«Каждый раз, везя раненых, мы не знали, вернёмся или нет». Санинструктор Ласка — о «нулевом пациенте», эвакуации по «дороге смерти» и чёрном юморе, который спасает от отчаяния. Как выглядит работа полевого медика, когда «тело расконопачено», а время измеряется минутами.
Вадим Белов: Была учебка? Чему учили, если была? Что выдали в подразделении?
Ласка: Учебка для всех единая, это две недели. Меня, почему-то, мало чему могут научить новому. Я начала там проводить занятия по тактической медицине, потому что я в любом случае структуру знаю. Стрелять я умею.
Выдали китель-брюки, выдали форму. Но большая часть тех, кто бывалые, приехали со своей, так же как и я. Естественно, средства индивидуальной защиты (СИЗ), броня, каска, автомат. Стандартный набор.
Вадим Белов: Как принял коллектив? Отношение к девушке в боевом подразделении?
Ласка: У нас в БАРСе девушек не так много, и в основном это медики. У меня уже как-то раз брали интервью, я сказала, что я человек всё-таки армейский, и мне, возможно, проще было адаптироваться в этой среде. Потому что, чтобы мужчин не то что расположить к себе... Нужно просто стать им другом, чтобы они начали тебе доверять. Это сложно, но возможно. Чтобы они тебя воспринимали как равную. И, по сути, у нас все девчонки боевые, активные. Все всегда придут на помощь. Мы, в принципе, для этого сюда и пришли, чтобы помогать, оказывать помощь.
Вадим Белов: Какие задачи были в связи? С чем работали?
Ласка: Это обеспечение связи между позициями, это «выносы», это чтобы всё работало как часики. Потому что от этого очень много зависит. Любое подразделение, это не только моё мнение, это любой военный человек скажет, без связи – слепо, глухо и немо. Поэтому связь – это важно. От этого зависит быстрая реакция и быстрое выполнение поставленных задач.
Вадим Белов: Сильно изменилась организация связи с момента службы? Пришлось учиться новому?
Ласка: Да, особо не сильно-то она изменилась, эта связь. Всегда есть что-то новое. Мир на месте не стоит, всё на месте не стоит. Были какие-то новшества. Та же «Альпина» – это уже было новое. Но этому быстро учишься, когда у тебя есть уже определённый набор навыков. Поэтому для меня это всё было очень просто, скажем так.
Вадим Белов: Почему ушли со связи в медицину? Что ждало на новом месте?
Ласка: Потому что изначально я шла по медицине. И мы должны, видимо, быть взаимозаменяемы и обладать определёнными навыками, желательно в нескольких профессиях. Поэтому возникла необходимость, и меня перевели в медицину, как изначально я туда и заходила.
Вадим Белов: Что ждало на месте? Как была организована работа медслужбы в подразделении?
Ласка: Так как дислокация нашего БАРСа была в одном месте, у нас только позиции были разбросаны, так что особо в какие-то другие места я не перемещалась. Просто из одного подразделения связи, я перешла в подразделение медслужбы. Как организована работа, могу только сказать одно: всех, кого мы, раненых, вытащили, все остались живы. Думаю, это хороший показатель.
Вадим Белов: Ваш первый раненый?
Ласка: Мой первый раненый, это, как я говорю, нулевой пациент. Мой коллега из группы эвакуации. Ехали за ранеными, попали под сброс, их прибаранили. Мы поехали за ними и за ранеными. И вот, что он мне ещё сказал? Он говорит: «С первым рабочим днём». Я говорю: «Да уж, такой себе рабочий день». Так что да, это мой первый раненый.
Вадим Белов: Какие при этом испытали эмоции?
Ласка: Какие эмоции? Эмоции, что это наши, что нужна помощь, что нужно всё быстро сделать, быстрее довести. Не знаю, ты понимаешь, что о себе не думаешь в этот момент. То есть понимаешь, что это опасно. У нас дорога, по которой мы возили в госпиталь, она у нас называлась «Дорога смерти».
