История мужчины
Было это в начале двухтысячных. Возвращаемся летом с дочкой с дачи.
- Папа, хочу мороженого, - хнычет двенадцатилетняя Татьяна.
Денег не было. За проезд в автобусе из села Сокольники мы отдали последние копейки. Тане хотелось мороженого, мне, естественно, пива. Солнце в тот день львовян не щадило.
Мы шагали по мягкому асфальту, и тут я вдруг почувствовал, что сейчас деньги найду. Даже затрясло от нервного возбуждения.
- Папа, - не отставала дочка, - но ведь ты ж можешь мне хоть гривню раздобыть?
- Сейчас, Таня, сейчас.
Шаг, еще десяток шагов. Перед нами на асфальте лежала двухгривенная купюра.
- Ты, наверное, подбросил, - не поверила Татьяна.
- Откуда? У нас же осталось всего десять копеек.
...Вся эта чехарда с деньгами началась еще с командировки в Абакан. В то время я работал корреспондентом-организатором в газете Сибирского военного округа «Советский воин». Однажды меня вызвал редактор, полковник Борис Чистов, и приказал немедленно вылететь в Абаканский гарнизон, где произошло нападение на часового, и, оперативно подготовив материал, передать его по телеграфу в редакцию.
Времени звонить командиру части и просить заказать гостиницу у меня не было. Поэтому вечером, когда я прилетел в Абакан, пришлось довольствоваться первым попавшимся жильем.
- Могу поселить в двухместном номере, - сказала дежурная. - Больше, товарищ майор, нечего предложить.
«Как-нибудь до утра перебуду, - мелькнула мысль. - А там переберусь в «Хакассию».
- Сосед ваш уже в номере, - предупредила дежурная.
Действительно, у стола в узкой неуютной комнате сидел моложавый сибиряк с длинной и широкой седой бородой.
- Антон Степанович Торопилов.
Мужик исподлобья смотрел на меня, мы встретились взглядами. Я почему-то никак не мог оторваться от стального блеска его глаз, а когда это случилось, на душе стало нехорошо и как-то неспокойно. За свою журналистскую жизнь мне довелось встречать разных людей: на зонах убийц, в монастырях дряхлых неистовых монахов, в алтайских горах - отчаянных конокрадов... Но в их глазах не было такого магнетического притяжения, какое я испытал, знакомясь с Антоном Степановичем.
Как это водится при знакомствах в поездах и гостиницах, я достал из дипломата бутылку «Московской» (с водкой тогда, в 1982 году, в Сибири было весьма проблематично), кусок колбасы, пачку чая... Торопилов как-то равнодушно скользнул взглядом по всему этому, но возражать не стал. Как, впрочем, и пить.
- Употребляю только свою, по особому рецепту, - и он положил на стол тяжелую литровую флягу. - Настаиваю на меду, корнях «люби и помни» и другой ерунде.
И опять пришлось удивляться. Объездив почти весь Союз, я пробовал, казалось, все национальные горячительные напитки, но такого...
Постепенно мы разговорились.
- Живу я в глубине тайги, почти в горах, - рассказывал Антон Степанович. - А сюда приехал за покупками. Дочка у меня родилась.
- Сколько же вам лет?
- Будет восемьдесят семь.
То ли я ослышался, то ли это сумасшедший.
- Да вы не удивляйтесь. Вот мой паспорт, - протянул Антон Степанович красную книжицу. - Мне действительно скоро девяносто. И дочка родилась у меня. Скоро месяц будет, Варенькой назвали.
- А жене сколько?
- Жене? Софье двадцать четыре в этом году исполнилось. Это уже третья у меня подруга. Две других померли.
«Чудеса, да и только», - не верил я.
Но через день пришлось поверить. Покончив со своими служебными делами, я опять вернулся в ту же гостиницу. Торопилов уже поджидал.
- Ехать не передумали?
- Нет, не передумал. Выпросил у редактора еще два дня.
Долго рассказывать, как мы добирались до таежной, спрятанной в верховьях Абакана, заимки. На это трудное, но увлекательное путешествие ушли почти сутки. Но жалеть не пришлось.
Заимка Торопиловых расположилась на обширном предгорном плато. Несколько ладно срубленных домиков, сараев, пристроек, большой огород. Еще больше места занимала пасека. Здесь же, неподалеку, в тайге, Антон Степанович имел небольшую плантацию женьшеня, еще каких-то цветов и трав.
Встретила нас молодая, холодной красоты женщина. Она радостно бросилась на шею мужа, а мне, застыдясь, протянула ладошкой руку.
- Ты, Антоша, не шуми так, Варенька только уснула.
