Прогулка сегодня рискует попасть в список самых неудачных дней за всю историю Дневника! Так много неверных решений по маршруту я ещё никогда не принимал. Не спешите, однако, закрывать страницу – кое-что любопытное я вам покажу, но совсем не в том объёме, в котором изначально хотел. Во многом спорному дню способствовала скверная январская погода. Вчера при диком ливне я заполз в два музея – исламской науки и техники и археологический, поэтому день получился весьма насыщенным, а вот сегодня... Но обо всём по порядку.
Сейчас мы стоим недалеко от пристани Ашиян (Aşiyan) на западном, европейском берегу Босфора и смотрим на центр города. Хотя как на центр... в сторону центра, на юг, ведь исторический центр, территорию изначального Константинополя, здесь вообще не видно. В правую часть кадра попала бухта Бебек и небольшой выступающий мыс, где находится махалле Арнавуткёй. Говорят, там симпатичная застройка XIX века, отсюда этого не понять.
Еле видный большой мост 1973 года расположен на пару километров южнее Арнавуткёя и раньше назывался просто Босфорским – это самый старый и самый южный мост через пролив, всего их три. После провалившегося путча 2016 года в память о погибших сторонниках властей мост назван именем Мучеников 15 июля.
Слева на азиатском берегу Босфора возвышается Холм любви (Sevda Tepesi). Возможно, холмом считается только окончание возвышенности, которое осталось за кадром левее, тут не подскажу. Название прижилось за местностью после романтической истории 1930-х годов, согласно которой там долгое время встречалась парочка молодых влюблённых. Их хотели разлучить их семьи, в итоге они там же покончили с собой. Ромео и Джульетта на турецкий лад.
Подход к Румельской крепости
Взгляд отсюда же на север. На азиатской стороне – махалле Анадолу Хисары (Anadolu Hisarı), что в переводе означает «Анатолийская крепость». Чуть правее за кадром можно рассмотреть её остатки, но я не стал их отдельно фотографировать, потому что всё равно это едва различимые с этого берега постройки.
Анатолийская крепость примечательна тем, что это самая древняя турецкая крепость Босфора и чуть ли не самое старое турецкое сооружение в Стамбуле – крепость построили на анатолийской стороне в 1393 году с целью будущего штурма Константинополя. Вчера на роль древнейшего османского здания города претендовал Изразцовый павильон Археологического музея, но он построен на территории самого Константинополя уже после его захвата, а Анатолийская крепость будет старейшей в чертах современного мегаполиса.
Мост в кадре носит название Султана Мехмеда Фатиха. Его открытие в 1988 году приурочили к 535-й годовщине взятия Константинополя. Третий мост через Босфор расположен на самом севере, он очень далеко.
Намёки на завоевание Константинополя в районе неслучайны. Мы приехали сюда не для того, чтобы мерзкий мокрый ветер наградил нас простудой. Нам нужно посмотреть другой объект, созданный вскоре после Анатолийской крепости.
Вот он. Это Руме́льская крепость, которую часто на русском языке называют Румелихисар, что является калькой с турецкого «Rumeli Hisarı». «Румельская» значит «римская», это определение у османов прижилось не только за Византией, которая сама себя продолжала называть страной римлян или ромеев, но и за всей европейской частью византийской территории. В Стамбуле румельская и анатолийская стороны Босфора дали название двум крепостям друг напротив друга.
Если честно, подходя к крепости, окружённой забором с надписями о реставрации, я забеспокоился, что прогулка с самого начала приняла бессмысленный характер. Напомню, что многие известные стамбульские музеи не ведут собственные сайты и никак не сообщают в интернете об изменении режима работы. Информация на главном сайте музеев Турции Muze.gov.tr часто имеет общий характер и в этом плане ненадёжна. Поэтому о какой-либо реставрации крепости я не знал. Добро пожаловать, дорогие гости, всё для вашего удобства.
Впрочем, вроде забор не сплошной и пройти можно...
Стенд у входа знакомит нас с видом на крепость с азиатской стороны. В середине XV века османы уже давно поглядывали оттуда, с анатолийского берега, на европейский, желая окончательно решить византийский вопрос. К этому времени им удалось завоевать большинство земель на Балканах, а Анатолия уж подавно была под ними. Византийцы контролировали Константинополь и примыкающие к нему земли Восточной Фракии. Таким образом, они были окружены турками и с запада, и с востока. Граница на востоке проходила прямо по Босфору, отчего греки успешно снабжали Константинополь по воде.
Несколько крупных попыток штурма города проваливались, и Мехмед Фатих сразу после повторного вступления на престол в 1451 году поручил закрепиться на европейском берегу путём создания новой крепости. Это место было выбрано не только потому, что напротив уже стояла Анатолийская крепость, но и по причинам высокого и удобного холма на берегу и, главное, узкой ширины пролива в этом месте. Завершение строительства означало полную блокаду Константинополя, ибо путь на север в Чёрное море был важной ниточкой снабжения с генуэзскими и венецианскими черноморскими колониями.
Так это, можно посетить или нет? Всё перерыто, валяются какие-то стройматериалы.
