Впервые в истории региона три его губернатора дали совместное интервью – оно приурочено к 95-летию Ямала. Дмитрий Артюхов, Дмитрий Кобылкин и Юрий Неёлов отвечали на вопросы журналиста «Ямал-Медиа» Олега Хатанзейского и блогера Ирины Кузнецовой. Интервью вышло в эфире телеканала “Ямал” – оно доступно для просмотра по ссылке.
Ирина Кузнецова: Сегодня в студии у нас три уникальных человека, три эпохи, три судьбы. Люди, которых объединяет огромная любовь к нашему прекрасному и суровому региону. Три губернатора Ямала: Юрий Васильевич Неёлов, Дмитрий Николаевич Кобылкин, Дмитрий Андреевич Артюхов.
Олег Хатанзейский: Ямал вас объединил, как и нас всех. Когда вы слышите слово «Ямал», какая ассоциация в голове возникает? Что первое приходит в голову?
Юрий Неёлов: Ассоциация очень простая. Это прежде всего Родина. Я там родился и вырос. Поэтому для меня это и есть Родина. Вспоминаю те годы. Наступает девяносто четвёртый, город Салехард в состоянии разрухи, в стране дефолт, зарплату по полгода не платят. На ком людям сорвать злость? Конечно, на власти. Так что времена были трудные. Но я благодарен, что нам на Ямале повезло: в нефтегазовом секторе, в строительстве, на транспорте были такие руководители... Люди помогали и поддерживали. Поэтому на Ямале, хоть и трудно, и тяжело было, работать можно. Теперь Ямал уже другой. Меня Дмитрий Андреевич пригласил, я посмотрел на Новый Уренгой – и просто обалдел. У меня чуть не вырвалось, что Москва отдыхает! Уренгой стал чем-то особенным. И это касается не только Уренгоя.
Ирина Кузнецова: Дмитрий Николаевич, у вас какая ассоциация?
Дмитрий Кобылкин: Ямал? Ну, конечно, дом, тепло. Родина моих детей. Территория, на которой становление произошло. Первое моё месторождение, первая геология, первая практика. Ямал для меня не Родина, как для Юрия Васильевича, конечно, я не родился на Ямале, но это вторая Родина для меня.
Олег Хатанзейский: Дмитрий Андреевич?
Дмитрий Артюхов: Тоже Родина. Первое слово – малая Родина. У нас есть одна большая на всех Родина и наша малая Родина. Ямал – это детство. Он сильно, конечно, поменялся за это время. Детские воспоминания, они, как у всех нас, особенные. Ну и рабочие – уже такие активные, динамичные. Всё менялось и меняется на глазах. Это место, где происходят большие изменения. Это прямо видно: оглядываешься – и не узнаёшь.
Ирина Кузнецова – Дмитрию Кобылкину: А у вас ведь когда-то был первый Ямал. В каком году и как это было? Вы приехали. Что вы увидели? Может, что-то очень удивило, а может, даже испугало? Край-то суровый – немудрено и спасовать.
Дмитрий Кобылкин: Я потомственный геофизик. Так вышло, что это была моя первая производственная практика, девяносто первый год. Я тогда только приехал из Грозного и попал в Тарко-Салинскую экспедицию. Было лето, условия очень непростые. В те времена тяжелые геофизические приборы таскали практически на хребте, на себе. Вот прилетает вертолёт, высадил нас, а до нашей станции, до подъёмника, ещё метров сто двадцать идти. И всё это нести на себе. Мы сначала ринулись по грязи, по колено. Но нам говорят: «Подождите, сейчас пена придёт». Я тогда не знал, что такое «пена». (Смеётся.) А это трактор с лафетом, прицепленным сзади. Мы весь груз на тот лафет загрузили, а сами пешком пошли. В болотных сапогах… Мошка, комар... Для меня, парня с юга, это было неожиданно. Не знал я, что бывают такие некомфортные условия. Но лето на Ямале – оно вообще непростое. Зато люди вокруг очень хорошие. Всему научили, помогали.
Олег Хатанзейский: Дмитрий Николаевич, вот вы стали губернатором. И были случаи в первый, второй месяц на посту главы региона, когда нужно было взять и набрать Юрия Васильевича?
Дмитрий Кобылкин: Да, конечно! Мы продолжали общаться. У нас никаких не было проблем. Часть команды осталась у меня…
Дмитрий Артюхов: Часть команды осталась и у меня. (Смеётся.)
Дмитрий Кобылкин: И у Дмитрия Андреевича.
Дмитрий Артюхов: Настолько это уровень команды!
Дмитрий Кобылкин: Если не обеспечить преемственность в наших делах – чтобы то, что начал один человек, продолжил второй, затем передал третьему и так далее... Ведь у меня есть с чем сравнить, я смотрю на некоторые регионы нашей страны. Я вижу, где преемственность прервалась. И то, что там происходит, – это очень сложно. Сложно и губернатору, который ушёл, и тому, который пришёл, – ему ещё сложнее. Понимаете? Потому что в итоге ему всё равно приходится вставать на те же рельсы. Поэтому преемственность – это хорошо. При преемственности не теряется время.
Ирина Кузнецова: Дмитрий Андреевич, а вы за советом обращаетесь или, может, у вас вообще какой-то чатик есть на троих?
Дмитрий Артюхов: Нет, такого чатика нет. Хотя об этом стоит задуматься. Сейчас говорили о преемственности. Собственно, идея этой встречи, интервью, родилась у меня от понимания одного факта: больше нет в России ни одного региона, где бы главы субъекта, начиная с 1994 года и по сегодняшний день, могли так собраться в студии – в добром здравии, в очень добрых отношениях, во взаимопомощи, при огромном уважении. Вот так обсудить – а у нас впереди ещё много тем, истории... Да, такое сложно представить. Невозможно представить. Это есть только на Ямале.
Ирина Кузнецова: Да, это уникальная история. А как у губернаторов передаются дела друг другу? Вот как Юрий Васильевич передавал дела Дмитрию Николаевичу и дальше? В других профессиях плюс-минус понятно, как это происходит. А как у вас вот эта процедура проходит: пост сдал, пост принял? Есть ли вообще такое?
Дмитрий Артюхов: У нас передача – это один документ. Это клятва.
Юрий Неёлов: Да! (Смеётся.)
Дмитрий Артюхов: Присяга, которую мы говорим. Это один документ, а остальное…
Юрий Неёлов: Нормальная передача.
Дмитрий Кобылкин: ...Вся команда, заместители – всё это происходит. Дмитрий Андреевич не сказал, я оставил за собой право... Я не хотел и не хочу ему мешать. Я оставляю за собой право сказать тебе правду в глаза. Я знаю, чем рискую, если вдруг что-то случится. Но я... оставь мне такое право. Это я ему сказал, и у нас до сих пор, в принципе, так и остаётся.
Ирина Кузнецова: Я так понимаю, до сих пор не воспользовались?
Дмитрий Кобылкин: Нет. Мы постоянно с ним в переписке находимся, обсуждаем те или иные вопросы. И я смотрю, мне, в принципе, добавить нечего к тому, что происходит. Никто не поймёт тебя так, как губернатор. Бывших не бывает.
