– Мам, ну ты только посмотри, какой вид! Первая линия, «ультра ол инклюзив», как мы и мечтали! Там даже подогреваемый бассейн с морской водой есть, представляешь? И анимация круглосуточная, и спа-салон для меня, и дайвинг для Виталика. Сказка, а не отель!
Елена Петровна поправила очки на переносице и вежливо взглянула на экран смартфона, который ей под нос суетливо тыкала дочь. На яркой картинке действительно плескалось бирюзовое море, пальмы клонились к белоснежному песку, а загорелые люди в шезлонгах счастливо улыбались, демонстрируя белоснежные зубы. Картинка была красивой, глянцевой и бесконечно далекой от серого ноябрьского пейзажа за окном типовой панельной многоэтажки.
– Красиво, Ирочка, – согласилась она, отпивая чай из своей любимой кружки с тюльпанами. – Очень красиво. Вы молодцы, что решили отдохнуть. Виталик много работает, ему полезно. Да и ты с мальчишками устаешь, я понимаю.
Ирина, сияя, как начищенный самовар, убрала телефон и схватила со стола печенье.
– Вот именно! Устаем страшно. Этот год вообще какой-то сумасшедший выдался. У Виталика на фирме реорганизация, у меня на работе вечные проверки, а Артем с Денисом... Ну, ты же знаешь своих внуков. Энерджайзеры, ни минуты покоя. Школа, секции, уроки до ночи. Мы с мужем решили: если не улетим сейчас, то просто сойдем с ума. Нам нужна перезагрузка. Только мы и море. Романтика, тишина, коктейли...
Елена Петровна улыбнулась, глядя на восторженную дочь. В свои тридцать два Ира иногда напоминала подростка, который верит, что мир вращается исключительно вокруг его желаний.
– Я рада за вас, – искренне сказала она. – Когда летите? Летом?
– Какое лето, мам! – рассмеялась Ирина, отмахиваясь. – Сейчас! В том-то и фишка. Горящий тур, скидка сорок процентов! Грех не взять. Вылет двадцать девятого декабря, возвращаемся десятого января. Встретим Новый год под пальмами, представляешь? Никакой готовки, никаких тазов с оливье, никакой «Иронии судьбы» по телевизору. Рай!
Внутри у Елены Петровны что-то тихонько екнуло. Двадцать девятое декабря. Новогодние праздники. Самое горячее время.
– Двадцать девятого... – медленно повторила она. – Это через три недели?
– Ну да! Мы вчера все оплатили, билеты уже на почте. Виталик премию получил, решили гульнуть.
Елена Петровна поставила кружку на стол. Чай вдруг показался безвкусным. Она посмотрела на дочь внимательно, пытаясь поймать ее взгляд, но та увлеченно рассматривала свой маникюр, явно избегая прямого контакта.
– Ира, – голос Елены Петровны стал чуть тише и тверже. – А мальчики? Артем и Денис. Они тоже летят?
Ирина замерла. Потом подняла на мать глаза, в которых читалось искреннее недоумение, смешанное с легкой, заранее заготовленной обидой.
– Мам, ты что? Какой отдых с детьми? Я же говорю: нам нужна перезагрузка. Романтика. Тишина. Если мы возьмем пацанов, это будет не отдых, а каторга. Опять следи, чтобы не обгорели, чтобы не утонули, разнимай их драки, слушай нытье. Нет уж. Мы хотим побыть вдвоем.
– Понятно, – кивнула Елена Петровна. – А дети, значит...
– А дети, конечно же, побудут у любимой бабушки! – радостно закончила за нее Ирина, словно предлагала самый лучший подарок в мире. – Мам, ну это же идеально! У них каникулы, школа не давит. Вы с ними елку нарядите, пирогов напечете, на горку сходите. Они тебя обожают. Артем вчера так и сказал: «Хочу к бабе Лене, у нее блинчики вкусные». Мы привезем их двадцать восьмого вечером, продуктов купим, денег оставим на развлечения. А десятого сразу с самолета заберем.
Ирина говорила быстро, уверенно, не допуская даже мысли о возражениях. Она уже все распланировала, все решила. В ее картине мира бабушка была функцией, удобным приложением к их семейной жизни, которое всегда находится в режиме ожидания. Свободным, бесплатным и безотказным.
Елена Петровна глубоко вздохнула. Она вспомнила, как три года назад они так же «подкинули» ей внуков на майские, и она, с больной спиной, бегала за ними по парку. Вспомнила, как прошлым летом отменила поездку к сестре, потому что у Иры «горели» курсы повышения квалификации. Она любила внуков, безумно любила. Артем и Денис были шумными, веселыми, иногда неуправляемыми, но родными. Однако в этот раз все было иначе.