То есть каждый раз, везя раненых, мы не знали, вернёмся или нет. Но как такового панического страха не было. Хотя говорят, не боятся только дураки. Вот. Не знаю. Каждый раз, везя очередного раненого, почему-то я думала, что не сегодня мой последний день. Ты видишь, что это больно, это страдание, это потеря крови, что человеку страшно. Да, никто не хочет умирать. Никто.
И всё время одни и те же слова ты слышишь: «Я точно буду жить? Помогите, я точно буду жить?». Да, ты будешь жить, с тобой уже ничего не случится. И чувствуешь на себе какую-то ответственность за жизнь этого человека.
Так же и смешанные эмоции. Иногда ты понимаешь, что когда много раненых возишь, там у нас были моменты, когда мы по несколько суток не спали, на ногах. Что усталость смешивается с долей адреналина. Это смешанные чувства и эмоции. Не знаю, что сказать. Главное для меня – быстро доставить, быстро помочь. Вот так.
Вадим Белов: Как складывалась служба в эту командировку? Опишите самые памятные для Вас случаи?
Ласка: Сказать, как складывалась, однозначно не скажешь. По-разному. Хорошо и плохо. Но мы оторваны от дома, мы в других условиях. Хотя уже адаптация, видимо, прошла. И для нас уже это кажется нормальным состоянием.
Памятных событий... Да, никаких особо. Появились друзья хорошие, верные. И эти люди, я знаю, что мы будем общаться и дальше, вне командировки. Это на самом деле самое ценное.
Вадим Белов: Можете описать, как и при каких обстоятельствах приобрели друзей? Скажите о них несколько слов?
Ласка: В первую очередь, конечно же, это мои девчонки. Как мы любим говорить, коллеги по опасному бизнесу. Общие интересы, общая работа. Она сплочает. Тем более в том месте, в котором мы до этого находились, женский коллектив жил в одном месте, на одном ПВД. Да, и общий быт, и разговоры. Иногда тоска по дому, по детям. Это как-то всё объединяет.
Многие закончили свои контракты, ушли на гражданку. И мы до сих пор продолжаем общаться, переписываться, интересоваться жизнью друг друга. Я знаю, что выйдя за ленту, мы продолжим наше общение. И я всегда говорю, люди, чем старше становятся, тем больше ценят дружбу. И она, я так называю, более длительная, качественная. Хотя про дружбу так не скажешь. Ты выбираешь, как мы говорим, себе подобных.
С мужчинами здесь тоже сложились дружеские отношения. Это люди, которые стали уже близкими. Потому что, находясь в не очень спокойных условиях, все чувства обостряются. Это, я всегда говорю, вот такие места, вот СВО в данном варианте, это как лакмусовая бумажка. Не получится носить маску. Это всё живое, всё на поверхности. Ты видишь человека таким, какой он есть. Ты не можешь скрыть ничего, если человек не очень хорош внутри, то и скрыть он этого не может. То есть всё равно мы все объединяемся в кружки по интересам.
Я всегда говорю, для меня друг – это такое очень ёмкое слово, это как дорогая бусина в большом ожерелье. Они очень ценные. Я дорожу всегда этими отношениями. Мне всегда приятно их видеть, слышать, знать, что у них всё хорошо. Есть люди, с которыми я сдружилась, и которых, к сожалению, уже нет в живых. Это отдельная категория, это такая отдельная боль. Но тем не менее, я очень рада, что я имела возможность познакомиться с такими людьми, общаться с ними. К сожалению, их нет, но память и добрые слова, и совместные какие-то записи, видео, фотографии, они останутся со мной навсегда.
Вадим Белов: Самые сложные/опасные моменты в командировке?
Ласка: Я уже где-то говорила, чуть выше в сообщениях, что самое сложное и опасное – это когда ты раненых везешь, потому что машины медиков сжигают. И у нас вот эта дорога, как мы её между собой называли, «дорога смерти». Скорее всего, это, наверное, самое сложное и опасное.
Сложное в плане того, что ты везешь раненого человека, и тебе очень хочется, чтобы этот человек жил. И ты делаешь для этого всё возможное. Опасное, потому что не знаешь, вернёшься ты с этой дороги или нет. Но, слава Богу, все живы и здоровы.
