Дед Митрий 666 рассказал в честь Дня РВСН: «Всё случилось в 1971 году, а началось ещё в 1966-м. Так получилось!
На тот период я, свежеиспеченный лейтенант, был направлен сразу после окончания училища в дивизию ракетных войск стратегического назначения. РВСН! Где шло перевооружение: работали военные строители, сооружая новые шахтные пусковые установки. Завозили и монтировали оборудование.
Попал служить на техническую ракетную базу. Через некоторое время весь личный состав, которому предстояло участвовать в постановке на боевое дежурство новой техники, отправили на полгода переподготовку на полигон в Тюра-Там.
Вот тогда я и познакомился с лейтенантом Николаем Силиным, который к нам на базу тоже попал сразу после окончания военно-инженерной академии. Должен сказать, что Николай как-то легко осваивал науку.
И у нас стало традицией, что на вечерней самоподготовке Николай рассказывал нам то, что нам читали на лекциях, не только рассказывал, но и давал очень толковые и грамотные пояснения. Экзамены он сдал на отлично и досрочно вернулся в часть.
Но и там ему не пришлось долго оставаться ни у дел. Пришел приказ, направить офицеров на сборы на завод-изготовитель. Командование не придумало ничего лучшего, как направить того же Силина.
Благо там командировка была всего на месяц. Офицеры, которые на заводе-изготовителе были вместе с Силиным, рассказывали, что он на лекциях задавал разработчикам такие вопросы, на часть которых у них не было ответов.
В конце концов, руководитель сборов, принял решение и по договоренности с главным конструктором завода, часть занятий поручили проводить Силину, тем самым освободили заводчан из отдела главного конструктора от дополнительной нагрузки.
После сборов, Силин уже в дивизии проводил занятия с офицерским составом полков, которым предстояло заступать на боевое дежурство после перевооружения. Но особый талант Силина проявился по поиску и устранению различного рода неисправностей, которые выявлялись в процессе проведения автономных и комплексных испытаний.
Поэтому товарищу Силину приходилось мотаться по всем пусковым установкам, где молодой офицер пользовался заслуженным авторитетом… особенно у главного инженера дивизии и у представителей заводов-изготовителей.
Через год Силину было присвоено звание старший лейтенант и специалист второго класса. Однако служба Силина не была безоблачной. Взыскания у него тоже были!
Однажды он приехал на пусковую установку, находящуюся на опытном дежурстве для замены вышедшего из строя блока системы, а оголовок шахты был только что покрашен изнутри нитрокраской. Николай принял решение менять блок и полез в оголовок.
Тогда ИП-46 у них не было и, два солдата потеряли сознание. Блок заменили, Силина наказали. Были случаи, когда Силин для сокращения времени на пусковые установки ездил ни по штатным, а по проселочным дорогам, за что ему так же доставалось.
Однажды Силин устранял неисправность на стайках на командном пункте полка. Неисправность оказалась сложной, Силину пришлось повозиться, пока он не обнаружил причину, которую и заводчане не смогли найти. А тут на КП
Уже было притчей во языцех, когда сдавали в эксплуатацию очередной объект и по этому случаю зачитывали приказ о награждении непричастных, то одним из последних значилась фамилия Силина с формулировкой: «со старшего лейтенанта Силина снять ранее наложенные взыскания.»
До нас довели программу проверки нашей базы: проверка будет проходить с 8-го по 15 апреля.
08-го с 8=00 до 15=00 – проверка действия личного состава части по тревоге
08-го с 15=00 до 16=00 – проверка правил дорожного движения (выполнение боевой задачи составом дежурной смены)
09-го с 9=00 до 18=00 – проверка техники
10-го с 10=00 до 13=00 – проверка оружия.
10-го с 13=00 до 18=00 – стрельбище, ОМП
11-го с 9=00 до 10=00 – кросс
11-го с 10=00 до 18=00 – проверка техники
12-го с 9=00 до 18=00 – специальная подготовка
13-го с 9=00 до 13=00 – строевой смотр
13-го с 13=00 до 18=00 – проверка техники
14-го с 9=00 до 18=00 – проверка техники
15-го с 10=00 до 13=00 – подведение итогов
Начало проверки было очень неутешительным. Хотя мы все и знали о предстоящей проверке, она, как всегда оказалась для нас совершенно неожиданным явлением. Часть подняли по тревоге ровно в четыре часа.
