– А плитка когда будет? Ты же обещал, что доставка приедет еще во вторник, а сегодня уже пятница. Сереж, мы так до Нового года с голым бетоном и встретим?
Сергей нервно дернул плечом, поправляя галстук перед зеркалом в прихожей. Он не любил эти разговоры, особенно с утра, когда голова еще гудела после вчерашнего, а впереди был рабочий день.
– Марин, ну что ты начинаешь? Сказал же – на складе пересортица. Менеджер звонил, извинялся. Не могут они найти нашу партию, ищут. Может, на другом складе, в Подмосковье. Как найдут – сразу привезут. Не я же ее на себе потащу.
Марина вздохнула, прислонившись плечом к дверному косяку. На ней был старый халат, а на ногах – тапочки, подошвы которых уже посерели от вездесущей строительной пыли. Ремонт в их "двушке" тянулся уже четвертый месяц, выматывая душу и кошелек. Кухня стояла ободранная, со старой раковиной, временно водруженной на шаткую тумбу, а новая мебель, о которой Марина мечтала пять лет, ждала своего часа в разобранном виде в коробках, загромождая коридор.
– Странный какой-то магазин, – с сомнением протянула она. – Деньги взяли стопроцентную предоплату, а везут три недели. Может, съездить туда, поругаться? Чек у тебя?
– У меня, у меня, – поспешно ответил Сергей, надевая пальто. – Не надо никуда ездить, не позорь меня. Я сам разберусь. Я мужик или кто? Всё, побежал, опаздываю. Вечером буду поздно, у нас сегодня продолжение банкета, отчетный период закрываем.
Дверь хлопнула, оставив Марину в тишине и запахе дешевой штукатурки. Она прошла на кухню, налила себе кофе и села на единственный табурет. Взгляд упал на то место, где должен был стоять новый гарнитур цвета "слоновая кость". Триста тысяч рублей. Они копили их два года. Марина отказывала себе в отпуске, не покупала лишней одежды, штопала колготки, если стрелка шла не на видном месте. Сергей тоже вроде бы старался, "калымил" по выходным в такси. И вот, наконец, месяц назад они собрали нужную сумму. Сергей торжественно забрал конверт из тайника – старого томика Тургенева – и поехал "оплачивать все сразу: и гарнитур, и плитку, и работу бригады".
С тех пор в доме появились только мешки со смесью и двое угрюмых рабочих, которые сбили старую плитку, выровняли стены и исчезли, сказав, что "без материалов делать нечего".
Марина допила кофе, чувствуя смутную тревогу. Женская интуиция, этот тихий, но настойчивый голосок, шептала, что с "пересортицей" что-то не так. Но она гнала от себя эти мысли. Сергей – надежный муж, двадцать лет вместе. Ну да, любит прихвастнуть перед друзьями, бывает, тратит лишнее на пиво и рыбалку, но чтобы обмануть в таком крупном деле? Нет, невозможно.
Она занялась домашними делами. Нужно было перестирать вещи мужа – вчера у них был официальный корпоратив в ресторане, и костюм Сергея пропитался запахом табака и еды. Марина достала пиджак, висевший на спинке стула, и привычным движением начала проверять карманы перед тем, как нести в чистку.
Во внутреннем кармане нащупалась какая-то бумажка. Марина вытащила ее. Это был сложенный вчетверо чек. Видимо, Сергей сунул его туда машинально и забыл.
Она развернула тонкую термоленту. Чек был длинный, сантиметров тридцать. Сверху красовался логотип ресторана "Империя" – одного из самых дорогих в городе, куда они с Сергеем даже на годовщину свадьбы не ходили, считая, что "нечего деньги на ветер бросать".
Дата: вчерашняя. Время: 23:15.
Столик № 1 (VIP-зона).
Марина начала читать список позиций, и глаза ее полезли на лоб.
"Салат с камчатским крабом – 5 порций".
"Стейк Рибай – 5 порций".
"Ассорти сыров элитное".