– Ира, – Елена Петровна посмотрела дочери прямо в глаза. – Я не смогу взять мальчиков на праздники.
В кухне повисла тишина. Слышно было только, как гудит холодильник и тикают часы на стене. Улыбка медленно сползла с лица Ирины, сменившись выражением крайнего удивления.
– В смысле «не смогу»? – переспросила она, словно ослышалась. – Ты заболела? Что-то случилось?
– Нет, я здорова, слава богу. Просто у меня другие планы.
– Какие могут быть планы? – фыркнула дочь. – Телевизор смотреть? Вязать носки? Мам, не смеши. Новый год – семейный праздник. Вот и побудете семьей. Мы же не чужим людям их отдаем.
– Ира, послушай меня. Я тоже человек. И у меня тоже есть жизнь. Я купила путевку.
– Путевку? – глаза Ирины округлились. – Куда? В санаторий наш местный, что ли? Так сдай, господи, мы тебе неустойку компенсируем, если там копейки какие-то.
– Нет, не в местный. И не копейки. Я лечу в Карелию. В горный парк Рускеала. Экскурсионный тур, пять дней. Потом два дня в Петрозаводске. Я мечтала об этом пять лет, Ира. Ты же знаешь, я люблю север, снег, лес. Я оплатила тур еще в сентябре. Билеты на поезд куплены, отель забронирован. Выезд тридцатого числа рано утром.
Ирина смотрела на мать так, будто та призналась в ограблении банка.
– Карелия? Зимой? Мам, ты с ума сошла? Там же холодно, темно и скучно! Что тебе там делать? По лесу бродить? И ради этого ты готова бросить внуков в Новый год? Ради каких-то елок?
– Это не просто елки, – спокойно возразила Елена Петровна, хотя внутри все дрожало от обиды. – Это моя мечта. Я хочу покататься на ретропоезде, посмотреть на мраморный каньон с подсветкой, поесть калиток, просто побыть в тишине. Я весь год работала, помогала вам, сидела с мальчиками, когда они болели. Я имею право на свой отдых?
– Имеешь, конечно, – раздраженно бросила дочь, вставая и начиная нервно ходить по кухне. – Но почему именно сейчас? Почему в праздники? Можно же было поехать в феврале? Или в марте?
– Потому что в праздники там особая программа. И у меня выходные на работе. Я не могу перенести.
– А мы?! – почти выкрикнула Ирина. – Мы уже путевку купили! Она невозвратная! Ты понимаешь, сколько это денег? Двести тысяч! Мы копили полгода!
– Ира, а почему вы не спросили меня перед тем, как покупать? – тихо спросила Елена Петровна. – Просто один звонок: «Мам, ты свободна на праздники?». И все. Я бы сказала, что уезжаю. Вы бы выбрали другие даты или взяли детей с собой. Почему вы решили за меня?
– Потому что ты всегда дома! – выпалила дочь. – Ты бабушка! Что за эгоизм такой на старости лет проснулся? «Я хочу в Карелию». А о внуках ты подумала? Куда мы их денем? В детдом сдадим на десять дней?
– Есть варианты, – Елена Петровна старалась сохранять спокойствие, хотя сердце колотилось. – Возьмите с собой. Доплатите за них. В номере поставят дополнительные кровати.
– Ты издеваешься? Это еще сто тысяч минимум! У нас нет таких денег! И я же сказала: я хочу отдохнуть! Я, а не работать аниматором для своих детей!
Ирина остановилась напротив матери, уперев руки в бока. Ее лицо пошло красными пятнами.
– Знаешь, мам, я от тебя такого не ожидала. Правда. Виталик мне говорил: «Твоя мама человек сложный, но внуков не бросит». А ты... Ты просто ставишь свои «хотелки» выше семьи. Карелия ей важнее родной крови.
– Не передергивай, – жестко сказала Елена Петровна. – Я люблю внуков. Но я не прислуга, которую можно поставить перед фактом. Я взрослый человек. И я еду в отпуск. Точка.
Ирина схватила свою сумку, вылетела в коридор, на ходу натягивая сапоги.
– Спасибо, мам! Удружила! С наступающим тебя! Надеюсь, тебе там будет тепло и весело одной, пока мы будем тут проблемы разгребать!
Дверь хлопнула так, что с полки упала щетка для одежды. Елена Петровна осталась сидеть на кухне. Она медленно допила остывший чай. Руки у нее дрожали. Чувство вины, привычное, липкое, воспитанное годами материнства, начало поднимать голову. «Может, и правда? – шептал внутренний голос. – Они молодые, им нужнее. А я? Ну съезжу потом. Потеряю деньги, зато дети отдохнут, мира в семье не нарушу».
