...Иногда, если кажется, что выхода нет, и надо успокоиться, бросить дело и заняться чем-нибудь другим, я думаю: «А вот Борис Иванович бы так просто не сдался!». Начинаю искать выход – и он, как правило, всегда находится, причем довольно неожиданный.
У него было чему поучиться. Некоторые его решения и восхищали, и пугали одновременно. Например, как он решил вопрос с судьями, которые весной 2018 года пожелали создать самостоятельную структуру. Никого не переубеждал, не давил, а просто объявил: кто с нами – то сообщите об этом письменно, кто нет – свободны. И всё! Те, для кого была важнее работа, вернулись, а для кого принципы перевесили – нет. Таким образом, произошел естественный отбор: наиболее несговорчивые отсеялись, а готовые работать остались. Мне показалось это гениальным. Хотя я была и не согласна с ситуацией в целом.
Наверное, кто-нибудь помнит, что я в то время много писала о том, что порядок в хоккее с мячом неправильный. Мне очень хотелось донести Борису Ивановичу и его окружению, что они неправы! Наверное, я казалась себе очень умной в то время. В такие моменты меня надо закрывать где-нибудь подальше, но, видимо, никого рядом не нашлось.
У меня была своя мотивация: из-за системы распределения мест стали уходить болельщики с трибун. А вместе с ними - и тот праздник, которым мы жили и которого так ждали. Таяли, как лед по весне, ощущение единства, радости, вера в то, что болельщики тоже помогают команде победить, а значит, являются ее частью. Вообще, я заметила: болельщики - это по большей части люди, которые нуждаются в тепле, единении, братстве.
Сейчас я думаю, что, наверное, все это надо было искать в другом месте – например, в работе, в достижениях... А не на трибунах. Но у нас тогда не было другого места, где можно было получить так много энергии.
Какой была мотивация Бориса Ивановича Скрынника? Я тогда не понимала, но очень хотела узнать.
Во время Универсиады-2019 в Красноярске наши противоречия достигли того момента, когда обоюдный вред уже начал перевешивать потенциальную пользу. Я к тому времени уже получила три отказа в аккредитации: на чемпионаты мира 2018 и 2019 года, и один – на Кубок мира-2018. Это вызвало шум, «Чемпионат» убрал раздел «Бенди» с сайта, а в Иркутске некие люди пытались создавать мне проблемы с работой: звонили в редакции, чтобы они не брали мои статьи, и на официальное место работы, чтобы меня уволили. Но всех этих почетных людей вежливо отправили прочь (а может, и не очень вежливо). Имена не называю, но это все наша, иркутская публика. Наверное, очень хотели выслужиться?..
Все это, нервировало, конечно. Помню, как во время КМ-2018 коллеги начали раскалываться на два лагеря: одни поддерживали, другие настаивали, что надо просто смотреть хоккей, ничего не писать и никаких телеграмм не носить.
Но до поры, до времени особого вреда это не несло, и даже странным образом пошло на пользу: у меня стали прибавляться подписчики в соцсетях. Что же касается Бориса Ивановича, то он, как я сейчас думаю, просто решил сделать мне приятное, давая почувствовать собственную значимость.
Вообще, он довольно хорошо ко мне относился и даже по-отечески. Мы познакомились на чемпионате мира в 2010 году: я внаглую подошла к нему в Крылатском и попросила дать интервью. Он, наверное, слегка удивился, но согласился, дал свой телефон и сказал позвонить попозже. Интервью тогда не получилось, хотя мы хорошо поговорили. Но сделать из этого статью было нереально.
Я потом еще несколько раз пыталась сделать интервью, но беседа каждый раз плавно перетекала в разговор про жизнь и совершенно не походила на стандартные вопросы и ответы для статьи. При всем желании слепить из этого какие-то публикации я не смогла. Так у меня и лежат где-то его интервью, ни разу не использованные.
Так что мы довольно мирно общались. Впервые я написала что-то против в декабре 2016 года, после дисквалификации Сергея Ивановича Ломанова, в которой я невольно поучаствовала, так как брала у него интервью с критикой чемпионата России. Мне решительно не нравилось то, что происходит.