И тут началось! Практически во всех спальных помещениях казарм зажгли свет. В результате двойки получили за скрытность подъема по тревоге. Из штаба дивизии побежали посыльные вынимать офицеров из теплых постелей.
Офицеры довольно скоро собрались на площадке перед КПП в жилой городок и стали ждать автобусы из части. Наконец, автобусы приехали, а вместе с ними и два ЗИЛ-131. Белкин решил сам возглавить колонну и сев на свой ГАЗ-69 с «боевым» номером 85-01 кш двинулись на базу.
Благополучно доехали до Стекольного завода и тут колонну остановили посредники. Оказывается, мы двигались с включенными фарами и нас благополучно «уничтожили» диверсанты. Колонну развернули и отправили обратно в Козельск.
Мы чуть было ни поехали обратно вместе со всеми. Но нас остановил Соколов. Он сказал, что от поселка Стекольного завода в Заречье пойдет машина. И он постарается договориться, чтобы меня, Злобина и Кутукова взяли с собой…
Перед КПП мы предусмотрительно вышли из машины. И правильно сделали, так как на КПП также были посредники и «отлавливали» офицеров с базы. В часть мы пробирались через лес, мимо стадиона, через свинарник. Пробрались, благополучно миновав все ловушки.
В нашей группе не оказалось ни одного офицера. Личным составом командовал старшина Завальнюк. И командовал довольно успешно. Увидев нас, он с облегчением вздохнул и доложил, что в нашей группе пока все в полном порядке. Светомаскировку мы догадались соблюсти и, замечаний по этому поводу у нас не было.
По боевому расписанию практически весь личный состав группы должен был быть направлен на усиление караула. Я был старшим в группе усиления, а потому быстро повел практически весь личный состав группы к караульному помещение.
Когда я пришел в караульное помещение, там, где был начальник штаба гвардии подполковник Бойко Иван Иванович и два проверяющих. Я доложил подполковнику Бойко о прибытии группы усиления. Такого бардака в карауле я не мог себе представить. Начальником караула был командир взвода из роты охраны, молодой лейтенант.
Прислушавшись к разговору, я понял, что начальника караула сняли с наряда, так как он оказывается, не знает действий караула по повышенной и полной боевой готовности, как усиливается караул, действия личного состава при занятии круговой обороны.
Бойко глянув на меня, приказал произвести усиление караула и принять на себя обязанности начальника караула. Около караульного помещения толпился почти весь личный состав нашей группы. Я взял с собой всех разводящих и весь личный состав караула.
Для охраны караульного помещения оставил своих людей. Приказал им быстро очистить окопы, оба ДОТа и занять круговую оборону. Кроме того выделил несколько человек для патрулирования периметра. И оставил резерв, посадив его на дежурную машину, которую пригнали из автопарка.
С разводящими мы усилили все посты. Часовым я приказал ни в коем случае не сходиться, а заняться очисткой окопов и огневых точек. Проверяющие офицеры одобрительно кивали головами и о чем-то перешептывались.
За завтраком я узнал, что всех офицеров привезли в Козельск, переписали и отпустили по домам до завтра. А Белкин пошел в штаб дивизии, где проверяющие устроили командно-штабные учения.
Но так как по ходу игры Белкин считался погибшим смертью храбрых, в штабе уже был Гридчин, а начальник штаба Бойко почему-то оказался на базе.
В общем, все пошло через жопу! После завтрака для базы устроили вводную: Группой диверсантов захвачен и уничтожен штаб на первом районе, порвана связь с командным пунктом дивизии. Необходимо силами дежурной технической смены произвести запуск ракет с запасного командного пункта.
Для этого был нужен расчет из группы майора Цокура и офицер «с заглушками» из спецгруппы из штаба дивизии. В дежурной смене в это время был как раз Васька Долгополый.Как потом я узнал, поначалу у них все шло хорошо.
Со штаба дивизии выехали офицеры с «заглушками», а Долгополый взяв расчет, двинулся с базы. Но до шестой пусковой установки он не доехал. Когда проезжал по дороге, ведущий через лес, его «захватили» диверсанты. Выполнение задания оказалось под угрозой...
