Картины стоимостью от 200 000 до 700 000 рублей и художница, встречающая столичный бомонд босиком и в халате. Именно так прошла презентация работ Татьяны Плаксиной в галерее Омельченко. Пока одни гости изучали прайс-лист с шестизначными цифрами, другие наблюдали за перформансом дочери Любови Успенской. Расскажем, что скрывается за этими ценами и что на самом деле продают под громкой фамилией.
Мы сейчас перейдем к главному, а пока подпишитесь, пожалуйста на наш канал.
В галерее Елены Омельченко висят полотна, ценник на которые стартует от 200 000 и взлетает до 700 000 рублей. В кулуарах шепчутся, что за «особые» лоты просят и миллион. И нет, это не работы старых мастеров и даже не модный поп-арт. Это творчество Татьяны Лилиан Плаксин — именно так, с пафосом и претензией на вечность, величает себя наследница Любови Успенской.
Сама Татьяна уверена: происходящее — ее личный триумф, «вознесение» над серостью будней. Но глядя на эти ценники и то, что за ними скрывается, невольно задаешься вопросом: что нам предлагают купить? Шедевр непризнанного гения или билет на очень дорогостоящий сеанс психотерапии известной фамилии?
Перфоманс в халате: эпатаж или крик о помощи?
Если кто-то из гостей выставки ожидал увидеть на открытии светский лоск, шампанское в хрустале и дам в вечерних туалетах, то явно был разочарован. То, что устроила Татьяна, больше напоминало сцену из арт-хаусного кино.
Хозяйка вечера появилась перед гостями, словно только что вышла из собственной спальни. Махровый халат, небрежно накинутый на плечи и... босые ноги.
Она бродила по импровизированной детской, устроенной прямо в галерее, и вырывала с корнем засохшие цветы из горшков. Земля летела на пол, гости переглядывались, не понимая, куда девать глаза.
Особое внимание привлекли не столько 50 картин, сколько сама Татьяна, превратившая свое тело в холст. Она нарочито демонстрировала шрамы — следы той самой аварии и многочисленных операций, — и новую татуировку.
Где Плаксина создавала свои странные картины
Эти работы не писались в солнечной студии с видом на море. Большая часть создавалась в клиниках, в периоды тяжелой реабилитации, после той роковой аварии в Коста-Рике и на фоне изнуряющей борьбы с зависимостями. Плаксина говорит, что для нее творчество в больничной палате стало личным триумфом над болью.
Но зрителю от этого не легче. С полотен на них смотрят искаженные лица, странные существа, кислотные цвета словно кричат о тревоге.
Битва мнений: «Кикимора» против дипломатии
Реакция бомонда на этот вернисаж разделилась на два лагеря: тех, кто решил сказать правду, и тех, кто предпочел сохранить хорошие отношения с мамой художницы.
Гласом народа, озвучившим то, о чем шептались многие, стала Эвелина Бледанс. Увидев работы Татьяны, она не стала подбирать эвфемизмы:
«Это мазня! Страшная кикимора в красной короне. У меня Сёма [сын с синдромом Дауна] хорошо рисует, такую куколку он тоже запросто намалюет. Мне такое не нравится, извините».
На противоположном берегу оказался Никас Сафронов. Как опытный светский лев, он проявил чудеса деликатности. Ни слова критики, только обтекаемые фразы о «философии», «глубине» и «личных переживаниях».
«Я не могу сказать, что картины дочери Успенской — это шедевр, но в них есть много философии, много личных переживаний художника, поэтому я не вижу ничего дурного в желании продвигать свои проекты», — заявил художник.
Более того, еще до выставки Сафронов заявил о готовности приобрести одну из работ за 500 000 рублей. Но давайте включим дедукцию. Неужели мэтр действительно видит в этом живопись? Едва ли, ведь профессионал такого уровня прекрасно понимает разницу между искусством и «проектом». Возможно, это просто элегантный жест, красивая благотворительность в адрес Любови Успенской.
Настоящее творчество или "чудодейственное" громкое имя мамы?
И тут мы подходим к главному вопросу, который висит в воздухе. Где проходит граница между искренним творчеством и спекуляцией на фамилии?
Татьяна хватается за все подряд. Еще в прошлом году она позиционировала себя как «лучшая поэтесса», сегодня она — художница-авангардистка, а завтра, судя по ее же намекам, мы увидим ее на театральных подмостках. Но если убрать контекст, что останется в сухом остатке?
Я пролистала аккаунт Татьяны, где она показывает свои картины, и задумалась вот о чем. А где проходит граница между искренним самовыражением и громкой фамилией, например?
Если убрать фамилию «Успенская» и цену в полмиллиона, что останется? Кажется, это просто способ прожить эмоцию, выразить боль через краску и форму — то, что врачи называют арт-терапией.
Такие работы обычно остаются в личном пространстве, их создают не ради публики. Но почему одни рисунки остаются частной практикой, а другие становятся предметом выставки и покупок? Неужели все зависит от имени, стоящего на подписи?
В соцсетях высмеивают картины Плаксиной — что не нравится простым людям
Если звездные гости на вернисаже старательно подбирали слова и вежливо улыбались, то интернет-публика в выражениях стесняться не стала. Соцсети моментально отреагировали на ценники в полмиллиона, и вердикт оказался суровым”:
“Как Незнайка, то поэт, то художник, то музыкант…”
“Плаксиной нужно объединиться с Васильевой, женой Сердюкова, там такая же мазня!”
“Не рисунки, а страшилки”
“Если ты Дали, то можно. Если Плаксин - не стоит напрягаться и позориться”
“Из картин можно пазлы попробовать сделать, тоже весело будет”
"Интересно, кто же лоббировал эту выставку? Натуральный бред психически больного человека"
Но у Татьяны есть и группа поддержки — в основном, это те, кто знаком с ней лично или подписан на нее в социальных сетях. В постах с картинами Плаксиной они восхищаются необычным творческим взглядом художницы и видят этом очень глубокий смысл, который, конечно, “не дано понять всем”.
А как вы считаете, искусство должно вызывать шок или эстетическое наслаждение? И рискнули бы вы повесить «Кикимору» у себя в гостиной за 500 тысяч, или лучше обойтись рисунком ребенка? Делитесь мнением в комментариях.