Привет! В прошлом посте я рассказывал про эпичную историю экспедиции Фармана Салманова и открытие Мегионского месторождения (а затем и Усть-Балыкского) в 1961 году. Однако, как я уже упоминал, это месторождение не было первым в Югре. Сегодня речь пойдёт о двух других точках на карте региона, чьё открытие в своё время таки дало дорогу для дальнейшего освоения нефтяных богатств края. Так что же было до Мегиона и Самотлора?
Первой точкой нашего путешествия становится Берёзово - посёлок, затерянный в на севере Югры, на берегу реки Северная Сосьва. От Ханты-Мансийска сюда около 400 км по прямой, но прямых дорог тут отродясь не водилось: добраться можно либо по воздуху, либо летом по воде, либо зимой по зимнику. В принципе, не особо удивительная история для холодных таёжных краёв.
Берёзово - посёлок древний, он даже старше Сургута! Основанный в 1593 году как острог, он по праву является одним из старейших населённых пунктов Сибири. В 1728 году сюда добровольно-принудительно прибывает Александр Меншиков, который когда-то был вторым человеком в государстве. Дворцовые перевороты - дело тонкое. Не вынеся сурового северного гостеприимства ссылки, Александр умрёт через два года, а через 150 лет Василий Суриков увековечит сюжет ссылки Меншикова в картине "Меншиков в Берёзове".
В 1947 году Совмин СССР создаёт масштабную программу поиска нефти и газа в восточных районах страны: геофизики должны были прошерстить всю Западно-Сибирскую провинцию. Работу распилили между тремя трестами - Центральным, Уральским и свежесозданным Сибирским в Новосибирске. В марте 1948-го в Тюмени создают Тюменскую геофизическую экспедицию, а чуть позже ещё и геологоразведочную. К 1952 году создаётся отдельный трест "Тюменьнефтегеология". Проблема лишь в том, что с 1948 по 1953 год все эти экспедиции и тресты работали без особого успеха: единственное, что получалось добыть - вода. Казалось бы, эпик фейл, но не всё же получается с первого раза?
Вот и Берёзово становится одной из таких точек поиска нефти и газа. В начале 1952 года сюда прибывает опытный геолог и ветеран Великой Отечественной Александр Григорьевич Быстрицкий. До этого он возглавлял разведку в Молдавии и вот его назначают начальником Березовской буровой партии. В Берёзове, не отличающимся мягким климатом, всё нужно было начинать с нуля: производственных баз не было, буровую установку пришлось везти и устанавливать из Тюмени.
Приехав на место, Быстрицкий принимает решение перенести первую разведочную скважину на полтора километра от первоначально запланированной точки бурения. Решение окажется судьбоносным, а буровую скважину возведут очень быстро - всего за 2 месяца. За самовольное изменение местоположение скважины Быстрицкому, кстати, назначили выговор.
Судьба нефти и газа в Западной Сибири тем временем остаётся непонятной. В первом полугодии 1953 года Л.П. Берия, курировавший энергетику и в том числе поисково‑разведочные работы, принял решение о полной ликвидации работ на нефть в этом регионе - оборудование начали увозить, экспедиции сворачивать, опорные скважины ликвидировать. Прекратили существование Ханты-Мансийская и Туруханская геофизические экспедиции. Были ликвидированы недобуренные до проектной глубины Ханты-Мансийская и Покурская опорные скважины. Берёзовскую буровую партию готовили к расформированию после испытания опорной скважины. Здесь и происходит главный сюжетный твист.
21 сентября 1953 года в Берёзово случается мощный фонтан воды и газа. Пятидесятиметровый фонтан даже разрушает скважину, местные жители пугаются, а гул от открытия слышен за тридцать километров. Фактически это авария, но она стоила того: благодаря ней дальнейшие работы в регионе были спасены!
После Берёзово у всей этой истории появляется новая энергия, стало ясно, что регион не пустой и углеводороды здесь есть. Повышается вера в перспективность этого региона, растут объёмы работ, укрепляются кадры. Н.К. Байбаков, министр нефтяной промышленности СССР, в декабре 1953 предлагает увеличить объем геолого-поисковых и геофизических работ в северо-западной части Западно-Сибирской низменности.
Весной 1953 года главным геологом - заместителем управляющего трестом Тюменьнефтегеология был назначен 24-летний геолог Лев Ровнин, имевший всего лишь трехлетний стаж работы. Трудившись на юге Тюменской области и наблюдая первые успехи на севере, он пришел к выводу: нужно сворачиваться и переносить работы в Югру.