Кроме офицеров дежурной смены на базе никого не оказалось – все сидели в Козельске. Я представляю, как психовали Белкин и Гридчин. Но не растерялся Бойко. Он вызвал меня в штаб базы и очень просто сказал:
- Надо запустить ракеты с шестерки. Долгополый попался диверсантам. Что скажешь?
- Что сказать? Попался и попался. Подержат, отпустят.
- Ты не валяй дурака. Ты сможешь?
- Что смогу?
- Кончай придуриваться. Задачу выполнить сможешь?
- Конечно, смогу. Нет никаких вопросов. Дело привычное.
В разговор вмешался один из проверяющих:
- Это, подполковник, у вас на базе все такие самоуверенные? Пока еще задачу то вы не выполнили, а время идет. – И обращаясь ко мне спросил: - И как же это вы собираетесь выполнить эту задачу?
- Я подумаю как. – Ответил я. – Товарищ гвардии подполковник, - обратился я к Бойко – можно Вас на минуточку?
Мы с Бойко отошли в сторону.
- Что тебе? – Спросил Бойко.
- Товарищ гвардии подполковник, а что, кроме меня так уж и некому?
- Некому. – Ответил Бойко. – Ты, похоже, один остался. А что?
- Товарищ гвардии подполковник, тогда давайте договоримся.
- О чем?
- Вы мне даете МАЗ и мой расчет.
- Зачем тебе МАЗ? – Спросил Бойко.
- На нем будет спокойнее.
- Ладно, бери. Что тебе еще.
- Все, больше ничего. А когда ехать?
- Ты уже должен ехать. Понял?
- Понял.
МАЗ ровно ревел у меня за спиной пятисотсильным дизелем. Я спросил у водителя – молодого солдатика, знает ли он дорогу? Водитель утвердительно кивнул головой.
Но когда мы проехали съезд на короткую дорогу, я приказал ему остановиться. Оказывается, водитель знал только штатную дорогу, и по короткой дороге они никогда не ездили – приказ не позволял.
Я поменялся с водителем местами, и мы двинулись дальше. То почему мы ехали, только очень условно сложно было назвать дорогой. Скорее всего это было только направление. Грязь фонтанами вылетала из-под колес. Я старался не снижать скорость, чтобы случайно не застрять.
Подъезжая к шестой пусковой, не стал выезжать на основную дорогу, а поехал прямо по опушке леса. Проехал вдоль колючей проволоки пусковой установки я буквально выпрыгнул на дорогу к воротам. Караул был предупрежден о моем прибытии и меня уже ждали.
Я выскочил из кабины МАЗа и бросился к караульному помещению. Там меня встретил поверяющий майор. Я представился и поинтересовался, где офицеры с «кассетой»? Проверяющий, улыбнулся и сказал, что они ждали, ждали и уехали в дивизию.
Я взял телефон и стал дозваниваться до дивизии. Дозвонился. Доложил о прибытии.
- Что будете делать? – услышал я голос Белкина в трубке.
- Выполнять задание. Разрешите выполнять? – Спросил я, внутренне надеясь на команду «Отбой».
- Выполняйте! – Ответил Белкин и повесил трубку.
- Что будете делать? – Спросил поверяющий.
- Выполнять приказ. – Ответил я и вышел из караульного помещения.
Вскрыть люк оголовка оказалось делом привычным. Вспомнилась моя былая работа на точках. Рядом со мной тенью стоял проверяющий майор.
- Почему не проверяете уровень загазованности? – спросил он у меня.
- А зачем? – Ответил я ему, пожав плечами. Глянул на часы. – До пуска осталось пятнадцать минут, это время я выдержу при самой высокой загазованности, а потом будет пуск и мне уже будет все равно. При запуске из оголовка уже никто не выберется.
Майор мне на это ничего не ответил, только сделал в своем блокноте какие-то пометки.
Я открыл дверь оголовка. Застарелый запах нитрокраски и приборов пахнул в лицо. Мой слух обволок звук жужжания токораспределительного устройства. Я повернул выключатель. Равный свет распахнул стальную темноту.
