За окном надрывно каркала ворона. Её отчаянные крики были похожи на человеческие. Они словно выталкивали наружу чьи-то боль и муку.
…Регина открыла глаза. В комнате темно. Просто кромешная темень. Она встала и на цыпочках подошла к окну. Если включить лампу, сон, и без того зыбкий и неровный, рваный, как воронье карканье, уйдёт окончательно. За окном тоже темно. Обычно в таких случаях говорят — хоть глаз выколи. Ни силуэтов, ни огоньков.
Ворона на мгновение замолчала, словно почувствовала присутствие Регины, но после паузы снова принялась жаловаться на свою судьбу. «Может, заболела ворона, бедная?» — подумала Регина и вернулась в кровать. Она не любила внезапные пробуждения. Сон должен быть крепким и прочным, как те нити, что связывают человеческое тело с пространством.
Регина твёрдо стояла на ногах. Она любила жизнь и всё остальное, что люди обычно называют судьбой. И ей нравилось, что она довольна собой и собственным существованием. Все грехи молодости позади. Ошибки исправлены. Долги уплачены. От мучительных поисков себя в душе остался лёгкий след, который, впрочем, не затрагивал глубинную основу бытия. Было, да сплыло. Регина не любила вспоминать прошлое. Она его забыла. И лишь печальный крик вороны в тёмной ночи напомнил о былом.
«Как странно, что кругом темно, — подумала Регина, — а где фонари, свет в окнах? Неужели птичий крик разбудил только меня? В ноябре всегда тоскливо… И не только людям, но и воронам».
Она рассмеялась. Обидно: все добрые люди спят, а ты лежишь и слушаешь вороний плач. Птица же не виновата! Это что-то другое разбудило среди ночи. И так темно... Этакую темень редко увидишь. Она как загробная.
Регина включила лампу, затем выключила, нащупав рукой шкатулку для мелочей, вынула беруши. «Так-то лучше будет», — подумала она, радуясь освобождению от посторонних звуков. Обычно Регина обходилась без берушей, но сегодня придётся поступиться принципами.
Лежать с закрытыми глазами было нестерпимо. Сон не шёл. Вороньи вопли остались где-то там, в кромешной темноте. Регина до скрежета стиснула челюсти. Кажется, сейчас нахлынут воспоминания. А потом… Потом начнутся сомнения — те, что мешают наслаждаться выстраданной свободой. Ох, грехи наши тяжкие!
Регина старалась лежать неподвижно, где-то она прочитала, если так лежать, не двигаясь, можно быстро погрузиться в сон. Она и погрузилась, но не в сон, а в воспоминания. Прошлое навалилось, как ночной кошмар. Его давящая тяжесть ощущалась физически, Регина задыхалась.
И вдруг всё исчезло. Гнетущая темнота осветилась ровным лунным светом. Регина легко парила над поверхностью. Появились легкость, летящая походка, напор энергии, искрящийся смех. Ах, какая беззаботная она была в юности! Она тогда не ходила, летала. Все тяготы казались временными и ненастоящими — так легко было их переносить. Она непрерывно работала, училась, веселилась, а по пути случались легкие незапоминающиеся романы и легкомысленные знакомства, которые так и не переросли в серьёзные отношения.
А годы летели… Один, второй, третий... Подружки повыскакивали замуж — тогда это было строго, нужно было успеть в уходящий поезд, а она никак не успевала вскочить на подножку. Поезда мчались и мчались, оглушая рёвом и свистом, сшибая с ног боковым ветром, который угрожал снести с земли и сам поезд, и всё существующее вокруг, а она стояла на перроне жизни и провожала взглядом ликующие лица в окнах вагонов. Тогда ей казалось, что все кругом счастливы, а она нет. Они нашли свою половинку и радуются, а ей остаётся лишь лить слёзы по ночам в подушку.
И всё-таки горести несбывшихся надежд не иссушили душу — Регина по-прежнему верила в свою звезду. И она взошла. Звезда сама явилась к Регине, пожелав лично выразить почтение.
Однажды подружка пригласила в компанию… В те скучные годы, когда кафе и ресторанов в городе было мало, вечерами в них не было мест, а тесниться в комнатках коммунальных квартир не очень-то было весело, они придумали себе забаву. Как попасть вечером в ресторан, когда все двери закрыты и там полным-полна «коробочка»? Да очень просто. Вся компания приняла для храбрости грузинского винца — кажется, «Киндзмараули», — и они пошли болтаться по городу, изредка пытаясь проникнуть в переполненные залы злачных мест. Бутылка с недопитым вином была надёжно упрятана за борта куртки симпатичного весельчака. Его звали Борисом. Ещё были Николай, Игорь и Надежда с Региной. Вот и вся компания.