Дмитрий Артюхов: Потому что это всегда баланс, всегда что-то на весах. Любое решение. Все остальные коллеги, какими бы мудрыми они ни были, всё равно не до конца понимают всю сложность этих вопросов. Поэтому, конечно, совет своего наставника – это бесценная вещь. Ведь вопросы у нас часто возникают не самые комфортные – нужно принимать сложные, болезненные решения. По хорошим поводам что советоваться? Там всё ясно: давайте дороги строить, школы открывать. А когда нужно принять трудное решение – его тоже надо принимать. В какое время мы живём! Сегодня приходится принимать много, как говорят, непопулярных решений.
Ирина Кузнецова: Выбор всегда серьёзный в таких случаях.
Дмитрий Артюхов: И в том случае, когда и тут, и тут минусы, но надо выбирать, надо двигаться, надо решения принимать. Здесь, конечно, совет человека, который был в этой лодке, понимает это всё, – он бесценен.
Олег Хатанзейский: Юрий Васильевич, в случае с Дмитрием Николаевичем, Дмитрием Андреевичем понятно: им было на кого опереться в своё время, когда вступали в должность губернатора Ямала. Вспоминаем девяносто четвёртый. Что было? Тогда нужно было решения принимать быстро, резко, на ходу. Время кризиса. Вам на кого можно было опереться? У кого взять совет?
Юрий Неёлов: Во-первых, я местный, людей хорошо знал. Времени прошло не так много. Поэтому всех, на кого я надеялся, я сразу взял в помощники. А потом уже стал искать людей именно на Ямале, которые могли бы помочь в руководстве таким регионом. И вот мы потихоньку начали всё это поднимать. Видите, каждому из нас троих досталось своё время: и время трудностей, и время гордости – когда понимаешь, что что-то сделал. Это нормально. Потому что у каждого была своя эпоха.
Олег Хатанзейский: Вы вспоминали китайскую поговорку о том, что врагу не пожелаешь жить во время перемен.
Юрий Неёлов: Да-да. Чтоб ты, говорит, жил на одну зарплату во время перемен.
Дмитрий Кобылкин: (Смеётся.)
Юрий Неёлов: Да, действительно время было смутное, понимаете? Тяжёлое. Вот Дмитрий Андреевич говорит, что надо было принимать решения. Самое сложное решение в жизни я принял, когда я не стал выполнять указ президента. Нас «палкой» заталкивали в Тюменскую область. Но я посчитал, что это неправильно, ошибочно. Надо было спросить это у населения, надо было провести референдум. Ну и всё, я отказался. А вы сами понимаете, что это такое.
Ирина Кузнецова: Страшная ситуация!
Юрий Неёлов: Но! Разобрались! (Смеётся.) И вот как-то всё это нормально получилось. Все три субъекта сейчас нормально живут. Такой системы управления ни в одном регионе, как у нас, нет. Хоть раньше нас обзывали «матрёшкой», а сегодня это уникальная система управления тремя регионами. Причём регионы эти – первые, которые больше всего налогов дают стране. Вот так.
Ирина Кузнецова: Дмитрий Николаевич, а у вас какое было самое сложное решение?
Дмитрий Кобылкин: Ветхое аварийное жильё. Это, наверное, эпохам каждого из нас досталось, да?
Юрий Неёлов: Да.
Дмитрий Кобылкин: Это прошло через всю нашу жизнь. Самый больной и острый вопрос на Ямале, наверное, был именно этот. Каждый губернатор пережил момент, когда сгорал дом и гибли люди. Такое, к сожалению, случалось. И, конечно, хотелось как можно быстрее эту проблему решить, потому что люди в какой-то степени стали заложниками деревянного жилья, этого ветхого аварийного фонда. Они, наверное, и не хотели так жить, но так осваивался Север. Так сложилось, и это досталось по наследству. Естественно, мы все активно работали в этом направлении. Вот вспоминаю: казалось бы, Губкинский – уже каменный город. И там несколько домов подряд сгорело, были какие-то поджоги. В Лабытнанги люди погибли. Об этом всегда сожалеешь – наверное, надо было все силы на это бросить. Но невозможно губернатору заниматься только ветхим и аварийным жильём.
Юрий Неёлов: Конечно.
Дмитрий Кобылкин: Понятно, что нужны и детские сады, и школы, и объекты здравоохранения. Вопросов очень много. Поэтому, если что-то вспоминать, о чём жалеешь, там много чего. Губернатор, наверное, немного может рассказать. Есть моменты такие в жизни.
Ирина Кузнецова: А какая-то сложная задача? Решение, которое вы приняли, может быть, не самое масштабное, но то, которое много сил из вас вытянуло, много энергии? Над которым команда работала очень упорно.
Дмитрий Кобылкин: Вы знаете, у нас постоянно были какие-то вызовы. Нам всегда доставались тяжёлые времена – Юрию Васильевичу тогда вообще пришлось формировать, по сути, государственность в России. Нам и финансовые кризисы доставались... Я помню, как перестали платить зарплаты. Бывало, что прокуратура практически висела у нас на плечах, и мы проводили штабы регулярно, потому что людям нужно было платить. То есть всё было... и всё было сложно. Я не помню каких-то простых задач или простых решений. А Ямал – это вообще целиком территория чрезвычайной ситуации.
Олег Хатанзейский: Сибирская язва.
Дмитрий Кобылкин: Да, сибирская язва... Это, наверное, самое страшное, что только можно пережить. Территория очень сложная, полная вызовов. Ямал – это действительно территория вызовов.
Олег Хатанзейский: Дмитрий Андреевич, то, что рассказал Дмитрий Николаевич, вы тоже с этим сталкиваетесь? Просто о многом же не говорится, не пишется.
Дмитрий Артюхов: Каждое утро ты просыпаешься, как говорится, не от кофе.
Ирина Кузнецова: Не кофе бодрит по утрам.
Дмитрий Артюхов: Не кофе бодрит с утра, а сводка за прошедшие сутки. Но в этой сводке ты видишь человеческую боль. В них не пишут о победах, рождениях или о чём-то хорошем. И ты понимаешь, что твой рабочий день должен – хоть на маленький шаг – эту статистику исправить, с ней бороться. Конечно, в жизни всё не исправишь и не переменишь, да? И за один день это не делается. Но чтобы медицина работала лучше, чтобы на дорогах было безопаснее, чтобы службы спасения, экстренные службы были лучше подготовлены и в нужный момент могли прийти на помощь нашим жителям – вот это постоянно держишь в голове. Поэтому действительно твоя ключевая задача как руководителя – безопасность территории. Развитие, благоустройство, чтобы всё украшалось, – это тоже нужно. Но безопасность – это первая потребность людей. Они должны это чувствовать в нашем регионе, где бывает минус сорок. Батарея должна быть горячей, дорога – очищенной, чтобы по ней могла проехать скорая. Это самое главное. И здесь, конечно, возникают ошибки. Срабатывает человеческий фактор, система даёт сбой. И твоя задача – над этим постоянно работать.
Ирина Кузнецова: Я хочу эту важную тему закончить строками: «В любых делах при максимуме сложностей подход к проблеме всё-таки один. Желание – это множество возможностей, а нежелание – множество причин». Узнаёте?
Юрий Неёлов: Ну конечно.
Ирина Кузнецова: Вы этими строками много раз заканчивали свои интервью.
Олег Хатанзейский: Коллеги-старожилы нам рассказали, что когда вы давали интервью журналистам, то часто заканчивали свои реплики стихами Эдуарда Асадова.
Юрий Неёлов: Ну конечно, это мой любимый поэт.
Олег Хатанзейский: Никто не объяснял, почему вы так делали.