Свернул налево и подошел к стойкам. Глянул на часы. Оставалось десять минут. Майор следовал за мной буквально попятам. Взгляд его был любопытным и выжидающим. Как будто он предвкушал мое полное фиаско. Я достал из сумки спецключ и начал отворачивать обойму.
- Зачем это? – Спросил майор.
- Сейчас отстыкую 436 и 437 разъемы.
- Зачем?
Я достал из кармана две перемычки и показал их майору.
- Вот, для этих перемычек. – Я взглянул на часы. – Через шесть минут мы с вами выполним боевой приказ.
- И для чего эти перемычки?
- Я перемкну контакты прямо в разъеме, образую шлейф и вот вам команда «Пуск».
- Ну да…. – Недоверчиво протянул майор. – А откуда тебе это известно?
- Я же работаю в сотке. Приходите, я вам продемонстрирую, как это делается. Но могу и здесь показать. Хотите? Я мигом. – И я снова начал отворачивать обойму.
- Отставить! – Приказал майор.
- Товарищ майор, вы мне не можете отдавать приказ «Отставить». Такой приказ может отдать мне только гвардии подполковник Белкин.
- Ты что, ненормальный? – Взвизгнул майор и буквально как из катапульты вылетел из люка оголовка. Было слышно, как по бетону дробно застучали его сапоги.
Минут через несколько раздался голос Соколова:
- Товарищ капитан, вас срочно к телефону. Команда «Отбой» передал гвардии подполковник Белкин.
Я прошел в караульное помещение. В телефонной трубке слышался только густой мат гвардии подполковника Гридчина. Самое приличное слово, которое я услышал, было: «Гауптвахта».
Потом трубку взял Белкин и пробасил:
- Вам отбой, товарищ капитан, все на исходное и возвращайтесь на базу. Как поняли?
- Вас понял, товарищ гвардии подполковник. Есть все привести в исходное и возвращаться на базу. – Ответил я и положил трубку на рычаги аппарата.
Обратно на базу мы возвращались в кампании проверяющего майора. Пока мы с Соколовым приводили в оголовке все в исходное, закрывали и пломбировали люк, майор о чем-то договаривался по телефону. Говорил он довольно громко, буквально орал, так что отрывки его голоса были слышны даже на улице.
- Капитан, скажи, почему вас не остановили на въезде в лес? – спросил меня майор.
- Не заметили они нас, вот и не остановили.
- А почему вы подъехали со стороны леса?
- А потому, чтобы не заметили.
- Ладно, проехали. А что, правда, вот так можно прямо из оголовка запустить ракету?
- А вы, товарищ майор приходите ко мне в лабораторию, я вам продемонстрирую, чтобы у вас не было никаких сомнений.
- А ведь я приду.
- Приходите.
- Но если ты мне не подтвердишь и, окажется что блефуешь, то я запишу, что задача не выполнена.
- Хорошо. Как только захотите, так и приходите к нам. Мы вам все что сможем, покажем.
Проверяющий майор пришел к нам на стенд, на следующий день. Пришел он ни один, а с целой комиссией. И началась проверка. Куда они только свой нос не совали. Поверили все, что только можно.
В результате: вся техника находится в исходном положении; все регламентные работы проведены; все контрольно-измерительные приборы проверены и имеют клеймо КИЛ; проверили всю документацию, Соколов молодец, вся документация находилась в идеальном состоянии. Даже ЗИП проверили и, так оказалось все в порядке...
Перед обедом, майор все-таки спросил, когда же я покажу ему то, что обещал вчера. Я сказал, что для этого нужно подстыковать машину ЭБР (эквивалент борта ракеты). Когда мы вернулись с обеда, у сотого корпуса стояла ЭБР. Машину завели в корпус и подстыковали к системе.
Я попросил всех, кроме товарища майора покинуть помещение лаборатории. Комиссия на время удалилась. Я по телефону связался с начальником расчета машины ЭБР и мы довольно быстро сымитировали нахождение положение, когда ракета находится на боевом дежурстве.
Майор ушел в машину ЭБР наблюдать за прохождением команд, а я отстыковал два разъема и поставил перемычки. Как и следовало ожидать, прошла команда на пуск. Когда товарищ майор вновь появился у меня в лаборатории, я уже заканчивал приведение аппаратуры в исходное состояние.