"Устрицы 'Белый жемчуг' – 2 дюжины".
Но самое страшное было в разделе "Напитки".
"Виски 12-летней выдержки – 3 бутылки".
"Шампанское французское – 2 бутылки".
Итоговая сумма внизу чека ударила по глазам, как вспышка молнии: сто двадцать восемь тысяч четыреста пятьдесят рублей.
Марина села прямо на пол, прижимая чек к груди. Сто двадцать восемь тысяч. За один вечер.
В голове зашумело. Сергей говорил, что корпоратив оплачивает фирма. "Мы скидываемся по две тысячи чисто символически, на чаевые официантам", – говорил он неделю назад.
Она еще раз посмотрела на чек. Внизу было написано: "Оплата картой ****4567". Это были последние цифры зарплатной карты Сергея. Но на ней не могло быть таких денег. Его зарплата – шестьдесят тысяч, и он всегда отдавал ей половину на хозяйство, а остальное уходило на бензин и мелкие расходы.
Значит, деньги были не с зарплаты.
Марину бросило в жар, потом в холод. Она вскочила, бросила пиджак на пол и побежала в спальню, к книжному шкафу. Дрожащими руками вытащила томик Тургенева. Открыла.
Пусто.
Там, где лежала их "подушка безопасности" – еще сто пятьдесят тысяч, отложенные на технику и оплату работы мастеров, – не было ничего. Только старая закладка.
Она перетряхнула книгу, потом перерыла все соседние тома. Пусто. Денег не было. Ни на плитку, которую "не везут", ни на технику, ни на мастеров.
Марина вернулась на кухню, села за стол и положила перед собой чек. В голове начал складываться пазл, страшный и уродливый.
Никакой плитки он не заказывал. Гарнитур не оплачен. Рабочие ушли не потому, что нет материалов, а потому, что им не заплатили аванс. Сергей забрал все деньги – и те триста тысяч месяц назад, и эти сто пятьдесят из заначки.
Куда он дел первые триста, оставалось загадкой. Но куда делись последние сто пятьдесят – лежало перед ней на столе, пропечатанное черной краской. Он проел и пропил их ремонт. За один вечер.
Злость, горячая и яростная, начала подниматься откуда-то из глубины души. Она вспомнила, как ходила всю зиму в старых сапогах, которые протекали, потому что "надо экономить на кухню". Как сама клеила обои в коридоре, чтобы не платить мастерам. А он в это время ел крабов и запивал их элитным виски.
Но почему? Зачем?
Марина взяла телефон. Зашла в социальную сеть. Нашла страницу коллеги мужа, молодой секретарши Леночки, которая любила выкладывать всё в сторис. И точно. Видео, выложенное 12 часов назад.
Ресторан "Империя". Шикарный стол, ломящийся от еды. Сергей, раскрасневшийся, без галстука, стоит с бокалом в руке.
– Гуляем, братва! – орет он в камеру, перекрывая музыку. – Сегодня я угощаю! За мой счет! Живем один раз!
Вокруг него смеются коллеги, кто-то хлопает его по плечу. Леночка визжит от восторга, поднимая бокал с шампанским.
– Сергей Викторович, вы наш герой! Вот это мужчина! Не то что наше жмотье из бухгалтерии!
Марина смотрела видео снова и снова. "Вот это мужчина". Вот ради чего всё это было. Ему захотелось побыть королем. "Пустить пыль в глаза". Показать, что он может себе позволить швыряться деньгами, угощать всех крабами и виски. Купить восхищение этой глупой Леночки и уважение собутыльников. Ценой её кухни. Ценой её сапог. Ценой их спокойной жизни.
Она выключила телефон. Слез не было. Было только чувство брезгливости, словно она наступила в грязь.
Вечер наступил мучительно медленно. Марина не готовила ужин. Она сидела на кухне в темноте, слушая, как гудит холодильник – единственный уцелевший предмет из их прошлой жизни.
В десять вечера заскрежетал ключ в замке. Сергей вошел, стараясь не шуметь. Он был, очевидно, снова "подшофе", но держался на ногах.