Юрий Неёлов: Хотя я многих поэтов знаю, сам немножко стихи пишу, но Асадов для меня… Вот у него есть такая фраза: «Старик, ты не знаешь природы. Тело, быть может, дворняги, а сердце – чистейшей породы». И вот, вы, наверное, помните, раньше была такая дискуссия: что такое счастье? Был фильм «Доживём до понедельника». Там мальчишка в сочинении написал: «Счастье – это когда тебя понимают». А вот Асадов написал: «Что такое счастье? А счастье – это очень просто. Оно бывает разного роста – от кочки и до Казбека, в зависимости от человека». Вы знаете, умно и просто сказано. Это уникальный был тоже поэт. И вы знаете, что он подвергался мощным гонениям.
Олег Хатанзейский: Судьба сложная, да. Но, говоря о творчестве, Дмитрий Николаевич, мы знаем, что вы тоже и стихи пишете, и на гитаре играете. Дмитрий Андреевич, ну, мы все прекрасно знаем ваш талант.
Дмитрий Кобылкин: Дмитрий Андреевич тоже начнёт писать скоро. (Смеётся.)
Олег Хатанзейский: Вот смотрите, беру в пример себя. Мне хватает работы с утра до вечера. И всё, я больше ничем не занимаюсь. Дмитрий Андреевич, зачем? Вы уже отвечали много раз, но…
Дмитрий Артюхов: Что значит «зачем»? Мне кажется, это нужно каждому человеку. У кого-то это гитара, у кого-то стихи. Я вот играю на инструменте. У нас на Ямале добрая традиция – к праздникам, ко Дню защиты детей, ко Дню матери – готовить видеопоздравления. Делаю это, чтобы показать: этим можно заниматься, этим нужно заниматься. И если из-за моего примера ребёнок пойдёт в музыкальную школу, я буду очень рад. Но это всё-таки внутренний порыв. Вы спрашиваете, переписываемся ли мы с Дмитрием Николаевичем… По рабочим вопросам, слава богу, уже нет – все опытные руководители. Но когда Дмитрий Николаевич присылает мне свои стихи, это минуты удовольствия. Они всегда с юмором, на актуальные темы, на злобу дня. Это очень тонко. Он, конечно, скромничает, но с каждым годом и слог становится всё изощрённее. Рука, что называется, набивается. И вот когда я вижу, что обычная эсэмэска превращается в целое четверостишие, – всё, у меня сразу праздник. Какое бы ни было настроение, появляется улыбка. Это на самом деле признак таланта. Случайные прохожие стихи не пишут. Ведь что такое стих? Я не пишу, не знаю, приду ли к этому когда-нибудь. Дмитрий Николаевич тоже, наверное, не с молодости…
Дмитрий Кобылкин: Не сразу.
Дмитрий Артюхов: Но пример очень заразительный. Вот это умение – в одно четверостишие, или как сейчас Юрий Васильевич цитировал Эдуарда Асадова, – вместить столько смысла!
Дмитрий Кобылкин: Конечно.
Дмитрий Артюхов: Вот в этом концентрате – огромный талант.
Ирина Кузнецова: Дмитрий Андреевич, поговорим о Ямале из вашего детства. Если сейчас забить в поисковик «старый Ямал», то картинка будет весьма впечатляющая.
Дмитрий Артюхов: Показывайте.
(Смотрят кадры старого Ямала.)
Дмитрий Артюхов: Ну, кстати, я помню такой Ямал.
Ирина Кузнецова: Вот это ваш Ямал, это Новый Уренгой вашего детства? Или уже как-то посовременнее было?
Дмитрий Артюхов: Это очень похоже на него. Что я хорошо помню из детства – это сила города. Я маленький, я смотрю на всё снизу вверх, и постоянно едет тяжёлая техника: Уралы, КамАЗы. На них какое-то оборудование, труба, вахтовки. Всё-таки Новый Уренгой – это индустриальный город. В те годы же активно осваивались Уренгойское месторождение, Ямбург. Эти промыслы в год вводились, там огромные такие хозяйства. И город этим жил. Вот люди в тяжёлой одежде, рабочие на остановке ждут. Там плита везде бетонная. Это сегодня у нас там красивая брусчатка, озеленение везде. Тогда если плиту эту бросили – это счастье. Значит, ты пойдёшь не по щиколотку в грязи, а по плите. Вот где сегодня у нас с вами красивый фонтан, мы его недавно буквально открывали в этом юбилейном году – там был большой котлован. И там мне надо было через этот котлован перейти в «Сову» нынешнюю, где была музыкальная школа.
Ирина Кузнецова: Вы же жили там рядом.
Дмитрий Артюхов: Да, я буквально рядышком жил. Сейчас должен признаться, уже не так. Уже город приобретает лоск. Уже мы видим очень комфортные маленькие машинки, которые могут и в снежный день проехаться, припарковаться. Нигде они не застрянут. Тогда такое представить было невозможно. Все только думали об уазиках, о том, чтобы можно было проехать до Коротчаево. Там была крайняя остановка поезда. И вот все заготовки летние нам родня передавала до Коротчаево. Доставить это всё, чтобы эти банки не разбились, до города – это была целая задача. Это вот всё на глазах поменялось. Сегодня асфальт – всё комфортно.
Юрий Неёлов: В Уренгое улиц не было, понимаете! Уренгой строил весь Советский Союз. И когда нам нужно было что-то передать, нам говорили: «Ищи узбекский дом, подъезд номер два». И всё. Вот так мы и искали. Сейчас, конечно, уровень – настоящий город.
Ирина Кузнецова: Но времена детства Дмитрия Андреевича пришлись как раз на непростые годы. Именно тогда ходили разговоры о том, что город станет вахтовым посёлком. Есть архивная запись 1998 года, где Юрий Васильевич общался с обеспокоенными жителями. Посмотрим?
(Смотрят запись.)
Юрий Неёлов, архивная запись 1998 года: Город Новый Уренгой никогда не станет вахтовым – ещё лет пятьдесят, а то и больше. Другое дело, что мы говорим о работе по короткому плечу вахты: чтобы люди вылетали на новые месторождения, осваивали их. Эту политику мы поддерживаем. Потому что город нужно сохранить. У нас есть градообразующее объединение, поэтому город существует, и мы обязаны о нём заботиться.
Олег Хатанзейский: Юрий Васильевич, перед этим видео вам звонила жительница Нового Уренгоя и говорила: «По городу ходят слухи, нас пугают, что хотят сделать Уренгой вахтовым». И тогда вы ответили вот так. А что можете сказать по этому поводу сейчас?
Юрий Неёлов: Ну, вот тогда, видите, было принято правильное решение, что это будет город. Вот знаете, как тяжело было становиться городам на Ямале? Почему? Регион осваивал весь Советский Союз. И мы не скрываем и не лукавим. Люди приезжали для того, чтобы заработать, заработать на жильё, на машину и уехать. Они готовы были хоть где жить: в балках, как собаки, ну хоть где. Понимаете, вот эти палатки, где волосы примерзали поутру, – и это нормально было. Люди приезжали, потому что был поставлен лозунг «Нефть и газ любой ценой». Всё. Другого ничего не было. О людях не заботились. Вот приехали бригады, отработали, деньги получили и уехали. А город-то растёт! Потом стали детей привозить туда. Всё пошло, пошло. И всё. Куда денешься? Порядок надо наводить. Надо уже участкового милиционера. Браки и смерти надо регистрировать? Надо уже, значит, административные органы… Всё! Растёт город. А тут начали говорить: «Вот будет вахтой – не вахтой». Там уже столько населения! Поэтому мы чётко сказали: «Это будет город». Точно так же было с Надымом. И точно так же было с Ноябрьском. Потом уже было принято правильное решение: когда чем дальше мы уходим за полярный круг, ближе к Ледовитому океану, то там надо делать вахту. Первый посёлок Ямбург, который сделали действительно примером, как надо делать вахтовое обслуживание. По уму там сделано всё. Вот. И тогда мы Надым, город, спасли только из-за того, что на короткое плечо надымчане стали работать с Ямбургом, и город сохранили. Вот поэтому…
Дмитрий Кобылкин: Юрий Васильевич сохранил город Надым на самом деле. Понятно, что команда, и понятно, что и руководство Газпрома, – все поучаствовали в этом, но он отстоял его.