Практически для меня эта итоговая проверка закончилась. Мой расчет еще побывал на стрельбище, участвовал в проверке умения пользоваться противогазом ИП-46, пробежал кросс и прошел чистилище на строевом смотре в составе группы.
Но это уже было ни так интересно. Самое забавное произошло на подведении итогов проверки. С самого утра Белкин встречал высокую комиссию, нервно нарезая круги у штаба. И вот, наконец, из-за поворота показался командирский ГАЗик с генералом – председателем комиссии, а следом за ним автобус с офицерами – членами комиссии.
С КПП позвонили дежурному по части, что комиссия прибыла. Генерал подъехал к самому подъезду штаба, а автобус с комиссией остался на стоянке возле КПП. Офицеры вышло и пошли к штабу пешком.
Как только генерал вышел из машины, Белкин громким басовитым голосом подал команду “Смирно!” и строевым шагом подошел к генералу с докладом. Выслушав доклад, генерал пожал Белкину руку, и они вдвоем пошли в штаб.
Минут через сорок, из штаба вышел генерал в сопровождении Белкина. Следом за ними шли его, Белкина заместители, а за ними растянулись гуськом члены комиссии. Шли по направлению к клубу. Генерал размахивал руками и что-то громко выговаривал…
Всех офицеров базы собрали в клубе. На сцене в президиуме сидели высокие чины из комиссии, командование дивизии и командование нашей базы. Выступал генерал из Москвы.
По его словам, о результатах проверки базы у комиссии двойственное мнение: основную задачу база выполнила, несмотря на довольно серьезные трудности, которые ей пришлось преодолевать, но в тоже время отмечались и недостатки:
- начальник караула не знает действий караула по повышенной и полной боевой готовности, как усиливается караул, действия личного состава при занятии круговой обороны;
- на занятиях на стрельбище у офицеров нет плана-конспекта по проведению занятий. Личный состав срочной службы слабо знает материальную часть автомата Калашникова, а офицеры - пистолета Макарова;
- по физпрдготовке плохо с силовыми упражнениями;
- с ружейными приемами очень плохо;
- проверка ОМП, показала, что плохо с пятым нормативом. Офицеры не знают функциональные обязанности по занимаемой должности, как проводится санитарная обработка, дегазация.
- по боевому управлению не знают основных задач ТРБ (это уже больше касалось нашего руководства).
Но особое внимание генерал уделил разборке действий личного состава при выполнении боевой задачи в реальной обстановке.
Во-первых, нарушена скрытность передвижения групп. Это значит, что в реальной боевой обстановке расчеты будут уничтожены противником еще до того, как они приступят к работе.
Нельзя забывать о возможном нападении диверсионных групп. А проверка показала, что в первые часы, реально могли быть уничтожены все офицеры базы, включая и командира базы.
Только чудо спасло базу от неминуемой двойки. Нашелся на базе один «крупный специалист», который действовал как настоящий анархист. Нарушая все запреты и приказы, он, обманув проверяющих, проник на стартовую площадку и чуть было ни натворил такое, о чем нормальному человеку и подумать-то страшно.
Такому офицеру надо запретить даже приближаться к пусковым установкам. Никто не может гарантировать, что у него на уме. А мы все должны быть бдительны.
Плохо то, что некоторые знают больше, чем им положено знать по должности, а это значит, что они занимают не свои должности и от таких умников надо избавляться.
Армии такие умники не нужны! С ними только одни неприятности. Этот случай мы будем разбирать на совещании в штабе армии и тогда решим, что с вами со всеми делать.
- Но ведь этот офицер единственно кто смог выполнить задание. - Неожиданно подал голос гвардии подполковник Бойко.
- А ему и не нужно было это делать. По условиям игры база не должна была выполнить задание, этот умник нам весь сценарий поломал, за что должен быть строго наказан. Но ни в этом дело. – Голос генерала грозным эхом разнесся по залу. И вообще, - подвел сказанному генерал. – База ваша – говно, офицеры ваши – говно, дисциплина у вас – говно и командиры на базе – говно. И вот ты, подполковник, прежде чем голос подавать, подумал бы о себе, что ты можешь сказать?
