабушка Анна, вы что делаете? — наконец прошептала она. Старушка оглянулась и тихо улыбнулась: — Я держу дверь открытой… вдруг придёт. Уже неделю Анна Петровна лежала в больнице. Одинокая, забытая детьми, которые «очень заняты», как она мягко объясняла медсёстрам. Но каждое утро просила поставить стул ближе к двери — чтобы услышать шаги, если кто-то всё-таки вспомнит. — Кто придёт? — осторожно спрашивали её. — Сын, — отвечала она и чуть смущённо поправляла платочек. — Молюсь, чтобы у него нашлась минутка… Ведь если дверь закрыть, он подумает, что поздно. Медсёстры молчали. За эти дни сын ни разу не позвонил. Но Анна Петровна жила надеждой — тихой, упрямой, почти детской. Каждый вечер она просила у Бога сил не для себя, а для него. На восьмой день утром палата будто просветлела. Анна Петровна сидела прямо, глаза сияли. — Сегодня он придёт. Господь дал мне