Олег Хатанзейский: Очевидно, что преемственность сегодня звучала уже много раз. Ямальцы привыкли вас видеть втроём на праздниках, на мероприятиях, на открытии знаковых объектов. В Новом Уренгое пятидесятилетие было, мы тоже вас там видели. Хочется узнать истину. Только ли дело в глубоком уважении друг к другу? Почему вы держитесь втроём?
Дмитрий Артюхов: Об этом уже сегодня говорили. Это сила Ямала. Но самое главное – всё строится на уважении. Вот этот фундамент – то, на чём Ямал движется вперёд.
Олег Хатанзейский: А в глобальном смысле можно сказать, что у всех у вас была и есть одна цель?
Юрий Неёлов: Делать Ямал лучшим регионом страны.
Дмитрий Кобылкин: Я могу вот что сказать: для меня была честь продолжить то, что делал Юрий Васильевич. Потому что это же не про деньги. Это про то, что человек бьётся за свою территорию. Вот он рассказал сейчас, как это было. Как можно было просто, наверное, сейчас большинство сделало бы – просто подчиниться, сказать: «Как в Кремле решили, так и будет». И всё. И история была бы совершенно другой. Может быть, и субъект, и наша Тюменская область, и Ямал, и Ханты… А человек отстоял. Он понимал, на что шёл. Это серьёзный шаг. То есть после этого могла быть любая реакция, но тем не менее его выслушали. И в Кремле всегда слушали территории, и сейчас слушают. Очень много зависит от того, как человек сам отстаивает то, в чём уверен. Понимаете, это достойно уважения везде.
Юрий Неёлов: Но критика – она всегда была. Критика власти при мне была, при нём была, и при нём есть, и после него будет. Это же естественно, понимаете? Ну, народ так устроен. Ты для всех хорошим не будешь. Знаете, мне нравилось выражение Сталина. Он сказал: «Ты недоволен – критикуй, критикуешь – предлагай, предлагаешь – делай, а делаешь – отвечай». Вот если бы по этому принципу работать, то всё было бы нормально.
Дмитрий Артюхов: Так и есть.
Ирина Кузнецова: Про сложные ситуации. Сейчас Ямал у нас благополучный, один из самых высоких уровней жизни по всей стране. Но так было не всегда. И про недовольных, про общение с ними… Помните тот самый случай, когда женщина вам протянула своего ребёнка и сказала: «Мне его кормить нечем!»?
Юрий Неёлов: Ну… (Смеётся.) Так, действительно…
Ирина Кузнецова: Это уже легендарно.
Юрий Неёлов: Да. Людям по полгода не платили заработную плату. Ладно, если кто-то на производстве… А наши бюджетники: врачи, учителя, спортсмены, работники культуры – они же за счёт бюджета жили, а бюджета нет – платить нечем. У меня сколько раз было на приёме… Вот она приходит: «На, корми, мне полгода зарплату не платят». Ну что сделаешь? Я всё понимал. Её злость на власть и всё такое. И не она одна такая была. Вот, знаете, парадокс… Сейчас кто поверит, что мы зарплату и водкой выдавали? И до сих пор я помню эти банки из Новой Зеландии с нутрией, которыми зарплату выдавали.
Дмитрий Артюхов: И компоты.
Юрий Неёлов: Это нам помогали компотами из Болгарии. «Газпром» – у него были мощные ресурсы, конечно. И мы говорили: «Ну хоть как-то помогите, да? У нас бюджетных денег нет, но хоть как-то людям…» Понимаете? Вот и приходилось так делать. Это была такая система взаимозачётов. Она для всех нас тюрьмой пахла – эта система зачётов. А что было делать? Надо было людей кормить. Надо было…
Дмитрий Кобылкин: У меня родился ребёнок, и я с буровой, у меня не было даже конфет. И не было возможности конфеты купить ребёнку. Конечно, давали там сыр, какие-то ананасы консервированные. (Смеётся.) То есть давали то, что было, и всё. Остальное… Ты приезжаешь – денег нет, зарплаты нет. А что ты можешь сделать? Мяса кусок какой-то отрубили... А люди, которые приходили... Вот, пример с Юрием Васильевичем, когда ребёнка протянули. Понимаете, какие люди? Какой вообще генофонд на Ямал приезжал? Люди приезжали абсолютно сильные, крепкие и уверенные в себе. Да. Вот эти люди, когда попадают в трудные обстоятельства, конечно, они ведут себя... смело. Поэтому Ямал непростой, и руководить Ямалом – это надо уметь.
Дмитрий Артюхов: Весь Советский Союз здесь.
Дмитрий Кобылкин: Да, весь Советский Союз.
Ирина Кузнецова: И в годы вашей работы губернатором тоже были сложные времена. При вас было реализовано два больших проекта – это «Ямал СПГ» и порт Сабетта. И вот в 2015 году вы проронили одну фразу.
Дмитрий Кобылкин, архивная запись 2015 года: Была мысль об остановке проекта Сабетты. Когда начали ФНБ, ФЦП, куда деньги направлять, все. Были люди в близком кругу президента, которые реально говорили: «Да не жили там, с этим портом и поживём дальше. Нормально же там всё».
Ирина Кузнецова: Что тогда было бы, если бы остановили, какие бы последствия были у Ямала, у всей страны?
Дмитрий Кобылкин: Вы знаете, сам проект, честно говоря, уникален. Благодаря президенту. Это всё Владимир Владимирович Путин и Дмитрий Анатольевич Медведев, потому что тогда он был президентом. Ещё Юрий Васильевич… Это всё началось с их мыслей о том, что это стоит сделать, что нужно сделать, прорубить окно в Азию. В Европу Пётр I прорубил, а мы, значит, должны прорубить окно в Азию. И они понимали, что проект очень сложный, что там более тридцати миллиардов долларов. Тогда даже никто представить себе не мог, что это может вылиться в такую сумму. Мы прошли же стройку длиной не в один год, прошли через тяжёлый период. У нас был финансовый кризис. И очень многие на самом деле говорили: «Надо останавливать, пока мы не разогнались далеко». Но надо отдать должное и Леониду Викторовичу Михельсону, и всей его команде… Мы все тогда одной командой работали, честно говоря, чтобы реализовать этот уникальный, на мой взгляд, проект. Он после себя породил другие проекты, как круги по воде. И этими проектами гордится страна сегодня.