А происходило какое-то безумие, театр абсурда. Вроде бы здравые люди начали писать и говорить всякую ересь. Как будто это говорили вовсе не они…
Тогда я еще думала, что можно изменить ситуацию, привлекая внимание общественности. И старалась вовсю.
Наконец Борис Иванович, видимо, решил пойти мне навстречу: перед чемпионатом мира-2018 в Хабаровске лично проверил все списки журналистов и велел отказать в аккредитации мне и еще девушке-фотографу, которая подавала заявку от моего издания. Надо сказать, что до этого такой прием ни разу не использовался: помню, как журналисты «Бендинета», в частности, Владимир Демкин, тоже активно критиковали ФХМР, но аккредитацию им давали.
А тут отказали. Это означало, что меня как бы приняли в игру.
Начался новый этап: обмена дружескими ударами. В октябре 2018 года был уже упомянутый шум на Кубке мира. Публика только успевала крутить головами, словно наблюдая за теннисным мячом. Так, периодически обмениваясь любезностями, мы дошли до Универсиады-2019 в Красноярске.
И вот там мне это как-то резко надоело.
Потому что пошел уже вред.
Иркутские хоккеистки к тому времени выиграли немало титулов, включая чемпионат мира, но про них широкой публике было мало что известно. Я тогда уже сотрудничала с федеральными изданиями и хотела сделать серию подробных материалов: что-то вроде дневника Универсиады. А заодно записать серию видеоинтервью. Это сейчас видеоматериалы все заполонили, а тогда, не поверите, в не таком уж далеком 2019 году это только начиналось! И вызывало большой интерес.
Наверное, мне бы с удовольствием «зарубили» аккредитацию и там, но пресс-центром руководил мой хороший товарищ Алексей Лебедев, бывший руководитель отдела спорта «Московского комсомольца», с которым мы познакомились во время поездок в предолимпийский Сочи. Так что в этом вопросе коллеги из ФХМР не могли меня как-то ограничить. И взамен лишили возможности делать нормально интервью с хоккеистками.
Нет, формально возможность как бы дали!..
Но…
Это было форменное издевательство.
Вот представьте: игра только завершилась, мне надо срочно отписать материал в газету. Я подошла к пресс-атташе, чтобы договориться на интервью.
Причем от него ничего не надо: хоккеистки и тренер Александр Межуев согласны, мы сами решим, где и когда записать интервью. Я просто ставлю пресс-атташе в известность, обязана это делать.
И вдруг он сообщает, что, по его личным правилам, интервью можно брать только сразу после игр сборной России, в пресс-центре и в его присутствии .
- Но мне сейчас надо срочно статью сдать!
Не волнует.
- Через полчаса?! Я успею!
Нет. Или сейчас, или никогда. Он так решил.
— Да впереди же два дня выходных!
Нет.
И ничем не помогут даже мои друзья из пресс-центра Универсиады, так как процесс общения со сборными регулируют сами пресс-атташе федераций.
Такие правила.
Те, кто работал на таких международных соревнованиях, знают: обычно пресс-атташе федераций делают все, чтобы максимально обеспечить комфорт для всех сторон. За этим они туда и едут!
Я к тому времени уже отработала на двух Олимпиадах – в Сочи-2014 и Рио—де-Жанейро-2016 и была приятно удивлена, какая теплая, дружная, командная атмосфера среди спортивной прессы! Это – одна из немногих вещей, которые не продаются. Если вы не знали, то ни один олигарх ни за какие деньги не сможет купить себе олимпийскую аккредитацию под видом журналиста. Их распределяет только пресс-комиссия, и только по реальным результатам работы журналистов.
Так вот, на топовых соревнованиях, где времени мало, а событий – много, все друг дружке стараются помогать. И интервью лучше всего записывать в свободные дни, когда нет игр и выступлений. Хоккеистки и тренер были готовы, а ФХМР - нет.