Она встала, прошла в комнату. На кровати лежал открытый чемодан. В нем аккуратными стопками лежали теплые свитера, термобелье, новые шерстяные носки с оленями, которые она связала специально для поездки. На столе лежала распечатка билета на «Рускеальский экспресс». Она посмотрела на фото поезда – старинный паровоз, клубы пара, роскошные интерьеры вагонов-ресторанов. Она мечтала об этом с тех пор, как увидела репортаж по телевизору. Она откладывала с пенсии и подработок репетиторством понемногу каждый месяц. Это был ее подарок самой себе.
«Нет, – твердо сказала она своему отражению в зеркале. – Хватит. Я вырастила дочь. Я помогала растить внуков. Я заслужила эти пять дней».
Вечером позвонил зять. Виталий был человеком спокойным, рассудительным, и Елена Петровна надеялась, что он поймет.
– Елена Петровна, добрый вечер, – начал он, но в голосе слышалось напряжение. – Ира пришла вся в слезах. Говорит, вы отказываетесь брать пацанов?
– Здравствуй, Виталик. Я не отказываюсь брать пацанов вообще. Я не могу взять их именно в эти даты, потому что у меня куплена путевка.
– Елена Петровна, ну давайте по-взрослому, – тон зятя стал снисходительно-раздраженным. – Какая путевка? Снег посмотреть? Мы же можем компенсировать. Я заплачу вам ту сумму, что вы потратили. И даже сверху накину, купите себе что-нибудь. Нам этот отпуск жизненно необходим, мы на грани развода из-за бытовухи, понимаете? Вы же хотите, чтобы у внуков была полная семья?
Вот оно как. Манипуляция вышла на новый уровень. Теперь на кону стоял брак дочери.
– Виталий, не нужно меня шантажировать разводом, – холодно ответила она. – Если ваш брак держится только на возможности сплавить детей бабушке, то у меня для вас плохие новости. А деньги мне твои не нужны. Мне нужны впечатления. Я еду.
– То есть вам плевать? – голос зятя стал жестким. – Хорошо. Мы запомним. Только потом не жалуйтесь, что внуки к вам не ездят.
Он бросил трубку. Елена Петровна села на диван и заплакала. Было больно и обидно. Почему ее желания ничего не стоят? Почему она стала врагом только потому, что один раз за всю жизнь сказала «нет»?
Следующие две недели превратились в холодную войну. Дочь не звонила. В семейном чате в мессенджере царила демонстративная тишина. Елена Петровна знала, что они сейчас лихорадочно ищут выход. Она переживала, конечно. Сердце болело за внуков, за дурную дочь, за зятя. Она несколько раз порывалась позвонить, сказать: «Ладно, привозите, сдам я эти билеты». Но каждый раз останавливала себя. Это был не просто отпуск. Это был вопрос самоуважения. Если она уступит сейчас, с ней больше никогда не будут считаться.
Двадцать восьмого декабря, за два дня до ее отъезда, в дверь позвонили. На пороге стояла Ирина. Одна. Вид у нее был усталый и немного виноватый, но в глазах все еще горел огонек упрямства.
– Привет, – буркнула она.
– Привет. Заходи, – Елена Петровна посторонилась.
Ирина прошла на кухню, села на привычное место.
– Мы нашли няню. Агентство, дорого, конечно, но деваться некуда. Она поживет у нас эти десять дней.
– Это хорошо, – кивнула Елена Петровна. – Надеюсь, она надежная женщина?
– Рекомендации хорошие. Педагог на пенсии. Но суть не в этом. Мам, ты правда уезжаешь? Ты не передумала?
– Нет, Ира. Чемодан собран. Поезд завтра вечером до Питера, потом пересадка.
Ирина помолчала, крутя в руках салфетку.
– Знаешь, я все думала эти дни... Я злилась на тебя страшно. Считала предательницей. А вчера подруге пожаловалась, Ленке. Думала, она поддержит. А она мне сказала: «Ты, Ирка, офигела. Твоя мать пашет как лошадь, а ты ей на шею села и ноги свесила. У меня вот мама вообще внуков раз в год видит по скайпу и ничего».
Елена Петровна слабо улыбнулась.
– Умная у тебя подруга.
– Наверное... – Ирина вздохнула. – Просто мы привыкли, что ты всегда рядом. Что ты – наш тыл. А тут вдруг тыл решил уехать в Карелию. Это был шок.
– Тыл тоже требует ремонта и отдыха, дочка. Иначе он развалится.
Ирина подняла глаза. В них впервые за долгое время не было потребительского интереса, а было что-то похожее на понимание.
– Ты прости нас с Виталиком. Мы наговорили лишнего. Про развод, про то, что внуков не увидишь... Это сгоряча. Нервы.
– Я знаю, – Елена Петровна накрыла руку дочери своей ладонью. – Я не держу зла. Я просто хочу, чтобы вы научились уважать мои границы. Я готова помогать, но не ценой своей жизни.