Дмитрий Артюхов: Могу добавить. Вы спросили: что было бы… Юрий Васильевич заложил основу, саму идею. Дмитрий Николаевич, я очень хорошо помню это время, делал всё, чтобы он получился. А я сегодня могу констатировать: это первый налогоплательщик в нашем регионе. Он получился от идеи, в которую никто не верил. Сегодня нет ни одной организации, которая платила бы больше налогов. И вот в эти годы потрясений, санкции, сложности, появление «Ямал СПГ» – это просто палочка-выручалочка, за которую наш Ямал сегодня держится. Все высокие обязательства мы выполняем. Это к вопросу о том, как это произошло. Когда-то крутили у виска: в таких широтах никто в мире такого не делал. Руководители настоящего стратегического взгляда поверили и, несмотря на все «не получится», это реализовали. Реализовали в срок, что тоже удивительно. В мировой практике подобные заводы, даже в тёплых, комфортных странах, слетают в два раза по срокам, в два раза по бюджету. А здесь реализовали в намеченные сроки, даже с полугодовым опережением и в намеченный бюджет. Это беспрецедентно.
Олег Хатанзейский: Дмитрий Андреевич, получается, эти проекты одновременно и ваше наследство, и ваш вызов. С одной стороны, вы получили готовую мощную инфраструктуру, а с другой – на вас обрушились беспрецедентные вызовы: геополитика, COVID, санкции. Простым людям непонятно и страшно: что вообще будет дальше? А когда ты губернатор, ты глава газовой кладовой России, как это пережить? Какие мысли в голове?
Дмитрий Артюхов: Когда ты глава газовой кладовой, как раз-таки чуточку проще. Потому что ты понимаешь, что у региона значение в масштабах планеты. Для страны мы очень важный регион – мы энергетическое сердце, и значимая часть всех домов в стране в тепле, и заводы работают благодаря газу, который добывается на Ямале. Газ занимает первое место в энергобалансе России. Но это и в планетарном масштабе уникальный абсолютно регион. С выходом в океан, с пилотным проектом «Ямал СПГ», с последующими проектами роль региона выходит уже на такой глобальный уровень. Поэтому, неоднократно встречаясь с жителями, я отвечаю: да, сложности сегодня есть, и они очень острые. Они, наверное, будут по инерции сдерживать нас в среднесрочной перспективе. Но в долгосрочной перспективе успех Ямала абсолютно неизбежен. Потому что таких провинций в мире больше нет. А энергия миру нужна. И с этой уверенностью гораздо проще решать текущие сложности. Ты не стоишь перед вопросом: «А что будет через десять лет?» Через десять лет всё будет хорошо. Вот год-два да, мы, наверное, будем с этим сталкиваться. Надо будет искать, придумывать решения. Но когда ты мыслишь «в длинную», понимая, что ты в итоге победишь, – и на сегодняшние сложности смотришь увереннее.
Ирина Кузнецова: Ямал – это не только богатые недра, но ещё и территория коренных народов. Сегодня оленеводы и промышленники живут очень хорошо, дружно, во взаимопонимании и взаимовыручке. Но так было не всегда?
Олег Хатанзейский: Мы знаем, что противостояние было серьёзное. Юрий Васильевич, как эти отношения выстраивались? Брали за руки, приводили, сажали за стол переговоров? Какие аргументы приводили? Там наверняка ведь даже языковой барьер был.
Юрий Неёлов: Понимаете, коренное население просто не было готово к такому мощному наступлению и развитию нефтегазового комплекса. Они не понимали сразу такие мощные машины. И тут на тебе! А те, кто приходил осваивать нефтегазовый комплекс, не знали, что такое оленеводство, рыбодобыча и так далее. И вот эти интересы, конечно, столкнулись. Мне сразу начали писать письма, что на буровых появились собаки, несанкционированные ружья, убивали оленей. Эти жалуются, те свои права качают… Но в конце концов находили взаимопонимание, и всё становилось нормально. Мы создали Ассоциацию коренных малочисленных народов Севера и без их решения ни одну лицензию не подписывали. Понимаете?
Ирина Кузнецова: Лицензию на промысел, на добычу?
Юрий Неёлов: Да, на освоение промысла, на всё. Нужна была их виза. Раньше как откупались? Ну, мотор купили подвесной, бросили, и всё. И прямо по их землям трубопровод тянут. Нет чтобы в сторону немножко отойти, пойти с уважением к этим людям. Этого не было. Но со временем, когда заработала Ассоциация, всё пошло. Простой пример: мы, кстати, единственный регион, который сохранил оленеводство. Все своих оленей съели, а у нас воспроизводство оленей было. Пришли, начали очень много строить трубопроводов. А переходы для оленей не делали. И вот приходилось такими мелочами заниматься: ребята, у нас почти миллион оленей. Если трубопровод проложили – перепрыгни его. Надо было делать сходы для оленей. И когда коренное население увидело, что с ними считаются, их услышали, и всё. Я вам скажу, нефтяники с коренным населением потом жили душа в душу, потом и газовики тоже. Друг другу помогали. Вот так потихоньку наладили отношения. Дмитрий Николаевич продолжил, Дмитрий Андреевич вовсю ими руководит… Он [Дмитрий Кобылкин], кстати, мощно пережил сибирскую язву – это такая зараза! И мы на Ямале легко отделались от неё.
Дмитрий Артюхов: Эпоха миновала.
Юрий Неёлов: Досталось ему в его эпоху тогда. Я с сибирской язвой ещё в Тюмени сталкивался в Тобольском районе. Это страшное дело. Там её вся федерация тушила.
Ирина Кузнецова: Это самый сложный, наверное, момент был…
Дмитрий Кобылкин: Конечно, это был сложный период. Потому что саму ситуацию до конца никто не понимал. И какие будут последствия – тоже. Решения приходилось принимать очень тяжёлые. Вакцина, например, появилась не сразу. А когда появилась, мы не знали, сколько людей уже заразилось. Нужно было принимать решение – вакцинировать, в том числе и тундровиков. И вот я помню, это, наверное, была самая тяжёлая ночь в моей жизни, когда вакцина уже была. Если бы мы привили людей, которые уже заражены, они бы к утру умерли. Людей было много, и решение надо было принимать. Медицина не могла точно установить диагноз: заражён человек или нет. А вакцина живая – её привезли, её нужно было использовать. Кому-то нужно было принять это решение. Этот список никем не был подписан. И я взял это на себя. Всю ночь не спал. В результате все оказались живы. У нас погибли только мальчик и женщина в самом начале, которые заразились первыми. Такие вот сложные решения.
Ирина Кузнецова: Дмитрий Андреевич, вы тоже у тундровиков уже свой, особенно после ваших совместных тундровых чумовых детоксов. Честно говоря, если бы я жила и работала в другом регионе, я бы подумала: какой замечательный срежиссированный пиар-ход! Но у вас-то это всё по-настоящему. Я знаю это точно. Как возникла эта идея? Как вы это решили – собраться и поехать?
Дмитрий Артюхов: Идея возникла на самом деле из-за чего? У нас, как у глав регионов, существует формат встреч с тундровиками. У нас ведь в первую очередь самый крупный из малых народов – ненцы, а ещё ханты, селькупы. И такие советы проходят регулярно. Но я давно ловил себя на мысли и до этого, наблюдая и уже проводя их сам, что люди-то очень скромные. Мы это знаем. Они добрые, простые, в хорошем смысле этого слова, и скромные. И вот в этих высоких залах правительственных зданий поговорить о проблемах по-настоящему, разговорить людей... У них не принято жаловаться. И мне как-то всё это казалось не до конца искренним. Всё-таки мы живём – городские жители и тундровики – в абсолютно разных условиях.
Ирина Кузнецова: В разной реальности.