Перед нами вход в барбакан – обособленную пристройку к крепости, необходимую для дополнительной защиты ворот. В барбакане находится касса музея, где мне объяснили, что пройти таки можно.
М-да, надо сюда заглянуть попозже, когда реставрацию уже завершат. Сейчас всё смотрится уныло. Крохотный барбакан длиной не более 50 метров завален строительным барахлом, смотреть тут нечего.
Ну кроме основного входа в крепость, куда мы направляемся. Проход прозвали Воротами стража (Dizdar Kapısı). Во всей красе перед нами одна из трёх ключевых башен крепости – башня Халил-паши, названная в честь великого визиря Чандарлы Халил-паши.
Халил-паша довольно долго выступал против штурма Константинополя, считая войну дорогостоящим делом, а соседство с потерявшей прежнее величие Византией – незначительной проблемой. Кроме этого, он боялся потенциальной конфронтации с остальной Европой в случае захвата Константинополя. После падения города его обвинили в том, что он брал от греков взятки, и казнили.
Как можно заметить, башня не круглая, а в форме додекагона, то есть двенадцатиугольника. Её высота – 22 метра, диаметр – 33 метра. Будучи самой крупной башней в береговой линии крепости, она прикрывала её со стороны Босфора и в первую очередь защищала ворота справа. Башня правее кажется тоже высокой и тоже пузатой, но это оптическая иллюзия из-за угла съёмки. Можете для понимания посмотреть предыдущие фото, где над местностью явно господствует только одна башня Халил-паши.
Так башня выглядит внутри. Раньше на ней присутствовало конусное навершие, как и на других главных башнях, но где-то по дороге потерялось.
Интересно, когда реставрация закончится, можно будет пробраться внутрь на самый верх?
Румельская крепость внутри
Вид на основную территорию крепости. Вы уже поняли, что она построена на склоне холма, поэтому в основном придётся ходить вверх-вниз.
Что ж, ещё раз отметим: погода плюс реставрационные работы изрядно смазывают впечатление. К тому же немного желающих приехать сюда сегодня. Пока я гулял около часа по крепости, мне попались несколько рабочих и как будто два или три туриста.
На фото попала крупная башня Саруджа-паши. Принципиально ближе к ней мы не подойдём, потому что тот угол крепости перекрыт из-за ремонтных работ. О Саруджа-паше довольно мало информации, в отличие от Халил-паши, но мы точно знаем, что он был государственным деятелем при Мехмеде Фатихе и руководил строительством Стамбула после его завоевания.
Нижние площадки Румельской крепости заставлены различными артефактами прошлого. Вероятно, после реставрации в башнях или других помещениях будут музейные экспозиции, но сейчас только это добро. Среди предметов можно найти даже какие-то античные археологические находки, но откуда они появились, таблички перед ними не поясняют. То ли они раскопаны непосредственно в крепости, то ли недалеко от неё – неясно.
В целом территория рядом с крепостью и севернее от неё была заселена в античные времена, пусть до Константинополя отсюда далеко, километров десять по прямой. На вершине холма стояло какое-то римское укрепление, а сам район в связи с узким горлышком Босфора привлекал внимание при переправах. Скажем, персидский царь Дарий в 514 году до нашей эры построил здесь мост, чтобы затем отправиться в поход в Грецию. Так что древние находки не удивляют.
В рядок выстроены пушки. Все этикетки к ним я не запомнил, но, если не ошибся, в основном они относятся ко второй половине XVIII – началу XIX века. Главное предназначение Румельской крепости – контролировать Босфор – к тому времени давно потеряло актуальность. После завоевания города её сделали таможенным пунктом, потом тюрьмой, она пару раз серьёзно страдала от землетрясения и от пожара, и как раз в указанный период, при правлении Селима III (1789–1807), её капитально отремонтировали.
Либо эти пушки завезли тогда же, либо они не имеют мемориального значения и их притащили музейщики, чтобы намекнуть на последний рабочий период крепости. После начала XIX века на крепость махнули рукой и вообще заселили обычными людьми. Не желали бы квартирку в стенах средневековой цитадели?Лишь в 1950-е годы крепость переоборудовали в музей.
Табличка предупреждает, что забираться наверх запрещено. А так хотелось! (В такую погоду – нет.)
Нижняя территория вдоль прибрежной стены выходит короткой, не более сотни метров в длину. Этот участок почти целиком поместился в кадр. В целом длина стен крепости занимает 650–700 метров, стены в основном ползут по холмам вбок и вверх. Крепость вытянута вдоль Босфора где-то на 200 метров. То есть вроде не очень большая. Если бы были какие-то активности внутри, было бы интересно, а сейчас – ну такое, на пушки посмотреть, на стены, да в туалет сходить.
Ещё можно изучить растения. К разным деревьям и кустарникам приставлены таблички с краткой справкой и куар-кодом, ведущим на Википедию. Не любитель ботаники, но за неимением лучшего развлечения погрузился в мир стамбульской флоры. На фото – благородный лавр, он же Laurus nobilis, довольно распространённое дерево средиземноморского региона.
Поднимается в горку. В Румельскую крепость стоит заехать хотя бы ради отличных видов на Босфор.