Прочесали один район, потом другой, затем по мосту перебрались в Петроградский. Погода стояла привычная для Ленинграда. Холодный ноябрь, хмарь и морось. В такую погоду только и дел, что сидеть в тёплом ресторане. Лица стали липкими от сырости, но им было весело и совсем не холодно. Регина веселилась вместе со всеми, это и впрямь было смешно — впятером пытаться проникнуть в ресторан, где не было места даже для важных гостей, если бы они возникли.
На Большом проспекте компания вытянулась в линейку, чтобы не мешать спешащим людям. Тускло мерцали уличные фонари. Прохожие торопились по домам. Борис замешкался, и так получилось, что они с Региной оказались рядом, она вдруг почувствовала его запах, настолько близко он подошёл. Кто-то его толкнул, но он удержался и взял Регину за руку. Не ухватился, а взял бережно и трогательно, как своё взял. Будто так и нужно было. И она не оттолкнула его, словно ждала Бориса всю жизнь, начиная с рождения. Моя рука в его руке. Как просто!
Ей стало нестерпимо жутко от мысли, почему же раньше этого не случилось? Она ведь всегда ждала этого момента — чтобы её взяли за руку, обняли, дали надышаться родным запахом...
Внутри разгорался свет, но не яркий, и не огненный, а белый, ровный, напоминающий лунный свет морозной ночью. Этот свет навечно породнил их.
Регина вздрогнула, передавая тепло другому человеку и обретая в себе родную душу, будто весь организм чужого прежде ей человека вошёл в её тело, и теперь он стал своим, родным, как будто это было и её тело.
Она растворилась в нём без остатка. Чужой человек стал её воздухом. Без него она дышать не могла.
Лунный свет исчез. Всё исчезло. Тусклые фонари стали ещё мрачнее, а прохожие испарились. На проспекте остались два человека: он и она, и никого больше. Регина запомнила это ощущение. Превращение двух людей в одно целое, будто изначально они родились в одном теле. Исчез внешний мир, словно их накрыло божественной пеленой, и они остались на планете вдвоём. Каждой клеточкой она ощущала биение их общего пульса.
Так и шли они вместе, рука об руку, чувствуя ток по коже, а очнулись у ресторана «Приморский». Николай, Игорь и Надежда уже весело переругивались с грозным швейцаром у входа. Тот сердито отчитывал их, грозя толстым пальцем перед молодыми мокрыми носами. Промокшая троица напоминала бездомных собак. Какой уж тут ресторан? Все разочарованно приуныли, но Борис легко раздвинул друзей и наклонился к уху сердитого швейцара.
— А я там зонтик забыл, — доверительно прошептал Борис.
И каменное сердце охранителя ресторана растаяло от таинственного шёпота. Он словно бы поверил на слово, что компания уже была в ресторане, но вернулась за забытым зонтиком, и гостеприимно распахнул перед ними дверь.
Боясь поскользнуться на мокрых ступнях высокого крыльца, счастливая компания очутилась в тепле и уюте; вкусно пахло хорошей кухней. В «Приморском» тогда прилично угощали и не дали семь шкур на чаевых. Только попасть туда было трудно.
С того дождливого вечера началась новая жизнь Регины Белозёровой. Она забыла обо всём на свете. Жила только Борисом, его чувствами, его здоровьем. У него насморк после той прогулки? И у неё потёк нос. И так — во всём. Они стали родными — и телами, и душами. Любовь подхватила их и понесла над отсыревшим от осенних дождей озябшим городом, и они полетели в будущее, забыв, что существуют не только они, но и миллионы других людей, что кроме всеобъемлющего счастья необходимо думать о простой жизни, быте, житейских мелочах.
Потом пришла реальность со счетами, недомолвками и обидами, но пока они думали лишь о том, что если и есть ад на планете, то это место, в котором нет любви. И ещё они были уверены, что жизнь на земле не кончится, а конец света никогда не наступит, пока существует божья искра. Она возникает повсюду, если есть двое, она возникает среди голода и холода, под проливным дождём и в невыносимую жару. И ничто ей не помеха.
Так куда она исчезла, когда ушло счастье, почему они не сумели сберечь свои чувства? Счастье ушло не сразу, дав им насладиться друг другом досыта — до боли, до муки. А когда всё кончилось, оба мучались, ещё не зная, что будут помнить о том дождливом вечере до самой смерти, просыпаясь под пронзительный плач вороны за окном в кромешной темноте ноябрьских ночей. И всё равно это будет счастьем, продолжением счастья, тлеющим огоньком благословенной искры, дающей вечность каждому живущему на земле.
31.10.2025
Галия Мавлютова. Редактировал BV.
=====================================================
Друзья! Если публикация понравилась, поставьте лайк, напишите комментарий, отправьте другу ссылку. Спасибо за внимание. Подписывайтесь на канал. С нами весело и интересно! ======================================================