Дмитрий Артюхов: На разных планетах, да. Но мы же должны создавать условия, по-настоящему им помогать. Так и родилась идея – приехать к ним, пожить чуть дольше. И вот здесь уже на второй-третий день разговор становится прямее, честнее. О проблемах говорим прямо. Где-то и свою позицию объясняем, потому что всё и сразу не бывает. И разговор получается настоящий. Мы никогда не торопимся. Это совещание не заканчивается через полтора часа. Впереди три дня и ночи, и костёр, и котелок в чуме. И здесь я сам начал по-другому смотреть и меняться. Это очень важно. Мы живём в своих кабинетах, а в тундре свой темп – с этим нужно считаться. Понять, по-настоящему прочувствовать жизнь тундровика из кабинета не получится. Я очень благодарен этому опыту. Он уже тоже стал традицией.
Ирина Кузнецова: К слову об общении с людьми, с населением. Чтобы понимать, что им нужно, нужно постоянно с ними разговаривать. Вы все трое, каждый в своё время, давали мастер-класс. Дмитрий Андреевич и сейчас, и сегодня его дает по общению с народом. А вот про вас, Юрий Васильевич, ваш комсомольский товарищ и соратник Геннадий Чеботарёв говорил так: «Был своим в бригадах геологов, буровиков, путейцев, тросовиков, оленеводов. Вникал в проблемы, подключал к их решению руководителей строительных и добывающих предприятий». Мы об этом сегодня уже услышали. «На деле старался реализовать провозглашённый в комсомоле лозунг: дойти до каждого». Как вам удалось выстроить эту связь с населением? Это же очень высокий уровень коммуникации и огромный уровень доверия.
Юрий Неёлов: Ну, понимаете, прежде всего надо уметь слышать людей. Вы знаете, почему люди не любят администраторов, чиновников? Потому что придёт человек, попросит – его по кругу пустят, а ничего не решат. И думаешь: зачем эта власть, к ней что приходи, что не приходи. А ты пригласи человека, выслушай. Ты можешь не помочь ему ни деньгами, ничем, но просто выслушай. И он уйдёт довольный и скажет: «Власть меня услышала. Она сегодня, может, и не может решить, но завтра поможет». Понимаете? Я думаю, что и мои последователи этой линии придерживаются. Услышь человека, помоги – и всё будет нормально. Люди потом идут навстречу.
Олег Хатанзейский: Вот мне рассказывали одну историю, я не знаю, правдива она или нет, но вы должны подтвердить. Говорят, вы как-то отчалили на моторной лодке по каким-то важным делам, а потом внезапно вернулись с букетом подснежников и вручили их комсомольской даме. Это правда?
Юрий Неёлов: Немножко не так. (Смеются.)
Олег Хатанзейский: Расскажите нам, пожалуйста, как было.
Юрий Неёлов: Дело было так. Я избирался народным депутатом СССР по Сургуту. Было двадцать семь человек на место! Я тогда был ещё молодым председателем исполкома, а остальные – матёрые генералы, серьёзные люди баллотировались. Идёт заседание. Все выступают, вносят предложения. А я во время перерыва задержался немного, не пришёл вовремя. И сразу в президиум полетели записки: «А что это он не уважает собрание? Почему задерживается?» Ну, думаю: «Ё-моё! Ничего себе! Ловят на каждом шагу, решили и меня поймать». А перед этим одна девушка выступала и всех призывала: «Снимите свои кандидатуры! Проведём в народные депутаты молодёжь, таких как Неёлов!» И вот я вышел, а она как раз такие хорошие слова обо мне сказала. И я-то почему задержался? Букет цветов искал! Мои помощники быстро – раз! – нашли, я вручил ей эти цветы, и всё. (Смеётся.) После этого и начали голосовать. И я победил.
Ирина Кузнецова: Вот он секрет!
Ирина Кузнецова: Дмитрий Николаевич, вы, конечно, этого не помните, но наша первая встреча была как раз в том самом 2016 году. Это было лето, когда на Ямале бушевали пожары и сибирская язва. Пока коллеги настраивали технику – камеру, звук – я на вас смотрела. Вы были в совершенно походной одежде, без официального костюма, без галстука. Небритый, уставший. Если честно, от вас и вашей команды даже запах гари чувствовался. И вот что меня тогда поразило. Пока расставляли камеры, вы отдали кому-то из своих подчинённых задание – помочь какой-то конкретной семье. Я сейчас дословно не помню, но даже фамилия звучала. То ли что-то отвезти, то ли привезти, то ли кого-то из членов семьи привезти-отвезти. Я тогда подумала: как же это здорово, когда губернатор в такой критической ситуации уделяет непосредственное, личное внимание одной конкретной семье! Это сейчас вон Дмитрию Андреевичу под каждым комментарием – десятки и сотни сообщений от жителей, не всегда хороших сообщений. А вам, чтобы услышать людей, приходилось буквально плыть, ехать, идти в резиновых сапогах.
Олег Хатанзейский: Ну, то есть приходилось именно так узнавать о проблемах людей? Мы правильно понимаем: садиться, плыть, ехать?
Дмитрий Кобылкин: Конечно. А как по-другому? Наверное, иначе и невозможно. Вы правильно говорите: если кому-то что-то пообещал на сто процентов... Вот Юрий Васильевич говорил, что человека выслушать – уже помочь ему. Но если уж пообещал, то разбейся, но выполни, сделай. Это у нас, у троих, у любого руководителя так. Вот вы помните, даже президенту Российской Федерации Владимиру Владимировичу Путину как-то задали вопрос: о чём он сожалеет? Он сказал, что одна женщина подошла, дала ему записку. Он передал её охраннику, а тот её потерял. А она просила... Понимаете, для любого руководителя, если до тебя человек дошёл со своей бедой, и ты понимаешь, что сложно, но решить можно, постараться можно, то разбейся, но реши.
Ирина Кузнецова: Для меня тогда это было очень удивительно. Я, правда, была очень впечатлена.
Олег Хатанзейский: Дмитрий Андреевич, вы, получается, пошли ещё дальше: и в тундру, и в «Честный маршрут». Завели социальные сети, когда стали губернатором. А тогда это было, скажу прямо, не в тренде. То есть далеко не каждый губернатор заводил соцсети. Вы же сделали это, ещё и в открытом формате.
Ирина Кузнецова: Я точно вижу, как вы кого-то узнаёте на встречах, в скверах, когда приезжаете куда-то, многих даже по именам. Вы сделали такой формат... Это даже не «новая искренность» и не «новая реальность» – это «новая нормальность». Вы сделали это нормальным, обыденным форматом работы. Вот что это было? Спланированная стратегия, порыв души или что?
Дмитрий Артюхов: Вы знаете наши правила: у нас все встречи на улице. Я помню первую поездку, когда мы начали в стандартной, традиционной форме собирать залы. Естественно, сразу миллион комментариев: «пригласили всех комфортных, всех, кто побоится задать вопрос». Вот тогда и родилась идея: а давайте сделаем на улице! Действительно, зачем зал? На улице сейчас собирается уже две, даже ближе к трём тысячам человек. Сейчас невозможно всё это модерировать. О чём и Юрий Васильевич сказал: нужно выслушать. Надо быть там, где люди. Люди в соцсетях – ты в соцсетях. Люди на онлайн-площадках – ты там. Но живое общение – это, конечно, самое главное. И это именно то, чему меня научил Дмитрий Николаевич. Работу с жителями я по-настоящему узнал не по учебникам, а на практике, когда был помощником у Дмитрия Николаевича. И то, о чём вы рассказывали – когда ни одно обращение человека не теряется… Помощница Дмитрия Николаевича, Галина Владимировна, она у вас была главная – она всё запишет, зафиксирует, а потом это берётся на контроль. Этому я научился. Когда каждая мелочь важна. Вот мы проводим большие совещания, принимаем на них важные системные решения. Но эти решения имеют такую же значимость, как то, что человек сказал тебе в коридоре, случайно поймав губернатора на секунду, сунув ему записку или просто рассказав о своей проблеме. Проблема человека – она равнозначна. Вот этому я и научился, работая в команде у Дмитрия Николаевича.