Кстати, и Анатолийскую крепость прекрасно видно. Далеко, правда. Давайте подскажу, куда смотреть.
Вот она издалека на моей фотографии слева, и она же на чужом снимке справа.
Схема указывает на три крупных башни и называет их. Две по бокам – на холмах. Внизу – это и у нас внизу, там Босфор и башня Халил-паши с примкнувшим к ней барбаканом. Остальные башни никак не названы, пусть иногда в публикациях попадаются некоторые наименования.
В самой крепости выделено лишь несколько точек. Самая важная – это туалет. Кроме него, есть просто терраса, где мы сейчас стоим, крепостная мечеть справа и рядом с ней цистерна. И всё, больше нечего смотреть.
Кусочек террасы и несколько заблудших туристов. Что ж, не два или три, как я ранее сказал, а целых четыре. Аншлаг!
Довольно крутой склон.
Перед нами – третья крупная башня крепости, башня Заган-паши. Часто его имя пишут как Заганос-паша. Когда Мехмед был маленький с кудрявой головой, Заган-паша отвечал за его воспитание, а после второго восшествия султана на престол накануне захвата Константинополя Заганоса сделали вторым визирем и главой янычар. После казни Халил-паши Заган-паша стал великим визирем.
Привязка названий трёх главных башен к именам государственных деятелей объясняется тем, что они непосредственно руководили их постройкой – каждый из трёх углов крепости был отведён одному из визирей. Башня Заган-паши поменьше, чем у Халил-паши – высотой в 21 метр и диаметром почти в 27 метров.
Слева от башни – Паводковые ворота (Sel Kapısı). Часто в крепости насчитывают пять или шесть ворот – смотря как считать. Три главных входа расположились рядом с тремя главными башнями.
Поскольку сейчас изучить башни внутри нельзя, то самая верхняя точка крепости, куда можно забраться, – это пространство перед башней Заган-паши. Пролив виден как на ладони.
Турки иногда называли крепость Богазкесен, то есть дословно «Перерезающая горло» или «Перерезающая пролив» (Boğazkesen Hisarı). Тут явно заложена игра слов, ибо горло византийцам действительно перерезали. Это не единственное альтернативное прозвище фортеции. Также встречались «Новая крепость» (Yenicehisar или Yenikale), «Чёрная крепость» (Kara Kale) и «Отсекающая голову» (Başkesen Hisarı). Последнее по смыслу близко к Богазкесен.
Симпатичная кладка.
Единственное крупное сооружение в крепости – местная мечеть. Минарет мечети – исторический, а сама постройка – новодельная, 2014 года, сделанная по образцу мечети времён создания крепости. Изначальная мечеть была серьёзно порушена во время землетрясения 1509 года, а построенная вместо неё всё равно не сохранилась до современной эпохи. Поэтому при восстановлении решили ориентироваться на первоначальный образец.
Наверное, самый лучший вид в крепости.
Хотелось бы помечтать, что амфитеатр вокруг мечети имеет древнее, чуть ли не античное происхождение, но его организовали всего лишь в 1950-е годы. Цель мне не до конца ясна, поскольку тогда и мечети-то не было, только один исторический минарет стоял. Тут была сцена для каких-то театрализованных мероприятий?
Ничего особенного, просто кусок мраморной античной колонны. В Стамбуле этого добра столько, что уже перестаёшь обращать внимание. Листай дальше.
Глянем на мечеть ещё с такого угла, поскольку именно так видна дорожка справа, ведущая в «подвал» мечети. Внизу справа. Там находится цистерна, которую ранее указали на схеме. Цистернами в городе нас не удивить, особенно после шикарнейшей цистерны Феодосия, но будем знать, что и османы с удовольствием строили подземные водохранилища.
Вот такая крепость. Ехать специально или нет, решать вам, но лучше совместить с какими-то местами к северу от Суричи, поскольку даже на метро мотаться сюда довольно долго.
А что, к Румельской крепости напрямую идёт метро?
Идёт, но не совсем метро. Уже не раз упоминал, что система метро в Стамбуле весьма сложная, объединяющая и скоростной трамвай, и электричку с подземным туннелем Мармарай через Босфор. Также к метрополитену примыкают несколько фуникулёров, которые весьма удобны и крайне необходимы в связи с холмистой местностью у Босфора.
Линия фуникулёра F4 соединяет станцию метро линии М6 «Босфорский университет» с пристанью Ашиян. Расстояние небольшое, где-то 800 метров, по которым ехать не дольше трёх минут, промежуточных станций нет.
На фото нетрудно заметить, что платформа многоступенчатая.
Вагон фуникулёра тоже с разными уровнями сидений.
Кампус Босфорского университета, упомянутого в названии станции метро, расположен на том же холме, что и Румельская крепость. То есть чисто теоретически можно не пересаживаться на фуникулёр, выйти из метро и пройти всего лишь десять минут сквозь кампус, но у меня есть подозрение, что он закрыт для простых смертных. А идти в обход холма – сомнительный маршрут.
Тем не менее, близость берега позволила дать станции двойное название: «Босфорский университет» («Boğaziçi Üniversitesi») и «Крепостная» («Hisarüstü»). Учитывайте, что вам, туристам, лучше всё-таки не выходить ради крепости на станции «Крепостная», а доехать до станции фуникулёра «Ашиян», не жалея денег на пересадку – в Стамбульском метрополитене все пересадки платные.