– Мариш, ты спишь? – шепотом позвал он из коридора. – А я пришел. Устал как собака.
Он заглянул на кухню. Увидев жену, сидящую в темноте, он вздрогнул и потянулся к выключателю. Яркий свет ударил по глазам, заставив обоих прищуриться.
– Ты чего в потемках сидишь? – бодро спросил Сергей, но в голосе проскользнула нотка страха. – Случилось чего?
– Случилось, – тихо сказала Марина. – Садись, Сережа. Поужинаем.
– О, отлично, я голодный как волк! А что у нас сегодня?
– У нас сегодня крабы, – сказала она. – И устрицы. И мраморная говядина.
Сергей замер на полпути к стулу. Лицо его медленно начало сереть, теряя румянец алкогольного куража.
– Какие крабы? Ты о чем, Марин? Шутишь, что ли?
Марина молча подвинула к нему чек. Белая лента змеей ползла по темной столешнице.
– Читай, – приказала она. – Вслух.
Сергей взял чек. Руки его заметно дрожали. Он бегло взглянул на сумму, потом на жену. Попытался улыбнуться, но вышла жалкая гримаса.
– А, это... Мариш, это ошибка какая-то. Это не мой чек. Это нам, наверное, подкинули... Или кто-то другой платил, а мне просто дали подержать...
– Не ври, – перебила она. Голос был стальным. – Там номер твоей карты. И я видела видео у Лены в инстаграме. "Гуляем, братва, я угощаю". Помнишь?
Сергей рухнул на стул, словно у него подрезали ноги. Он понял, что отпираться бессмысленно.
– Марин, ну прости... Бес попутал. Выпили лишнего, ребята начали подначивать... Мол, слабо поляну накрыть? Слабо показать, кто тут настоящий мужик? Ну я и... Понесло меня. Хотелось, понимаешь, уважения. Чтобы не считали серой мышью.
– Уважения? – переспросила Марина. – Ты купил уважение за сто двадцать восемь тысяч? За мои деньги?
– Почему за твои? Это общие... Я заработаю! Я все верну!
– Из каких денег ты это оплатил? – она задала главный вопрос, хотя знала ответ. – Из "подушки"?
Сергей опустил голову.
– Да. Я взял из книги. Думал, никто не заметит, а я с премии доложу...
– С какой премии? Тебе дали премию сто тысяч?
– Нет... Дали двадцать. Но я думал...
– Ты не думал, Сережа. Ты никогда не думаешь. А теперь скажи мне, где первые триста тысяч? Те, которые ты якобы отвез за кухню и плитку месяц назад. Магазин "не везет" товар, потому что он не оплачен, верно?
Сергей молчал. Он теребил край скатерти, не смея поднять глаза.
– Где деньги, Сергей? – Марина повысила голос.
– Нету, – выдохнул он.
– Где они?
– Я... я их проиграл.
В кухне повисла тишина, от которой зазвенело в ушах.
– Проиграл? – шепотом переспросила она. – В казино?
– На ставках. Спорт. Я хотел как лучше, Марин! Хотел удвоить сумму, чтобы нам и на кухню хватило, и на мебель в спальню, и тебе на шубу! Верняк был, стопроцентный прогноз! А они... судья продажный, пенальти назначил... И все сгорело. Я хотел отыграться, взял из заначки, но тут корпоратив, ребята начали... Я подумал: горе оно все огнем, хоть один день поживу как человек!
Марина смотрела на него и не узнавала. Перед ней сидел не муж, с которым она прожила полжизни, а жалкий, инфантильный неудачник, который ради минутной славы и азарта спустил в унитаз их двухлетние труды. Четыреста пятьдесят тысяч. Полмиллиона рублей.
– Ты не человек, Сережа, – сказала она медленно, взвешивая каждое слово. – Ты вор. Ты украл у меня кухню. Ты украл у меня спокойствие. Ты украл у нас будущее. Мы живем в развалинах, едим доширак, а ты кормишь устрицами чужих баб и проигрываешь деньги на ставках.