Ирина Кузнецова: У нас есть ещё одно архивное видео. Задачка для Юрия Васильевича: узнаете улицу или нет? (Показывает видео.)
Юрий Неелов: Салехард?
Ирина Кузнецова: Салехард. Комсомольская улица.
Юрий Неёлов: Комсомольская улица.
Ирина Кузнецова: …по которой вы ходили на работу. Изменилась?
Юрий Неёлов: Да, я пешком ходил.
Ирина Кузнецова: Изменилась?
Юрий Неёлов: Точно. Чуть собака меня там не покусала! (Смеются.)
Ирина Кузнецова: Сейчас эта улица выглядит совсем иначе, не как десятилетие назад. Я приведу вашу цитату дословно: «Дома дерьмовые, ещё со времён ГУЛАГа. Все туалеты на улице. Тогда я решил, что столица округа будет в Салехарде». Как это было? Как принималось это решение? Другие города не завидовали ли? И как сейчас оцениваете Салехард? Расцвёл?
Юрий Неёлов: Мы эту тему поднимали. Когда я пришёл, были горячие головы, которые говорили: «А что Салехард? Надо его бросить и переехать в Новый Уренгой, Надым или Ноябрьск, сделать там столицу». Я эти разговоры пресёк сразу. Сказал, что этого не будет. Салехарду четыреста лет. И здесь будет столица. А то, что сегодня газовые генералы приезжают и у нас нет гостиницы, едут через Обь ночевать в Лабытнанги, – это ваша беда. Вы будете строить гостиницы, школы и так далее. И тогда мы город сделали. В общем, тяжело было. Понимаете, менталитет был совершенно другой. Все говорили: «В Салехарде нельзя строить каменные дома». А я думаю: почему нельзя? Поехал в Ленинград, встретился с проектантами, пригласил их. Они сделали изыскания и говорят: «Да почему же? Можно вполне шестнадцатиэтажные дома строить, но надо применять новые технологии. Заземление свай, их заморозка и так далее». Ну, пожалуйста! Сегодня город строится. Продолжают, ещё как продолжают строить.
Ирина Кузнецова: Давайте поговорим о патриотизме. Не в привычном значении слова, а о патриотах Ямала. Вот я из Нового Уренгоя. Новый Уренгой – город приезжих. И очень бросается в глаза, как много людей носит одежду с символикой региона. Поэтому можно смело утверждать, что Ямал – это уже бренд.
Дмитрий Артюхов: Гуляя по Сочи, ямальцев увидишь...
Ирина Кузнецова: Наших издалека видно.
Олег Хатанзейский: Не только по Сочи, мне кажется, во многих других городах. Юрий Васильевич, работу в этом направлении начали вы: ездили в Москву, в большие кабинеты, показывали на карте, где он находится, что там есть, кто там живёт. Постепенно начали о Ямале говорить не только в стране, но и за границей. Дмитрий Николаевич, вы эту работу подхватили очень активно. Сейчас многое перечислять не буду. Дмитрий Андреевич, при вас Ямал – это уже тот регион, куда люди переезжают, где хочется развиваться, заводить семью, растить детей. Мы на первом месте во многих вещах. Взять хотя бы детские сады, школы, уровень зарплат, социальную политику. Вот у меня вопрос на троих. Можно очень коротко ответить: как получилось всё это сделать?
Юрий Неёлов: Каждый из нас принимал со своей командой решения, чтобы это воплотить в жизнь. Это же получилось. Вот это, может быть, и пик той преемственности, которую мы на Ямале достигаем.
Дмитрий Кобылкин: Да, я согласен, что это именно преемственность – та самая реалия, в которой, например, Юрию Васильевичу довелось работать в тех тяжёлых условиях. Были мечты, были планы. И вот эти планы стали моей реальностью. Я это продолжил. Он закончил то, что ему было суждено: поставил точку в своём трудовом подвиге на том пути, который он прошёл. А мечты… Эти мечты мне достались, и я повёл их дальше. Потом у меня появились уже свои, следующие мечты. А мои мечты теперь достались Дмитрию Андреевичу. Вот так мы и идём вперед. И, конечно, хотелось бы, чтобы это всё продолжалось, не прерывалось…
Юрий Неёлов: Но всё это – на благо людей.
Дмитрий Кобылкин: Да. Люди – это главное.
Олег Хатанзейский: Дмитрий Андреевич, тема аварийного жилья. Она касается, наверное, каждого из нас. Рано или поздно последняя «деревяшка» на Ямале всё-таки будет снесена. Вы как-то говорили про участок дороги, который надо сохранить в том виде, в котором он есть. Возникала ли мысль так же поступить с деревянным домом? Всё-таки я считаю, что это была человеческая судьба.
Дмитрий Артюхов: Мысль была и есть. Мы сегодня посещаем музеи, юбилеи Ноябрьска, Нового Уренгоя – это нас к ней подтолкнуло. Смотрим на действующие экспозиции и планируем новые. Скоро, в ближайшие год-два, запустится новый музей о развитии нашего региона. Смотришь на балок, на его срез, на бочку... С этого всё начиналось. То же самое касается нашего деревянного Ямала, который, как мы говорим, уходит в прошлое. Есть задумка в ключевых городах где-то в центральном, доступном для гуляющих ямальцев месте часть дома оставить. А то не поверят! Рано ещё подводить итоги, работы впереди много, но темп хороший. Мы в ряде городов уже полностью проблему решили – в Надыме, в Новом Уренгое. Казалось, не доживём до дня, когда это произойдёт. Ан нет – последний деревянный дом расселён в упомянутых городах. Осталось ещё много городов с деревянным жильём, но мы уже видим тот день, когда оно исчезнет. Поэтому идея действительно есть. Сейчас думаем с профессионалами, как это сохранить – часть дома – как напоминание об этой эпохе. А вокруг пусть будут красивые новые современные дома.
Ирина Кузнецова: Давайте о личном поговорим. Чем приходится жертвовать, занимая такую должность, как губернатор? Хочется услышать в ответ не формальности – мол, сложно, не удаётся совмещать, – а какую-то личную историю. Ведь это на самом деле тяжело – нести ответственность за целый регион и одновременно быть главой семьи, находить для неё время. Юрий Васильевич?
Юрий Неёлов: Ну, понимаете, нужно как-то самооценивать себя. Если ты даёшь согласие быть губернатором, ты должен понимать, что у тебя уже личной жизни на сто процентов не будет. Ты сам себе не принадлежишь… А есть у нас такие ребята, которые готовы хоть сейчас президентом быть... Так не бывает. Чтобы занимать какую-то должность, с которой ты справишься, – сам себя оценивай. Думаете, Дмитрий Николаевич и Дмитрий Андреевич тоже шибко личной жизнью занимаются? Да нет, конечно. Из самолётов не вылазят и так далее. А иначе тебя не поймут – подумают, что ты для людей не работаешь. Вот и мы все в свою эпоху так работали. Вон у Дмитрия Николаевича трое детей – шибко они много его видят? (Смеётся.)