Итак, куда дальше? От Ашияна на юг вдоль берега Босфора тянется городской ильче Бешикташ. Ильче в Стамбуле по размерам сопоставимы с округами в Москве. Это большие районы, которые трудно оценить одним махом за один день, поэтому я не буду пытаться это сделать, просто выберу одну достопримечательность, которую хочется посмотреть. Доедем на метро до станции «Йылдыз» в пяти километрах к югу отсюда, на полпути к центру. Оттуда относительно недалеко до одного из самых известных музеев Стамбула – дворца Долмабахче. (Спойлер: посетить его не выйдет).
Мимо дворцового комплекса Йылдыз
Долмабахче́ и Йылды́з – это поздние резиденции османских султанов, построенные в XIX веке. После того, как старомодный Топкапы перестал отвечать потребностям главы государства, его резиденцию перенесли в комплекс Долмабахче на берегу Босфора, подальше от центра города. В последней четверти XIX столетия состоялся ещё один переезд в этом же районе в ещё более отдалённый дворцовый комплекс Йылдыз. Всего лишь с прошлого, 2023 года, недалеко от него работает метро.
Сейчас мы смотрим на краешек этого комплекса, примыкающий к бульвару Барбароссы. Наша цель – это Босфор, к которому нужно спуститься вдоль бульвара по склону холма, так что я покажу лишь самый краешек Йылдыза. По идее, можно пройти дальше непосредственно ко дворцу, который работает как музей, но я рассчитывал посетить Долмабахче. Да и охранник при приближении к ограждениям как-то недобро на меня шикнул. Закрыто, что ли? Непонятно.
Объясню, что за два здания попали в объектив.
Это Йылдызская часовая башня. Простите мне тяжёлую форму прилагательного, но а как ещё сказать по-русски «Yıldız Saat Kulesi»? Часовую башню построили в 1890 году в период возведения всего комплекса. Она примечательна сочетанием традиций османской архитектуры и – внезапно – неоготики. XVIII и XIX века – большая эпоха самых разных стилей в архитектуре, когда местная классика смешивалась то с барокко, то с ампиром, то с модерном, ну или вот с неоготикой.
Налево и немного наверх за кадр уходит дорожка ко дворцу. Как уже сказал, дальше не пошёл из-за ограждений. Дворец всё равно не видно, хоть он и недалеко от этой точки, в 150 метрах. Его перекрывают другие здания. Как я понимаю, когда-то давно тут начинался парадный въезд на территорию дворцового комплекса.
Пройдём за ворота перед нами.
Здесь находится мечеть Хамидие, названная так, вероятно, по имени султана Абдул-Хамида II. Другое распространённое и вполне очевидное название – мечеть Йылдыз или Йылдызская мечеть (Yıldız Camii).
Нередко пишут, что Абдул-Хамид II решил свалить из Долмабахче и затеял постройку новой резиденции, поскольку предыдущая слишком сильно напоминала ему об обстоятельствах восшествия на престол в 1876 году. Чего только в том году не было...
Сначала часть придворных кругов низложила с престола дядю Абдул-Хамида – султана Абдул-Азиза, отчего он перерезал себе вены, хотя, может, его и убили. Султаном стал старший брат Абдул-Хамида Мурад V, но он продержался на престоле только три месяца и тоже был смещён. Надо отметить, что Мурад не отличался крепкой психикой и, кажется, действительно был неадекватным. Угроза потенциального нового дворцового переворота, который скинет самого Абдул-Хамида, заставила задуматься, не переехать ли из Долмабахче куда подальше.
Впрочем, опасности шли за новым султаном по пятам.
Давайте сперва посмотрим на мечеть. Постройка середины 1880-х годов, как и часовая башня, сочетает османские и неоготические элементы, её автором был стамбульский армянин Саркис Бальян из семьи потомственных архитекторов, немало послуживших османским султанам. Скромная мечеть как будто не могла претендовать на звание первой государственной, это ж не громадная Айя-София, которую торжественно посещали султаны по пятницам. Тем не менее, такую функцию стала выполнять Йылдызская мечеть.
И вот в 1905 году члены Армянской революционной федерации, она же Дашнакцутюн, воспользовались традиционным распорядком пятничного дня султана и решили совершить на него покушение. Предполагалось, что террористы подвезут бомбу в карете к воротам мечети (выходит, мы их видели на предыдущем фото и только что их прошли), установят таймер, а потом султан как раз подойдёт к выходу из дворика, и готово. Но султан перед выходом из мечети отвлёкся на разговор с шейх-уль-исламом и на место взрыва не успел. Вместо него погибли 26 человек и были ранены 58.
Не оправдываю терроризм, но за десять лет до покушения по Османской империи прокатились массовые убийства армян, удачно прозванные по имени султана Хамидийской резнёй. Многие помнят о геноциде 1915 года, но и в 1894–1896 годах число жертв было тоже масштабным, исследователи называют цифры от 50 до 300 тысяч человек.