– Ну прости! – взвыл он, пытаясь схватить ее за руку. – Я все исправлю! Я кредит возьму!
– Какой кредит? На тебе уже висит кредит за машину, который ты платишь через раз. Тебе никто не даст.
Она встала.
– Собирай вещи.
– Что? – он опешил. – Марин, ты чего? Куда я пойду? Ночь на дворе!
– Мне плевать. К маме, к друзьям, которых ты вчера поил виски. Они же тебя уважают теперь, ты же "настоящий мужик". Вот пусть приютят героя. У тебя час.
– Ты не имеешь права! Это и моя квартира!
– Ошибаешься, – Марина усмехнулась, и улыбка эта была страшной. – Квартира приватизирована на меня и на сына. Ты здесь только прописан. И если ты сейчас не уйдешь по-хорошему, я вызову полицию и напишу заявление о краже денег. Чек у меня, видео есть, твои признания я, кстати, записала на диктофон.
Она достала телефон из кармана халата и показала ему экран, где горел красный кружок записи.
Сергей побледнел. Он понял, что это не истерика. Это конец.
Он собирался молча, хаотично запихивая вещи в спортивную сумку. Пытался что-то бубнить про "стерву", про то, что "все бабы одинаковые", что "из-за бумажек семью рушишь". Марина стояла в дверях комнаты и наблюдала. Она следила, чтобы он не взял ничего лишнего. Телевизор, ноутбук – все это было куплено на ее премии.
– Ключи на тумбочку, – сказала она, когда он, сопя, застегивал куртку.
Он швырнул связку ключей на пол.
– Ты еще пожалеешь! – крикнул он уже из подъезда. – Приползешь, когда кран потечет! Кому ты нужна, старая, с ремонтом недоделанным!
– Уж лучше с ремонтом, чем с крысой, – ответила Марина и захлопнула дверь.
Щелкнул замок. Потом она накинула цепочку. И только тогда сползла по двери на пол и заплакала.
Но слезы лились недолго. Минут пять. Потом она встала, умылась холодной водой. Прошла на кухню. Посмотрела на ободранные стены.
"Ничего", – подумала она. – "Руки есть, голова на месте. Зарплата будет".
На следующий день она подала на развод. В заявлении на раздел имущества она указала долги мужа по кредитам, чтобы они не перешли на нее, благо юрист на работе подсказал, как правильно оформить доказательства того, что деньги были потрачены не на нужды семьи. Чек из "Империи" стал главным аргументом. Судья, пожилая женщина, глядя на список из устриц и виски, только покачала головой и вопросов больше не задавала.
Через неделю Марина продала машину Сергея. Он оформил на нее доверенность год назад, когда уезжал в командировку, и забыл отозвать. Это было, возможно, не совсем честно с моральной точки зрения, но юридически безупречно. Вырученных денег хватило, чтобы заказать кухню – не такую шикарную, как хотелось, но новую и чистую. И нанять мастера, который положил плитку за три дня.
Сергей пытался звонить, угрожал, потом плакал и просился обратно. Говорил, что мама его "запилила", что друзья отвернулись, когда узнали, что у него нет денег. Марина слушала его ровно минуту, потом блокировала номер.
Новый год она встречала одна. В квартире пахло свежей краской и мандаринами. На новой плите шкворчала курица. Марина налила себе бокал шампанского – всего один, недорогого, но вкусного. Она села за новый стол, посмотрела на свое отражение в темном окне.
Она была одна, но она не была одинока. С ней была ее гордость, ее спокойствие и ее чистая, уютная кухня. И это было куда дороже, чем любые устрицы в мире. Она знала, что впереди будет непросто, но самое главное она уже сделала – вынесла из своей жизни самый дорогой и бесполезный мусор.
Если вам близка позиция героини и вы тоже считаете, что уважение в семье важнее показухи, ставьте лайк и подписывайтесь на канал. Буду рада прочитать ваше мнение в комментариях