Плюс у меня был отличный водитель. Как я говорю, я с этим водителем в огонь и в воду. То есть вывозил из таких ситуаций, что доверяла ему как себе самой. Я говорю, есть такие люди, которым я встану спиной. Для меня это показатель. Это значит, что сзади в меня ничего не прилетит.
Вадим Белов: Самые сложные ранения на практике? Смешные случаи? Особенности быта? Как жили, что кушали, мылись?
Ласка: Так, ну по порядку.
Самые сложные случаи – это когда отработали кассетники. Тело практически всё «расконопачено». То есть это осколочные ранения с проникновением, задеты органы: лёгкие, печень, почки, кишечник. И задет костник - это когда кости практически перемолоты. То есть вот мешок с костями. Были такие случаи, но, слава Богу, все выжили. У нас ещё говорят, если человек хочет жить, то медицина бессильна.
Без юмора тоже не обходится. Просто при мне вот случай: было очень много раненых, привезли много. Мы с коллегой обрабатываем одного, просто весь «расконопаченный», плюс рука, костник задет - предплечье, нога в ботинке неестественно выгнута. Ему, естественно, больно, хоть его обезболили, но он всё время дёргается, не даёт работать.
Коллега на меня смотрит: «Что делать, не знаю вообще, какую дырку конопатить?» Я ему говорю: «Слушай, у нас перекиси как грязи. Как на шиномонтажке, лей, где «шипит», там и конопатим». Но он всё равно не даёт.
Я наклонилась, он смотрит на меня, говорит: «Я умру?». Я говорю: «Ты умрёшь». Замерли все, в том числе и коллега. Я говорю: «Ну, не сегодня. Не сегодня. Когда точно, я тебе не могу сказать». Но он от этого замер и дал нам поработать.
Плюс я его предупредила, что если ты не дашь мне снять с тебя обувь... То есть я ему пояснила: У тебя сломана нога, сломана рука. И от скорости наших действий зависит дальнейшая твоя жизнь и останутся ли у тебя конечности. Я говорю: «Если понимаешь меня, моргни». И в конце, когда он всё это нам делал, он говорит: «Док, я точно не умру?». Говорю: «Точно не умрёшь. Не в мою смену». Ну, может быть, это нервная уже истерика. Там все посмеялись, включая его.
Потом он из госпиталя мне писал, говорит: «Юмор ваш чёрный вспоминал долго. Уже там, в госпитале, смеялись вместе с ранеными». Говорит: «У нас вот есть такая, говорит, медсестра. Ангел с крыльями, видимо, с чёрными». Ну, смеялись, в общем, да.
Или там один у меня был. Сидит, разговаривает по телефону, всё хорошо. У него двухсторонний пневмоторакс. Причём один уже схлопнувшийся, второй открытый. Я сижу, на него смотрю, я уже устала, у меня уже вторые сутки на ногах и руки трясутся, себя чувствуешь не очень. Я ему говорю: «Как ты себя чувствуешь?» Он: «Хорошо». Я: А как ты дышишь?. Он: «Отлично». Я: «Странно. У тебя пневмоторакс». Он: «А это что?» Я: «Это дырка в лёгких». И всё. Он сразу побледнел. Я: Эээ, спокойно! Мы сейчас всё залепим!
Такой юмор у нас, конечно, немножечко чёрный, но по крайней мере без него тоже никуда. То есть много всяких и страшных случаев, и забавных случаев. Это просто работа, как я ещё раз повторюсь, это лучшая работа в мире.
По поводу быта: у нас были ПВД, это пункты временной дислокации, на которых мы вполне могли и постираться, и помыться, и приготовить, и кушать. Что-то нам выдавалось как паёк, что-то покупали сами. Когда было время, готовили, ели. Когда не было времени, как мы с водителями, – кусок хлеба и колбасы в кармане, и всё замечательно. Главное, чтобы была вода. Можно долго не есть, но нельзя долго не пить. Вот как-то так.