Я, конечно, понимала, что не пресс-атташе создает эти условия.
И как-то мне стало, знаете... Довольно тоскливо. А ради чего вообще все? Зачем я сюда притащилась? Да еще и восьмое марта!.. Все кругом радуются, а я… Захотелось вообще все бросить и ничего не писать.
Я немного погрустила, а потом решительно набрала номер и строго спросила:
- Здравствуйте, Борис Иванович! А что это Вы меня с восьмым марта не поздравляете?
Он, наверное, так растерялся, что от неожиданности даже извинился:
- Ну, прости. Поздравляю!
- Я думаю, что нам надо заключить перемирие. От этого ни мне, ни вам, ни хоккею, ни сборной ничего хорошего. Ну, кому было бы плохо, если бы я сделала интересные материалы с хоккеистками? А так…
- А чего ты там про нас пишешь?
- А чего вы запрещаете?
- А ты как хотела?!
Немного подискутировав в таком ключе, мы пришли к консенсусу: я сворачиваю свои тирады, а он не будет мне мешать. Я сказала, что с его системой все равно не согласна. Но если мы пока можем быть чем-то другу другу полезны, то давайте попробуем. А если ситуация изменится, и мирное существование станет невозможным, то разойдемся, как в море корабли. Делов-то на копейку.
На том и порешали. Возможно, Борису Ивановичу в то время не хватало собеседника, с которым можно так запросто поспорить. Он стал звонить довольно часто: сначала интересовался, как там дела в Иркутске, как команда, а потом переходил на своих оппонентов: он их критиковал, а я защищала. Или же я пыталась предложить свою систему управления, а он с интересом слушал. Например, говорила, как поменять Исполком:
- У вас все неправильно устроено!
- А как надо?
- Ну, вот Исполком - это как консилиум врачей. Они должны решать сложные вопросы, потому что именно в этом деле понимают. А что будет, если позвать в консилиум, например, балерину, режиссера, боксера и космонавта? Они, конечно, внимание прессы привлекут, но помочь-то не смогут!
- Ну, все ты правильно говоришь. Но... как есть, так есть.
Я тогда еще не понимала, что никакой Исполком ему, по сути, не нужен, так как все решения он принимал сам.
Помнится, после матча за бронзу, который в марте 2019 года «Байкал-Энергия» удивительным образом проиграла, мы разговаривали прямо долго. Часа полтора в два приема. У меня сложилось впечатление, что для него это поражение тоже было не совсем ожидаемым. Чего уж говорить про нас.
Когда в мае Исполком принял глупое решение с запретом на критику для прессы, я честно позвонила и предупредила, что перемирие прекращается, я буду писать про это. Но Борис Иванович был не против: да пиши, пожалуйста!
В общем, мы в то время были как Штирлиц и Борман из анекдота: «Папку брали? Брал. Пересняли? Переснял. Так отдайте, люди же волнуются!»
Зачем я все это делала? Потому что помнила старое правило: чтобы соперника победить, его надо сначала изучить. Если я хочу изменить ситуацию, то надо сначала понять, с кем вообще имеешь дело?
И вот тогда я поняла главное: Бориса Ивановича вряд ли кто-то сможет победить, потому что он – идейный.
А в чем состояла его идея?
Для начала надо вспомнить, что творилось в хоккее с мячом, когда он пришел руководить. Целый вид спорта, словно телега, несся, подпрыгивая на ухабах, неизвестно куда. Каждый рулил в свою сторону, и было громко, скандально, но интересно. И зрители ходили, и спонсоры еще вкладывались, и пресса писала.
Борис Иванович, глядя на все это, подумал, что, пожалуй, можно привести все это в единый порядок, если действовать определенными методами. Реально ли это сделать одному человеку?!
Ну, он был не совсем один. Среди союзников был Владимир Янко. И еще несколько верных соратников, но очень мало. У таких, как Борис Иванович, вообще не бывает много своих людей, потому что они мало кому доверяют. Все больше себе.
