— Давай карту из регистратора. Живо!
Геннадий Михайлович поднял глаза на инспектора. Морозный декабрьский вечер, пустынная дорога за городом, мигающие огни патрульной машины — всё это напоминало дешёвый детектив. Только вот главным героем оказался он сам.
— С какой стати? — спокойно переспросил Геннадий Михайлович, не выпуская руль из рук.
— С такой, что ты пешехода не пропустил! Вот с такой стати, дед!
Дед. Это слово кольнуло. Шестьдесят два года — возраст мудрости, а не немощи. Геннадий Михайлович сжал челюсти, но голос остался ровным:
— Я остановился. Он даже на дорогу не вышел.
Инспектор — молодой, с наглым прищуром — достал планшет.
— У нас запись есть. А у тебя, дед, тоже есть. Так что не тяни — вынимай карту и давай сюда.
***
Геннадий Михайлович прикрыл глаза. Сердце заколотилось, но не от страха — от старой, знакомой злости. Той самой, что копилась годами: на хамство чиновников, на беспредел, на убеждённость молодых волков, что со стариками можно не церемониться.
Тридцать лет назад он бы подчинился. Тридцать лет назад он вообще многое делал не так. Работал за гроши на нелюбимой работе, терпел начальство, молчал, когда надо было стукнуть кулаком. А потом — развод, инфаркт в пятьдесят, пенсия, которой едва хватало на лекарства. И вот только недавно, когда внук начал учиться на юриста, Геннадий Михайлович стал понимать: закон — это не абстракция. Это оружие. И оно работает, если знаешь, как его применять.
Внук Лёша как-то сказал:
— Дед, если тебя останавливают, помни: статья 27.10 КоАП. Изъятие вещей только по протоколу, с понятыми. А не по щелчку пальцев.
Геннадий Михайлович тогда кивнул, но не придал значения. А сейчас эти слова всплыли в памяти, как спасательный круг.
***
— Знаешь что, парень, — произнёс он, разворачиваясь к инспектору всем корпусом, — карту ты, конечно, можешь изъять. Но только по закону. Статья 27.10. Протокол, понятые, опись. Всё по форме. Или ты думал, что я просто так отдам доказательства моей невиновности?
Лицо инспектора дёрнулось. Он явно не ожидал, что старик окажется не тем дряхлым дедулей, которого можно запугать погонами и грозным тоном.
— Начитаются всякого в интернете... Юрист тоже мне, — процедил он сквозь зубы.
— Да я сорок лет за рулём, и права свои знаю хорошо. Так что либо составляешь протокол, либо я поехал.
Пауза. Долгая, тягучая, как смола. Геннадий Михайлович чувствовал, как колотится сердце под рёбрами — старое, уставшее, но ещё способное на борьбу. Страшно? Да. Но отступать было страшнее.
***
— Хорошо, дед, — наконец процедил инспектор. — Будем делать всё по букве закона.
И развернулся к патрульной машине.
Протокол составляли целый час. Морозный ветер свистел в окна, понятые — два местных мужика — нехотя топтались рядом, переминаясь с ноги на ногу. Геннадий Михайлович читал каждую строчку, проверял каждое слово. Когда инспектор попытался вписать формулировку «грубое нарушение ПДД», Геннадий Михайлович перечеркнул и дописал: «не согласен, требую экспертизы видеозаписей».
— Ты что творишь?! — взорвался инспектор.
— То, что имею право. Или ты забыл, что протокол составляется в присутствии "нарушителя"? А "нарушитель" имеет право вносить замечания.
Инспектор побагровел, но промолчал.
Карту памяти запечатали в прозрачный пакет, Геннадий Михайлович поставил подпись — чёткую, уверенную. Когда всё закончилось, инспектор швырнул ему копию протокола в окно и ушёл к себе в машину.
Геннадий Михайлович сидел в машине ещё минут десять, приходя в себя. Руки дрожали. Но на душе было легко.
***
Через три недели суд вынес решение: в его пользу. Запись с регистратора всё подтвердила — пешеход действительно не успел выйти на проезжую часть. Инспектор получил выговор. Геннадий Михайлович — моральное удовлетворение и уверенность: он не сломался.
Теперь, когда друзья жалуются на произвол дорожных инспекторов, он всегда говорит:
— Запомните, братцы. Карту памяти просто так не отдавайте. Статья 27.10 КоАП — это ваш щит. Протокол, понятые, опись. Без этого — ни шагу назад. Закон на вашей стороне, если вы знаете, как им пользоваться.