История жизни Торопилова сложная и богатая. Родился в деревне возле Томска. Воевал в бандах Колчака, а затем бежал в тайгу. От двух первых жен имеет восемь детей: пять сыновей и три дочери. Сколько внуков и правнуков? Не имеет понятия. Эта, третья по счету, заимка, построена специально для новой, третьей семьи, которую они с Софьей - дочерью старовера - создали два года назад.
- Как же вам живется под девяносто лет с молодухой? - не переставал я удивляться.
- Да так же, как и шестьдесят пять лет назад, - смеялся Торопилов. - Можете Софью спросить.
- Ну, а секрет в чем?
- Да и сам не знаю. Ем оленину, медвежатину, рыбу, овощи всякие. Ну и, конечно, пью настойки. Но употребляю столько, сколько душа пожелает. Женьшеневый корень даже сырым грызу. Дети у меня все росли здоровыми. Если кто захворает, сам и врачевал вот этими руками.
Ладони у Антона Степановича, что лопаты, - широкие и сильные.
- Ими и исцеляю любые болячки, - повторил Торопилов. - Да ты, парень, и сам это можешь делать, сказал он неожиданно.
И опять я встретил его странный магнетический приковывающий взгляд.
- Есть у тебя и кое-что другое, - продолжал Торопилов. -Дано тебе природой умение сосредоточивать энергию в одном месте тела. Я это еще в гостинице приметил.
...С тех пор прошло девятнадцать лет, но все помнится, как будто наша встреча состоялась вчера. Нет, не колдуном был Антон Степанович, а одаренным Богом и природой человеком. Отличный психолог, знахарь, в совершенстве владеющий своим энергетическим полем, гипнозом он сумел что-то похоже разбудить и у меня. Когда через два дня неподалеку от автостанции пригорода Абакана мы слезли с лошадей, Торопилов опять пристально посмотрел мне в глаза.
- Главное для человека - верить в себя, свои силы. Если что-то в организме не так, внушай себе в мыслях, уговаривай, будь то сердце или печень, чтобы перестали капризничать. И все будет хорошо. А вот дар лечить руками, чувствовать, где нужно искать деньги, у тебя, парень, есть. Ты и сам это скоро узнаешь.
Наверное, не было ни одного «похода» в город, чтобы я не нашел хотя бы монетку. Доходит до, смешного. Идем семьей на рынок, и все наперед загадывают, сколько копеек папа найдет. Жена и дети поначалу удивлялись, но постепенно привыкли.
Не меньше этому «чудачеству» удивлялись и офицеры кафедры журналистики бывшего Львовского высшего военно-политического училища, где я работал преподавателем. Однажды после работы мы решили сходить на пиво.
Дорога в кафе шла через Стрыйский парк. У подполковников Андрея Рубцова, Николая Горенко, Саши Колотило было по гривне. У меня в кармане - ноль. На четверых три гривни - это почти ничего. Но идем.
- Ребята, сейчас будут деньги, - говорю едва вошли в парк, коллегам.
Офицеры заулыбались.
- Опять чародействуешь?- смеется Колотило.
- Давайте Петра потрясем, - предложил Рубцов. - У него в карманах точно пятерка найдется.
А мне не до шуток. Не помню, как и палка в руках оказалась. Раздвигаю кусты, траву. В голове словно электрические разряды неистовствуют. Чувство такое сильное, что не найти деньги сейчас для меня просто невозможно. Вот уже и выход. Все молча наблюдают, а в меня словно бес вселился. Деньги лежат где-то рядом. Да вот же и они!
- Подними, - говорю Колотило. - Вон у бордюра свернутая десятка лежит.
Удивились тогда мои коллеги несказанно, но поверили, что иногда гривни на земле валяются. Правда, славу я себе в училище нажил весьма хлопотную.
Сейчас все это мне доставляет не только удовольствие, но и сильные нервные переживания и даже потрясения. Месяц назад иду из магазина домой. Поднимаюсь вверх по Суворова. Внутри проснулось знакомое чувство. На улице почти никого, только парень идет навстречу. Взгляд мой прямо притянуло к фонарному столбу. Гляжу, под ним в целлофановой обертке пакет. Но парень нагнулся раньше. Я только успел заметить через целлофан купюру в пятьдесят гривень.
Хлопец, как ни в чем не бывало, засунул деньги в карман куртки и пошагал дальше, где его через метров двадцать ожидал светлый «мерседес». На деревянных ногах я прошел немного вверх и остановился. На другой стороне улицы стояла шикарно одетая женщина и внимательно наблюдала за мной.
Уже дома я понял, что это были за деньги. Подними я их - и неизвестно, чем бы все это закончилось. Как тут не вспомнишь широкую таежную поляну на берегу стремительного Абакана, седобородого Антона Степановича. Тогда, после нескольких его сеансов гипноза, я быстро нашел в траве металлический рубль. Вот только до сих пор не уверен: на счастье или на свою беду.