Армяне были главным христианским народом Османской империи, к тому же не имевшим точно очерченной территории проживания, как, скажем, болгары. В условиях ослабления империи, проигрываемых войн, борьбы национальных окраин за независимость и общего духа националистической истерии в эпоху империализма армян без труда можно было объявить внутренним врагом номер один. Этим активно занималось государство в период правления Абдул-Хамида, то есть до младотурков и до Ататюрка. Короче говоря, прозвище «Великий убийца» Абдул-Хамид получил вполне заслуженно.
Немного отвлёкся на историю. Давайте продолжим прогулку вниз к Босфору.
Вдоль бульвара Барбароссы, по которому мы идём, расположился парк Яхьи Кемаля. Парк ничем не примечателен, кроме памятника Яхье Кемалю Беятлы, турецкому писателю, депутату и дипломату. Беятлы – это формальная фамилия, которую он себе взял в республиканские времена по законодательным требованиям, а так по жизни он привык называться без неё, поэтому и парк прозван лишь именем: Yahya Kemal Parkı.
Литературное наследие писателя в первую очередь связано с поэзией. Пожалуй, это главный турецкий поэт первой половины XX века. Он смог найти удачное сочетание старых турецких форм стихосложения, а именно так называемой «диванной» поэзии, с современными элементами французской литературы, музыкальными турецкими мотивами и актуальными для того времени историческими и культурными темами. Поэзию Франции он знал хорошо, поскольку эмигрировал туда на несколько лет из-за контактов с младотурками, которые при Абдул-Хамиде были оппозицией.
Памятник Яхье Кемалю украшен его цитатами. Попробую перевести парочку из них в меру своего понимания. Знатоки турецкого, не ругайте строго за перевод!
Sana dün bir tepeden baktım aziz İstanbul!
Görmedim gezmediğim sevmediğim hiс bir yer
- - -
Я смотрел на тебя вчера с холма, дорогой Стамбул!
Нет здесь мест из посещённых мною, что бы я не полюбил.
Ölüm yabancı bir alemde bir gecede gelse bile
tahayyülümde vatan kalsın eski haliyle
- - -
Даже если смерть настигнет в одночасье в чужом царстве,
Я по-прежнему буду принадлежать своей старой родине.
Патриотичненько.
А что это вообще за манера не подписывать памятники? У Яхьи Кемаля хотя бы были цитаты, а здесь – голый постамент и статуя. Кто такой, чем знаменит? Непонятно.
Хорошо, что есть старые фотографии монумента, из которого становится ясно, что это Мехмед Фатих. Судя по всему, в ходе недавней реконструкции парка заодно «реконструировали» постамент, залепив надпись. Ребята, это Ленин настолько каноничен, что не нуждается в подписях. А уважаемый султан Мехмед Фатих нуждается.
Ещё историческое здание по пути к берегу. Точнее, зданий вышло два.
Позади – мечеть Эртогрул Текке. В названии упоминается Эртогрул – это средневековый правитель XIII века, стоявший во главе небольшой территории на западе Малой Азии. Территория впоследствии получила название Османского бейлика, а сын Эртогрула Осман основал династию Османов.
Несмотря на то, что мечеть простенькая, деревянная и особо не запоминающаяся, её строительство санкционировал Абдул-Хамид II. Дворцовый комплекс Йылдыз остался в полукилометре от нас, а ко двору любили приезжать разного рода шейхи, исламские учёные и иные важные персоны из исламских регионов Османской империи и сопредельных государств.
Для них построили небольшой гостевой квартал: рядом сохранились остатки здания гостевого дома, иные постройки, ну и мечеть тоже нужна. В квартале также было текке́ – аналог монастыря у суфиев, отсюда второе слово в названии мечети и самого квартала. Как я понимаю, в целом гостевой комплекс скорее ориентировался именно на суфиев.
На переднем плане – мавзолей шейха Зафира, авторитетного представителя суфийского тариката (ордена) Шазилия. Абдул-Хамид с уважением относился к Зафиру, поэтому утверждают, что тот был чуть ли не духовным руководителем султана. Уважение, бесспорно, было, иначе бы Зафира не похоронили в Стамбуле в специально построенном мавзолее.
Архитектура здания 1903–1904 годов довольно нестандартная. В нём видят сильное влияние модерна и экспериментаторский характер автора, итальянского архитектора Раймондо Д’Аронко. Д’Аронко много лет был личным архитектором султана и занимался постройкой дворцового комплекса Йылдыз, реставрацией Софии и Большого базара и много чем ещё.
Площадь Бешикташ
Ура, дошли! Это было непросто из-за постоянно идущего дождя. То начнётся, то закончится, гулять невозможно. Кроме этого, проход к пристани, что расположена на площади Бешикташ, немного неудобен: там, где бульвар Барбароссы подходит к берегу, очень много людей, это крайне оживлённый район и пересадочный узел между пристанью и несколькими автобусными остановками.
Сейчас здесь ещё строят метро, продолжение линии М7. То есть скоро можно будет после «Йылдыза» проехать всего одну станцию и попасть сюда. От нас до Долмабахче всего-то 500 метров. Но когда это будет, неясно: строительство станции «Бешикташ» затруднено проведением археологических раскопок.