Вадим Белов: Какой алгоритм помощи использовали?
Ласка: Так как я ещё и инструктор по тактической медицине, и практически большая часть отряда у меня всегда на занятиях, и я всегда говорю, что это не веселье какое-то, не времяпрепровождение, это то, что научит вас выживать. И этому сейчас я вас буду учить. То есть я за этим следила, потому что наступит такой момент, когда, если есть знания, их можно из головы выудить. Если их нет, то и помочь вы себе не сможете. Поэтому у нас короткое плечо эвакуации. Это значит, что очень быстрый довоз.
Бойцы обучены наложению жгутов, тугих повязок. То есть, по сути, жгут накладывается на час, а время подвоза у нас полчаса. Соответственно, жгуты наложены правильно, кровотечение остановлено. Если незначительное кровотечение, вот как я говорю, кассетки, то есть это мелкие дырочки, не задеты крупные сосуды, человек не вытекает, то есть кровоточит, но не вытекает. Были, конечно, обильные кровотечения, когда пробита печень, там вторая доля, третья доля. Это серьёзно, когда вдруг отработала «стволка». Это уже серьезные ранения. Но это редкость, в основном у нас сбросы именно осколочные.
Подвоз осуществляется быстро, перекладываем на каталки. У нас есть такое место. Начинаем очень быстро оказывать первую помощь. Первое, конечно, это остановка кровотечения, наложение шин. Это осмотр врачей. Это рентген. Далее, когда мы стабилизируем, то есть подключаем системы, уже грузим и везём дальше в госпиталь. Уже дальше военные госпитальные мероприятия. Все операции проводятся в этом госпитале.
То есть мы довезли живыми, слава Богу. Дальше дело наших кудесников. Золотые руки, золотые скальпели, как я их называю. Потому что работают в таких условиях, под взрывами, под сбросами. Люди оперируют раненых. Далее их уже перегружают, которые более-менее стабильны. Ну и развозят дальше. Алгоритм всегда един. Мы оказываем первую помощь, мы стабилизируем их, чтобы мы могли довезти, и чтобы ими могли заняться уже хирурги. Вот приблизительно так.
Вадим Белов: А именно ЖОПЭ или КУЛАК-БАРИН?
Ласка: Работали по алгоритму ЖОПЭ, но КУЛАК-БАРИН я считаю, более лучшим алгоритмом.
Вадим Белов: Причина такого выбора?
Ласка: Выбор начальства.
Вадим Белов: Про смешные случаи и быт?
Ласка: Про быт я тоже сказала, что у нас были ПВД. Да, это мы могли там стираться, купаться, готовить, кушать. То есть у нас такая возможность была. Ну, а так плюсом влажные салфетки. Как говорю, умыться как кошка лапкой в отсутствии каких-то бытовых условий – это прям отлично. Отличное дело – влажные салфетки.
Про смешные случаи вроде тоже, как озвучила, про госпитальные. А так, конечно, мы подтрунивали друг над другом, мы разыгрывали, но это, конечно, не для эфира. Такие розыгрыши военные, ну, такое себе. Я когда рассказывала дочери, дочь у меня была в шоке. Она сказала: «По-моему, кукушки вам всем лечить надо. И перед тем, как вернуться в гражданскую жизнь, надо в психиатрической клинике полежать месячишко и потом к нормальным людям». Ну, это просто без юмора на войне нельзя. Разыграть ближнего своего вообще святое дело. Ну, в пределах приличия. Читать продолжение тут.
Поддержать развитие канала можно тут👇👇👇
2200 7010 6903 7940 Тинькофф, 2202 2080 7386 8318 Сбер
Благодарю за поддержку, за Ваши лайки, комментарии, репосты, рекомендации канала своим друзьям и материальный вклад.
Каждую неделю в своем телеграм-канале, провожу прямые эфиры с участниками СВО.
Читайте другие мои статьи:
Интервью с танкистом ЧВК Вагнер
Интервью с оператором БПЛА Орлан-10 ЧВК Вагенер
Интервью с санитаром переднего края ЧВК Вагнер