В июле 1956 года руководители трестов Запсибнефтегеофизика и Тюменьнефтегеология (Ю. Н. Грачев, А. Н. Ракитов, А. К. Шиленко и Л. И. Ровнин) направили в Тюменский обком КПСС письмо-обращение о необходимости форсировать нефтепоисковые, геофизические и разведочные работы. Никаких запасов нефти, ни промышленных, ни непромышленных, к тому моменту не было, но на громкое заявление геологов партия отреагировала как надо.
Первым делом для разруливания ситуации на локацию был прислан 45 летний Рауль-Юрий Георгиевич Эрвье. Его назначают руководителем "Тюменьнефтегеологии", и он начинает создавать эффективную машину по выкачиванию ресурсов из недр.
Эрвье сразу понял, что мелкими группами много не навоюешь, и в 1957 году объединил "Тюменьнефтегеологию" и "Запсибгеофизику" в Тюменский геологоразведочный трест. Он получает статус территориального управления, под крылом которого бегало по тайге уже более полусотни партий, вооруженных молотками, сейсмодатчиками и энтузиазмом. В регион в промышленных масштабах поставляют буровые установки, тысячи километров труб, цемент, сейсмическое оборудование, трактора и прочее.
Но тут возник нюанс: доставить всё это было, мягко говоря, проблематично, ибо дорог (как вы помните) в тех местах не существовало физически - были только направления, да и те вели в болото. Логистику наладили по рекам Тура, Иртыш и Обь, задействовав все их притоки, куда могла пролезть хотя бы лодка. В итоге у геологов образовался собственный, вполне себе боеспособный речной флот, а так как ползать по грязи было долго, начинает свою работу и авиация.
Авиаотряд с вертушками и гидросамолетами стал важным инструментом в освоении глубины наших глубин, появляется сеть полевых аэродромов и гидропортов. А для мест, где не могли сесть даже мухи, подогнали разнообразную вездеходную технику. Ну и чтобы не тыкать буром в планету методом научного тыка, была создана центральная лаборатория для процессинга полученных данных. Очень быстро предприятие растёт до самой крупной геохимической и геофизической лаборатории за Уралом.
Первым звоночком, прозрачно намекающим, что в этом регионе скоро начнется суета всесоюзного масштаба, стали результаты опорного бурения на Мало-Атлымской площади. Локация эта находилась в двух сотнях километров к югу от Березово, и там, прямо на берегу Оби, из юрских песчаников удалось нацедить две тонны легкой бессернистой нефти за сутки. Результат не был эпик вином, это скорее демо-версия будущего успеха, но этого хватило, чтобы геологи взбодрились, перестали гадать на кофейной гуще и решили более предметно поковырять недра в предуральской части Западно-Сибирской низменности. Было принято волевое решение перебросить основные силы Ханты-Мансийской экспедиции в верховья реки Конда, в район поселков Игрим, Нарыкары и ставшего впоследствии легендарным Шаима.
Требовались конкретные координаты. Летом и осенью 1958 года их в поте лица добывал сейсмоотряд Виктора Гершаника, базировавшийся в деревне Ушья. А уже зимой-весной следующего года за дело взялись кабинетные стратеги: камеральная группа под чутким руководством главного геофизика Сутормина и главного геолога Бинштока переварила полученные данные и выявила Мулымьинскую перспективную структуру, названную так в честь соседней деревни.
Большие начальники Эрвье и Ровнин, понимая, что здесь пахнет крупным открытием, решили не мелочиться и выкатили тяжелую артиллерию. На передовую, то есть в Шаим, был командирован лучший буровой мастер управления - Семён Никитич Урусов (будущий Герой Соцтруда), человек с прокачанным скиллом скоростного бурения и стальными нервами. Родился Семён Урусов на юге Тюменской области, под Ялуторовском. В 1943-м семнадцатилетним ушел на фронт. Прошел всю Европу, с войны вернулся в 24 года, сразу получил профессию бурильщика.
Параллельно под этот проект создали отдельную Шаимскую нефтеразведочную экспедицию во главе с опытнейшим Михаилом Шалавиным. Шалавин был уроженцем Баку и выпускником Азербайджанского индустриального института.