Из примечательного на фото можно отметить вид на азиатскую сторону, где заметна Девичья башня. Ранее мы её видели поближе с той стороны.
Площадь Бешикташ также называют площадью Барбароссы. В России это имя в первую очередь ассоциируется с нацистским военным планом, а тот, в свою очередь, именован в память о средневековом германском короле Фридрихе. Прозвище Барбаросса тот получил от итальянцев, в переводе оно означает «рыжебородый». По случайному совпадению такое же прозвище досталось семье османских пиратов, одного из которых мы сейчас видим.
Хызыр-реис, он же Хайраддин-паша, он же по европейским источникам Хайраддин Барбаросса – выдающийся османский флотоводец XVI века. Современник Сулеймана Кануни, при котором он стал адмиралом османского флота и, среди прочего, победителем морского сражения у Пре́везы в 1538 году, где османам противостояла объединённая эскадра государств Священной лиги. И одновременно пират, поскольку надо же как-то туркам в море на жизнь зарабатывать.
Форма постамента, как нетрудно догадаться, символизирует нос корабля.
По бокам постамента есть небольшие барельефы. Один из них, кажется, посвящён сражению у Превезы.
Памятник открыт в 1944 году и с тех пор стал одним из главных символов Бешикташа. На площади перед памятником торжественно отмечают День морского флота 1 июля и День военно-морского флота 27 сентября. Последний праздник как раз приурочен к дню победы у Превезы.
Авторы памятника – Зюхтю Мюридоглу и Али Хади Бара. Первого автора я вчера упоминал в Археологическом музее, где тот по молодости работал.
Барельеф с другой стороны показывает сцену встречи Барбароссы с султаном Сулейманом Великолепным.
А с задней стороны на постаменте есть стихотворение. И вот совпадение, с его автором мы только что познакомились – это Яхья Кемаль Беятлы. Погрузимся в его творчество ещё раз (на этот раз перевод не мой, позаимствовал с просторов интернета):
Deniz ufkunda bu top sesleri nerden geliyor?
Barbaros, belki, donanmayla seferden geliyor!..
Adalar’dan mı? Tunus’tan mı? Cezayir’den mi?
Hür ufuklarda donanmış ikiyüz pare gemi
Yeni doğmus aya baktıkları yerden geliyor,
Olmubarek gemiler hangi seherden geliyor?
- - -
Откуда доносятся эти звуки пушек с морского горизонта?
Возможно, Барбаросса возвращается из похода со своим флотом!..
С островов ли, из Туниса, из Алжира?
На свободных горизонтах двести оснащённых кораблей,
Идущих оттуда, откуда они смотрят на новорождённую луну,
Из какого же похода возвращаются эти благословенные корабли?
Патриотичненько. И романтичненько.
Почему Барбароссу вспоминают именно на берегу Бешикташа? Всё дело в том, что он здесь похоронен. Тюрбе Барбароссы спроектировано Синаном в том месте, где обычно швартовался османский флот. Хайраддин-паша жил неподалёку, построив себе дворец и мечеть. Вообще эта прибрежная часть Бешикташа, самая южная и близкая к историческому центру, в османский период до постройки дворцовых комплексов XIX века выполняла в основном две функции – причала для военного флота и территории охотничьих угодий султана.
В военно-морском флоте есть традиция перед крупными экспедициями посещать мавзолей Барбароссы. Несмотря на то, что теперь никакой пристани для военных кораблей у площади нет, традиция, как говорят, сохранилась.
Фотографию тюрбе я делал из-за решётки ворот. Несмотря на то, что на ограде висит табличка с часами работы, почему-то я, попав на нужные часы, столкнулся с закрытыми воротами. Непонятно. Однако, чтобы показать вам одну деталь сандуки (саркофага) Барбароссы, позволю себе воспользоваться фотографией из интернета:
WAIT! OH SHI—
Шутки в сторону. Мы прекрасно знаем, что шестиконечную звезду не единожды использовали в исламской традиции в качестве печати царя Соломона. В частности, Хайраддин-паша любил этот символ, и он попал на его знамя. На фото мы видим знамя, которое случайным образом показывает посетителям лишь один элемент.
Добавлю факт о Барбароссе. Одна из интерпретаций названия района Бешикташ гласит, что Барбаросса на этом берегу установил пять камней для швартовки кораблей. «Пять камней» по-турецки звучит как «беш таш» («beş taş»), а отсюда и «Бешикташ». Но это не точно.
Что ещё есть на площади? Например, здание паромного вокзальчика, похожее на то, что мы видели ранее в Кадыкёе. В целом типичная для берегов Босфора в Стамбуле постройка. С точки зрения истории архитектуры здание ценно как одно из ранних проявлений турецкого неоклассического стиля. Его построили в 1913 году. Автором выступил один из ключевых представителей стиля Али Талат-бей. Кстати, он же занимался реставрацией мавзолея Барбароссы.
Фанаты футбола есть? Вам памятник понравится.