Гвардии подполковник Бойко приподнялся со стула, на котором он сидел, не выпрямляя до конца ноги в коленях, развел руки чуть в сторону, и, повернувшись всем телом в позе петуха к генералу произнес:
- Ну что тут сказать? Вот такое я говно.
Зал буквально взорвался от смеха. Генерал сверкнул глазами на Бойко и сошел с трибуны.
Чем закончилась проверка? Лично для меня, по крайней мере, пока ничем. На следующий день, 16 апреля мне был присвоен первый класс. Кстати, приказ о присвоении мне первого класса был от 20 марта 1971 года за №0107 по в/ч 54055.
Сразу после окончания проверки я уехал в отпуск.
А пока мы с Хамидуллиным дежурили, он мне кое-что рассказал о том, что произошло после той, комплексной проверки нашей базы. Оказывается, это были учения в масштабах целой ракетной армии. Был разработан сценарий учений.
В частности, по этому сценарию должен был нейтрализован караул, и захвачены основные охраняемые объекты. Белкин был об этом предупрежден, а потому в этот день начальником караула был назначен молодой, не имеющий никакого опыта лейтенант.
Сначала все шло по сценарию, но тут с усилением прибыл какой-то капитан и стал наводить свои порядки: усилил охрану постов, организовал дополнительное патрулирование периметра подвижными группами на ГАЗ-69, вокруг караульного помещения организовал круговую оборону. Проверяющем стало понятно, что этот пункт сценария полностью провален.
Но это были “цветочки”. По сценарию, полк должен осуществить пуск ракет, конечно, условный. По тому же сценарию, во время подготовки к пуску, возникли неисправности, которые должны были устранить специалисты СДУК.
Группа Шомки Насибуллина была перехвачена в пути и условно уничтожена, такая же участь постигла и специалистов из дивизии. Мало того, у них были заглушки, без которых осуществить пуск невозможно в принципе!
Тогда кто-то предложил послать единственно оставшегося на базе специалиста из “сотки”. Комиссия знала, что этот офицер занимается хранением и проверкой резервных блоков, кроме того, без наличия заглушек, он задачу по пуску ракеты все равно бы не выполнил.
Потому комиссия не стала возражать, решили отработать все варианты и офицера послали на шестую пусковую установку, с которой можно было бы произвести пуск.
Дежурный ГАЗ-69, на котором должен был ехать посланный офицер, в дороге перехватили, но кроме водителя в машине никого не было. Водитель сказал, что офицер поехал на МАЗе 537.
Бросились перехватывать этот МАЗ, но он как сквозь землю провалился. Обнаружили его только после того как МАЗ появился у ворот пусковой установки. Расчет, на вопросы поверяющих не отвечал, ссылаясь на то, что их командир отдал приказ молчать.
А отменить этот приказ могут только гвардии майор Кутуков или гвардии майор Злобин. Подробности узнали у водителя МАЗа.
Тот сказал, что капитан приказал ему ехать по короткой дороги, а когда водитель сказал, что короткой дороги он не знает, товарищ гвардии капитан сам сел за руль и погнал машину по бездорожью. Потом ехали просеками через лес и выскочили прямо к пусковой установке.
А дальше рассказывал проверяющий из комиссии, как капитан с полной решимостью сделал попытку осуществить пуск ракеты прямо из оголовка шахты, и только команда “Отбой” командира базы его остановила.
Проверяющий до самого последнего момента был уверен, что капитан блефует, но когда он на следующий день капитан продемонстрировал на стенде с подключением машины эквивалента борта ракеты, что действительно такое возможно, то стало понятно, что еще чуть-чуть и могло бы случиться непоправимое.
Кто знает, что у этого капитана на уме, довел бы он дело до конца и ракеты с ядерными боеголовками ушли бы к своим целям. Вот вам и начало третьей мировой войны.
Случай этот разбирали на самых верхах. Говорят, что капитан, оказывается, знал больше, чем разработчики системы.
Белкину врезали по самую завязку за срыв учений и сказали, что полковником ему не быть и что в лучшем случае ему дадут дослужить до пенсии... Конец истории!» С Днём РВСН!