Ирина Кузнецова: Сложно?
Юрий Неёлов: Да.
Дмитрий Кобылкин: Это служба. Надо понимать, что это служение. Государственная служба – это именно служба. Как мне один батюшка сказал: «Служба – это жертвование». В данной ситуации хочешь не хочешь, но частью своей жизни приходится жертвовать. Но хочу сказать: дети всё равно растут на примере своих родителей.
Юрий Неёлов: Правильно.
Дмитрий Кобылкин: Если отец, как в нашем случае, ведёт себя достойно и делает своё дело, они это оценят. Со временем поймут и примут правильное решение. То есть ты никогда не выпадешь из семьи, это невозможно. Хотя, конечно, большую часть времени приходилось проводить не с семьёй…
Ирина Кузнецова: Дмитрий Андреевич, у вас сынишка подрастает. Успеваете как-то поговорить, книжку почитать?
Дмитрий Артюхов: Юрий Васильевич и Дмитрий Николаевич уже всё объяснили. Лучше и не скажешь. Время – это самый главный и самый дефицитный ресурс, его всегда не хватает. Это вопрос выбора.
Ирина Кузнецова: Давайте перейдем к короткому блицу про наш любимый Ямал. О родном Ямале без долгих раздумий. Вопрос номер один. Чай с ямальскими травами или кофе?
Юрий Неёлов: С ямальскими травами.
Дмитрий Кобылкин: Ну, я тоже. Но иногда кофе.
Дмитрий Артюхов: Кофе утром, чай после обеда.
Олег Хатанзейский: С каким звуком ассоциируется Ямал? Может быть, хруст снега или это всё-таки гул месторождения?
Юрий Неёлов: Ну, хруст снега, конечно. Потому что на месторождении тоже снег хрустит.
Дмитрий Артюхов: Да-да-да.
Дмитрий Кобылкин: Это мороз, хруст снега.
Дмитрий Артюхов: Всё-таки Ямал – это северный регион. Ямал – это зима. Мы любим Ямал любой – и летний, и осенний. Но, когда меня спрашивают, когда приехать на Ямал впервые, то, конечно, приезжать зимой.
Ирина Кузнецова: Топ-3 любимых мест на Ямале?
Юрий Неёлов: Ну, у меня одно место святое в Салехарде. У меня там похоронены дед, бабушка, мать, отец. Это святое место – старое кладбище, куда я всегда прихожу, конечно. А для души у меня есть своя охотничья избушка. Я туда приезжаю и на рыбалку, и на охоту. И самое любимое моё озеро – это Сойпилор в Шурышкарском районе. Там живёт мой хороший друг Тимофей Таяров. Сам по национальности из народа ханты, очень мудрый мужик. Вот с ним пообщаешься, думаешь, что он академик по сравнению со мной. Они люди от природы действительно очень талантливые и умные. Я бы таких три места назвал.
Ирина Кузнецова: Дмитрий Николаевич?
Дмитрий Кобылкин: У меня, конечно, Тарко-Сале, Пуровский район, где родились дети. Самое такое место. Озеро Халто тоже. Там избушка есть, как у Юрия Васильевича. Вот егерь умер, царство небесное! Но тоже мудрейший был человек, Виктор Телюков. Один из моих учителей. Ну и третье место – это, конечно, Салехард. Я бы сказал, целиком Салехард. Потому что для меня это, наверное, самый большой вызов был как для губернатора, потому что Юрий Васильевич там родился. И когда он уходил, он сказал фразу, после которой я очень долго старался, я делал всё, чтобы всё-таки Салехард стал для меня тоже родным городом. И он сказал: «Берегите Ямал, потому что это моя Родина». И я понимал, что Родина для него – это Салехард, и надо сделать всё, чтобы Юрий Васильевич всегда мог вернуться и сказать: «Мужики, вы постарались, сделали всё правильно». (Смеётся.)
Ирина Кузнецова: Дмитрий Андреевич, ваши три любимых места?
Дмитрий Артюхов: Конечно, двор, в котором вырос в Новом Уренгое. Сегодня он поменялся, вокруг него многое поменялось. Но всё-таки там прошло детство. Это улица Ленина в Салехарде, пешеходная улица, красивая, патриархальная. Старый Салехард, откуда начался Обдорск. И очень люблю парк Ноябрьска. Украшение нашей южной столицы. В центре города такая зелёная зона, где всегда много людей, где занимаются спортом, где наши встречи всегда проходят. Вот такие три точки, которые особо ценю.
Ирина Кузнецова: А избушка? Тоже надо вам?
Дмитрий Артюхов: Избушка есть, но у меня актуальные адреса. (Смеются).
Ирина Кузнецова: Какой совет вы бы дали людям, которые сейчас только собираются или только-только переехали, чтобы жить и работать на Ямале?
Олег Хатанзейский: И в нескольких словах передайте привет жителям Ямала, ваши пожелания к 95-летию округа.
Юрий Неёлов: Ну, какой совет… Они приехали в лучший регион России. Поэтому совет один – дорожите этим. Рассказывайте, показывайте детям. И я уверен, вы убедитесь, что на Севере люди особые. Они всегда протянут руку дружбы, всегда помогут. И вот ведь правильно говорят: ямальский характер, да? Мы все, конечно, с характером, но ямальский – он особый. Это когда люди никогда не опускают руки, а идут вперёд и добиваются своего. Вот будьте такими же, как ямальцы. Ну а то, что намечается юбилей – девяносто пять лет. Я пришел, и на следующий год уже отмечали шестьдесят пять лет, а сейчас – девяносто пять. Конечно, за тридцать лет всё изменилось. Что я хочу пожелать ямальцам? Гордитесь, что живёте на Ямале. Берегите Ямал, и тогда вот это северное счастье будет всегда с вами. Всего вам самого доброго! И с юбилеем!
Дмитрий Кобылкин: Хочу поздравить всех жителей Ямало-Ненецкого округа с юбилейной датой. И сказать, что где бы мы ни были, на какой бы работе ни находились, – наше сердце всегда остаётся на Ямале. Мы вас очень любим и гордимся вашими достижениями. Я очень рад, что Ямал сейчас занимает третью строчку по рождаемости в стране. Это для нас вызов, поставленный президентом. Уверен, Ямал, как всегда, эту планку удержит и, наверное, даже продвинется вперёд. Большое спасибо Дмитрию Андреевичу Артюхову за то, что собрал нас троих, за то, что мы снова встретились в Москве и записываем это интервью. Говорили абсолютно искренне.
Ирина Кузнецова: Спасибо. Дмитрий Андреевич?
Дмитрий Артюхов: Желаю верить в свой правильный выбор. Вы попали в хорошее место. Сегодня Ямал – это лучшее место для самореализации, и мы делаем всё, чтобы это было лучшим местом для семьи. Пусть иногда прижмёт морозная погода, но зато ваш ребёнок сможет получать здесь хорошее образование. Всё то, что в крупных городах уже давно доступно лишь за большие деньги, у нас на Ямале будет доступно всем детям. Мы поставили перед собой задачу создать «Лучшую территорию детства». И мне кажется, для семьи сегодня, для человека... мы возвращаемся к главным ценностям. Не деньги, не какой-то там успех, мишура, а семья. Такие у нас главные ценности. У нас для этого есть все условия. Мне кажется, регион лучше Ямала и представить нельзя.