– Ладно, – Ирина шмыгнула носом. – Езжай в свою Карелию. Привези хоть магнитик. И фоток скинь, интересно же, что там за паровоз такой, ради которого ты родную дочь послала.
– Не послала, а перенаправила к самостоятельности, – рассмеялась Елена Петровна. – А магнитик привезу. И варенья из морошки.
Они попили чаю, уже без напряжения. Ирина ушла, а Елена Петровна почувствовала невероятную легкость. Словно тяжелый рюкзак, который она тащила годами, вдруг сняли с плеч.
Поездка оказалась даже лучше, чем она мечтала. Карелия встретила ее настоящей зимой – пушистой, снежной, сказочной. Она ехала в купе «Рускеальского экспресса», пила чай из подстаканника, смотрела на заснеженные ели за окном и чувствовала себя абсолютно счастливой. Мраморный каньон сиял разноцветными огнями подсветки, напоминая декорации к фильму-сказке. Она гуляла по заснеженным тропинкам, дышала морозным воздухом, кормила уток, фотографировала каждый куст. В отеле в Петрозаводске был уютный номер и вкусные завтраки. Она познакомилась с приятной женщиной из Воронежа, они вместе ходили в театры и музеи.
Телефон она включала только вечером, чтобы отправить фото и проверить сообщения. Ирина писала коротко: «Няня строгая, пацаны ходят по струнке, но накормлены. Мы на пляже, сгорели в первый день, но довольны». Елена Петровна улыбалась и откладывала телефон.
Она вернулась домой восьмого января, отдохнувшая, помолодевшая, с румянцем на щеках и полным чемоданом сувениров. Дети прилетели десятого. Вечером они всей семьей собрались у Елены Петровны.
Артем и Денис наперебой рассказывали про «злую Мэри Поппинс», которая заставляла их читать книги и убирать за собой игрушки, но зато научила играть в шахматы.
– Ба, а она прикольная оказалась, эта Валентина Сергеевна! – кричал Артем. – Она нам фокусы показывала! Но твои блинчики все равно лучше!
Ирина и Виталий выглядели загорелыми, но какими-то притихшими.
– Ну как отдохнули? – спросила Елена Петровна, разливая чай и выставляя на стол баночку с морошковым вареньем.
– Хорошо, – кивнул Виталий. – Море отличное. Только... дороговато няня обошлась. Пришлось заначку на ремонт машины потратить.
– Зато мы поняли одну вещь, – перебила его Ирина, намазывая варенье на хлеб. – Няня – это профессионал. Ей платишь – она делает. А бабушка – это для души. Мы, наверное, правда тебя загоняли, мам.
Елена Петровна посмотрела на своих родных. На загорелую дочь, на зятя, который с аппетитом ел карельскую калитку, на внуков, которые уже разнесли половину гостиной, строя баррикады из подушек.
– Я рада, что вы это поняли, – сказала она. – Кстати, я тут посмотрела буклет... В мае есть отличный тур на Байкал. Когда там лед сходит. Красота неописуемая. Я думаю забронировать. Так что вы на майские праздники особо на меня не рассчитывайте.
Ирина поперхнулась чаем, а Виталий замер с куском пирога во рту. Они переглянулись. В их глазах читался легкий ужас, смешанный с уважением.
– На Байкал? – переспросила дочь. – Круто. Ну что ж... Значит, будем искать лагерь для пацанов. Или с собой возьмем на дачу, пусть грядки копают.
– Вот и правильно, – улыбнулась Елена Петровна. – Труд облагораживает. А бабушка привезет вам омуля.
Вечер прошел тепло и уютно. Впервые за много лет Елена Петровна не чувствовала себя жертвой обстоятельств. Она чувствовала себя главой семьи, женщиной, которая имеет право на свои желания. И, что самое удивительное, дети стали относиться к ней с гораздо большим вниманием. Виталий починил кран в ванной, о котором она просила полгода, без напоминаний. Ирина привезла набор дорогой косметики из дьюти-фри, а не магнитик, как обычно.
Оказалось, что мир не рушится, если поставить себя на первое место. Наоборот, он становится только крепче и честнее. И даже внуки, кажется, стали любить ее еще больше – ведь теперь бабушка была не уставшей нянькой, а интересным человеком, который ездит на старинных поездах и привозит смешные истории про лосей, встреченных в лесу.
Елена Петровна подошла к окну. На улице падал снег, мягкий и пушистый. Где-то там, далеко, шумел Байкал, ожидая ее весной. И она точно знала: она там будет. Потому что жизнь – она одна, и откладывать ее на потом, когда вырастут внуки, правнуки и решатся все проблемы, – преступление против себя.
Если вам понравилась история, не забудьте поставить лайк и подписаться на канал. Жду ваших комментариев