Этот свеженький прошлогодний орёл 2023 года поставлен в честь столетия Республики и 120-летия футбольного клуба «Бешикташ». Или, если говорить точнее, гимнастического клуба «Бешикташ», в состав которого входит футбольный клуб, волейбольный, баскетбольный и многие другие. Но орёл, насколько я понимаю, связан именно с ногомячным клубом, футболистов которого когда-то давно прозвали «чёрными орлами». Если честно, тема вообще не моя, пусть фанаты разбираются.
Ого, ничего так гребной винт. Он принадлежал немецкому линейному крейсеру «Гёбен», введённому в эксплуатацию в 1912 году, как раз к началу Первой мировой, в которой он сыграл важную роль. Он и другой корабль Германской империи заплыли летом 1914 года в пролив Дарданеллы, поскольку Османская империя и Германия уже давно тесно сотрудничали в военной сфере. Формально Порта не имела права пускать военные корабли других стран в проливы. Их быстренько перевели в состав османского флота и переименовали, при этом команда продолжала оставаться немецкой.
«Гёбен» превратился в «Султана Селима Грозного». Султану Селиму I (1512–1520) дали прозвище «Yavuz», что можно перевести как «сильный», но в русской традиции закрепился перевод «грозный». Название крейсера «Yavuz Sultan Selim» в конце концов стали сокращать просто как «Yavuz», поэтому по-русски его можно назвать «Явуз» или же «Грозный».
Не стоит думать, что передача кораблей была попыткой избежать войны. Напротив, это было намерением вступить в войну. В итоге крейсер «Грозный» попил кровушки у русского Черноморского флота, а в 1918 году, когда Севастополь был оккупирован немцами, проходил там ремонт. В 1970-е годы его распилили, и один винт теперь красуется рядом с площадью Бешикташ у входа в Военно-морской музей.
Ой, слушайте, а это мы смотрим! Но вы уже поняли, что мне сегодня не везёт, – у музея выходной. И дождь опять противный...
Мимо дворцового комплекса Долмабахче
Хорошо, тогда продолжаем движение в сторону Долмабахче. Благо, идти осталось совсем недалеко, всего один квартал. Прорваться по берегу не удастся, там перекрыто, нужно пойти на запад вдоль улицы Долмабахче. Кажется, где-то здесь можно свернуть к берегу.
Что это за вывеска? Какой-то художественный музей, или, точнее, музей живописи. Речь идёт о Музее живописи национальных дворцов (Milli Saraylar Resim Müzesi) – музее, подчинённом Управлению национальных дворцов (Milli Saraylar Başkanlığı). Это отдельное ведомство, которое не входит в министерство культуры, но крайне важно для туристов – оно контролирует дворцы и иные объекты, ранее принадлежавшие османскому султану и его родственникам, в том числе уже известный нам Топкапы.
Не только сам дворец Долмабахче, но и окружающие постройки, входившие в дворцовый комплекс, встали под контроль Управления национальных дворцов. На фото – стоящий к востоку от основного дворца корпус 1856 года постройки, где традиционно жили наследники престола. Чтобы далеко к папке не бегать, но всё-таки проживать отдельно.
По-турецки здание называется «Veliaht Dairesi», что я бы перевёл как «Корпус наследника». По-английски в табличке перед зданием его обозвали «The Crown Prince Apartment», поэтому и на русском часто встречается формулировка «наследный принц», а не «наследник».
Помните истории из Топкапы о мучениях наследников, которых держали взаперти и доводили до сумасшествия? К XIX веку эти дикие нравы ушли в прошлое, отчего будущие султаны могли в полной мере почувствовать себя принцами, как в Европе. Если, конечно, дворцовый переворот не распорядится иначе, но это уже другая история.
С 1937 по 2010 годы в здании располагался Стамбульский музей живописи и скульптуры, входящий в состав Университета изящных искусств имени архитектора Синана. Потом здание переделали под музей Управления национальных дворцов – собственно, Музей живописи национальных дворцов. Я уточняю вопрос разных ведомств, чтобы вы понимали, что коллекция в старом и новом музеях разная. Новая – из дворцовых фондов, то есть преимущественно из того, что накопила за долгие годы султанская фамилия.
Не удержался и зашёл внутрь. Жаль только, почти ничего вам не покажу. Лишь вот эту фотографию украдкой сделал, пока охранник не смотрит. Управление национальных дворцов строго следит за тем, чтобы в их музеях ничего не фоткали. Вообще ничего! Нельзя, и всё. Ответа на вопрос «Почему?» никто не знает. Конечно, в Топкапы можно было фотографировать, потому что там такой поток туристов, что все давно положили на запреты болт, но формально и там везде находятся объявления, что фотосъёмка в любом виде запрещена.
На фото – крупная работа французского художника Феликса Огюста Клемана «Охота принца Халима на газелей в пустыне Гата: доля охотничьего пса» (1865). Что за пустыня Гата (по-турецки и по-английски – Gatah), я не понял, а вот принц Халим – это должен быть Мухаммед Абдул-Халим-паша, сын знаменитого вали Египта Мухаммеда Али-паши, что дерзнул бросить вызов османскому султану в 1830-е годы и попытался выйти из-под его контроля. Абдул-Халим-паша заказал эту работу Клеману, когда тот некоторое время жил и работал в Египте.