Налаживать работу в Шаиме оказалось задачей со звездочкой, ибо место это представляло собой эталонный медвежий угол. Логистика там отсутствовала как класс, превращая доставку людей и грузов в сложный квест. Схема выглядела так: сначала тряслись на вездеходе из Тавды (соседняя Свердловская область) до импровизированного гидропорта на Андреевском озере, а потом пересаживались на водную версию Ан-2 с поплавками. Тяжелый груз, вроде буровых установок, завозили по воде на баржах в короткую летнюю навигацию. С кадрами тоже была напряженка: поехать в Шаим захотели далеко не все, поэтому бригадир Урусов вербовал в буровики местных жителей - охотников и рыболовов.
К весне 1960 года героическими усилиями на Мулымьинской площади пробурили две скважины - П-2 и Р-7. Все замерли в ожидании чуда, но природа решила немного потроллить нефтяников. Первая скважина выдала смешные полторы тонны в сутки. Вторая вроде бы бодро выдавала 12 тонн, но выдавала их недолго. Разгадка была проста и печальна: бур уперся в кристаллические породы палеозоя, где нормальных коллекторов не бывает по определению. Итог получился двояким: нефть вроде бы нашли, формально открытие состоялось, но запасы оказались непромышленными. Sad but true.
Пока Тюменский обком партии, мониторивший работу геологов в режиме 24/7, немного нервничал, главный геолог Лев Ровнин сохранял олимпийское спокойствие. Его интуиция и опыт подсказывали, что тут работает та же схема, что и в Березово: искать нужно не на самой верхушке структуры, а на ее "крыльях", где прячутся выклинивающиеся песчаные пласты с хорошей проницаемостью. Поэтому Ровнин принял волевое решение, идущее вразрез со всеми официальными учебниками: он приказал мастеру Урусову закладывать очередную скважину Р-6 не на куполе, а сбоку, на берегу реки Конда. Этот рискованный гамбит в итоге и перевернул игру.
Бурить начали в мае, а уже через полтора месяца в керне заметили явные признаки нефти. После того как пробили перфорацию в перспективном пласте, Михаил Шалавин крутанул вентиль, на глазок оценил мощь струи и понял, что таки нашли! Чтобы не сглазить, он отправил в Тюменское управление радиограмму "Ики юз али - уч юз". Само сообщение переводилось с азербайджанского как "250-300". Именно во столько тонн суточного дебита Шалавин оценил скважину.
На следующий день, 21 июня 1960 года, Шалавин написал начальству подробнее:
Скважина Р-6 фонтанировала через 5-дюймовую обсадную колонну без спущенных насосно-компрессорных труб через 4-дюймовую задвижку в земляной амбар. Ёмкость амбара определяется в 350–400 кубических метров.
После перфорации нижней части объекта и смены технической воды на нефть скважина периодически фонтанировала с дебитом 350–400 тонн в сутки. Точно дебит определить невозможно ввиду того, что скважину пришлось по техническим причинам два раза останавливать. Амбар сейчас почти полностью заполнен нефтью, давление сообщу позднее. Шалавин
Так открылась история промышленной западно-сибирской нефти. Открытия в Берёзове и Шаиме проложили дорогу к дальнейшим открытиям. Семён Урусов впоследствии откроет новые локации на карте: он успел поработать мастером и начальником бригады в Кондинской, Сургутской и Приуральской экспедициях, а позже, набравшись мудрости, переквалифицировался в мастера инструкторской вахты Тюменской экспедиции. При его непосредственном участии открылись Мортымьинское, Тетеревское, Толумское, Средне-Мулымьинское и куча других месторождений. Бригада Урусова 30 раз занимала призовые места в республиканских соревнованиях, пять раз им вручали переходящее Красное знамя Министерства геологии РСФСР. Это в очередной раз подтверждает, что история открытия нефти и газа в Западной Сибири - это история людей, настоящих героев и мастеров своего дела. Ну а под конец хотелось бы привести цитату Юрия Эрвье:
Каждый пришедший в геологию рано или поздно попадает в экстремальные условия. И невольно хочется понять, что в жизни на самом деле ценное, а что – преходящее. Для геолога самое главное – всегда быть психологически заряженным на победу. Тому, кого первая же трудность выбивает из колеи, нечего делать в геологии. Рано или поздно ему придется уйти. Геолог может ошибаться. Может сомневаться в своих прежних выводах, пересматривать, переосмысливать то, что казалось бесспорным, но всегда обязан верить в конечный успех. Может быть, даже вопреки фактам…
0 постов • 0 подписчиков
Подписаться Добавить пост