Идея всеобщего порядка в одних руках появилась так внезапно, что многие даже не поняли: что это было? Скандал в Кемерово, дисквалификация игроков, на год был отстранен Криушенков, появилась новая статья: за окружение судей.
А это было начало нового пути. И все получилось, как мы знаем.
Но времена поменялись, выросло новое поколение, которое было недовольно этим порядком, да и старшее поколение еще понемногу возмущалось. Однако для руководителя отменить эту систему – значило предать свою идею, которую он с таким трудом внедрил.
И когда я это поняла, то затосковала. Стало ясно, что фигуры, равной Борису Ивановичу, не наблюдается.
В ожидании чемпионата мира в Иркутске, который все ждали в 2020 году, мы все еще мило общались. Я тогда придумала: а почему бы не провести в рамках ЧМ в Иркутске матч звезд? Тогда ничего подобного в хоккее с мячом не было, если не считать какой-то одной игры когда-то давно.
А в шайбе такое было, я однажды ездила на матч звезд в Ангарск и подумала: в хоккее с мячом надо тоже сделать! Тестируя идею, позвонила игрокам – Гапановичу, Грачеву, в Иркутске поспрашивала: а вам было бы интересно?
Поняв, что интерес есть, предложила Борису Ивановичу – он одобрил, сказал: «Давайте». Я даже нашла инвестора: Эн+, и подготовка к матчу пошла. Но чемпионат мира, мы помним, не состоялся из-за ковида.
Той зимой я еще 2019/2020 съездила в Норвегию на женский чемпионат мира. Мне не только дали аккредитацию, но и помогли с визами. Оказывается, в Норвегию визу делают дольше, чем в другие страны Европы, и когда я пошла ее делать, то мне сказали, что времени впритык.
Но Владислав Спинка, светлая ему память, за два-три дня сделал визу: и мне, и оператору Алексею Бондаренко. Мы тогда сняли фильм о женском хоккее с мячом. За все годы, пока иркутские хоккеистки играли за сборную и в Кубках мира, это был единственный турнир, где было освещение со стороны российского СМИ и откуда удалось привезти видеоматериал. Если не считать ЧМ-2012 в Иркутске, где пресса работала, но никакого видео в интернете не найти.
А наш фильм живет. Посмотреть его можно по ссылке.
Кстати, тот женский ЧМ-2020 в Норвегии стал последним на данный момент, где играла сборная России. А еще последним сбором того самого победного состава иркутянок, который выиграл и чемпионат, и Кубок мира.
В то время мы с Борисом Ивановичем почти не враждовали. Я пообещала не задевать его лично и если и была чем-то недовольна (например, когда ФХМР не разрешала вести видеотрансляции), то так и писала: запрещает ФХМР.
Но ничего у нас не получилось в плане дальнейшей дружбы. Я поняла, что переубеждать таких в чем-то бесполезно.
А Борису Ивановичу были нужны только целиком преданные люди. Хотя он предлагал не раз: «Все дадим, ставку дадим, денег дадим, только пиши про нас правду!» Я весело отвечала, что я и так пишу правду, бесплатно!
Почему не согласилась? Потому что рядом с человеком с такой волей был один исход: превратиться в «пишущую машинку», стать чем-то вроде мебели при федерации. А мне еще хотелось самой пожить и что-нибудь сделать.
И постепенно общение сошло на нет. Видимо, я стала «прогоревшим проектом», в который не стоит больше вкладываться.
...Откуда берутся такие люди, как он? Кто, когда убедил его, что надо всегда действовать только самому, не доверяя и не принимая помощи? Ведь спорт - это командная игра.
Но, с другой стороны, если бы не эта железная уверенность в себе – то, возможно, и не было бы тех проектов, которые у него получились.
Мог ли он стать другим, направить свою энергию на что-то другое?
Теперь уже не узнаем.
Борис Иванович ушел непобежденным, потому что для него отпустить вожжи было равносильно предательству своей идеи.
- Да если бы не я, тут бы уже все развалилось! - говорил он не раз.
Каким будет хоккей с мячом без Скрынника?
Скоро узнаем.