Впоследствии Абдул-Халим перебрался в Стамбул, где тёрся при султанском дворе и стал визирем. Его сын Саид Халим-паша тоже проживал в Стамбуле, и из собрания его местного дворца картина перешла в музей. Под неё фактически выделили целый зал, где по бокам есть и другие картины, но эта явно занимает центральное место. Это одна из главных работ музея. Не так давно, в 2019 году, она прошла реставрацию.
Я бы с удовольствием подобрал какие-нибудь копии музейных картин из интернета и совместил бы их со своими впечатлениями, но категорический и необоснованный запрет на съёмку меня расстроил, поэтому ограничусь короткой рецензией. Галерея интересная, в ней много залов и тем. В основном бросаются в глаза произведения XIX столетия, но есть и более ранние, и более поздние работы. Запоминающиеся темы: виды Стамбула, портреты султанов, батальная живопись и, конечно, небольшая коллекция картин Айвазовского.
Ну вот наконец и дошли. Как уже сказал, Корпус наследника – соседнее с Долмабахче здание. То есть достаточно... Как это забор? Да вы издеваетесь!
Серьёзно, эту фотографию дворца Долмабахче я делаю из-за ограды. Какая же нелепица: между двумя соседними и по смыслу связанными зданиями нельзя пройти. Что за день-то такой сегодня...
Ну что будем делать? Свернув с улицы к Корпусу наследника, мы фактически оказались в тупике. Даже по Босфору туда дальше не переплыть – ограда надёжно выстроена не только перед моим носом, но и вдоль берега. Ладно, побредём обратно.
Итак, идём где-то двести метров... Что, дружок, думал, со стороны улицы так просто найти верный вход?
Высокая стена со стороны города не только надёжно защищала обитателей дворцового комплекса от посторонних глаз, но и сегодня не позволяет мне, незадачливому туристу, успеть посетить один из самых известных дворцов Стамбула.
Данные ворота назывались Воротами валиде. То есть валиде-султан, матери правящего султана и главной женщины гарема. Как раз за стеной находятся здания гарема.
Ещё через двести метров на запад наконец видим парадные ворота комплекса – Султанские ворота (Saltanat Kapısı) или Церемониальные ворота (Merasim Kapısı). Они ведут прямо ко дворцу, и они... да-да, я понял, закрыты!
Ну где вход-то? Почему я решил, что надо идти от метро «Йылдыз»? Не повторяйте моих ошибок.
По пути мимо мелькает стадион клуба «Бешикташ», он же с формальным названием «Тупраш», поскольку с некоторого времени деньги на него даёт одноимённая нефтяная компания. На развевающемся флаге можно заметить эмблему клуба.
Не любитель футбола, но вдруг кому будет нужна сия достопримечательность.
Ещё триста метров вдоль улицы Долмабахче – и наконец-то долгожданный вход. Кто ж заранее знал, что надо начинать с запада, а не с востока? Я, по крайней мере, не знал. Другое дело, что время уже позднее и смысла идти внутрь нет. Давайте просто рассмотрим то, что виднеется отсюда.
Расположенные вдалеке ворота похожи на Султанские, но это иные парадные ворота Долмабахче – Ворота казначейства или Ворота сокровищницы (Hazine-i Hassa Kapısı). Есть ли там поблизости здание казначейства или просто казна дала денег на огромные врата, я уже не стал разбираться.
Часовая башня спроектирована автором Йылдызской мечети Саркисом Бальяном. Она построена в 1890–1895 годах в очередном смешении местной и европейской архитектуры. На этот раз жертвой османской эклектики стал необарочный стиль. В часовой башне вообще большой европейский след: так, её часы изготовлены французским часовым домом Жан-Поля Гарнье, а установкой занимался часовщик Иоганн Майер, служивший при дворе султана.
Вместе со стоящей рядом мечетью Долмабахче получается комплекс, аналогичный въездной зоне Йылдыза. Хотя строились они в разное время. Мечеть возвели в 1853–1855 годах по приказу валиде-султан Безмиалем. Точнее, начали строить при её жизни, но она как раз умерла во время строительства. В целом она прославилась на ниве благотворительной деятельности, отчего мечеть может служить своего рода памятником её персоне.
Архитектором был Никогос Бальян, старший брат Саркиса Бальяна. Да что уж там, дворец Долмабахче строил отец двух братьев Карапет Амира Бальян, а помогал ему Никогос. Семейный подряд, однако.
Стиль мечети – османское барокко. Сразу понятно, почему она похожа на Нуруосмание: столь же устремлённая ввысь, с похожими, но при этом оригинальными арками по бокам. И ещё дополнительный факт: в здании мечети в середине XX века некоторое время располагался Военно-морской музей – тот самый, куда сегодня не удалось попасть.
Эх, было бы время, погулял бы ещё. Но скоро уже и темнеть начнёт, всё-таки зима. Получился не самый насыщенный и немного хаотично спланированный день. Пойду-ка в гостиницу сушиться, греться и спать.
Ах, да, меня ещё сразу после мечети обдало водой из лужи из-за проезжавшей мимо машины. ЪУЪ БЛИН!!!
Всего плохого! А на сегодня всё. До новых встреч!
Все статьи цикла:
