В последнее время Михаил Боярский редко появляется на публике: избегает телешоу и массовых мероприятий, вежливо отказывается давать интервью или просто не берет трубку. Но для поклонников сделал исключение. Артист провел закрытую встречу в театре и вспомнил свой бурный творческий путь.
Коммуналка была раем
- Я родился в семье актеров. Мы жили в 16-ти метровой комнате. Меня принесли домой и положили в… чемодан, потому что кроватки не было, - рассказал Михаил Сергеевич. - Но это меня не огорчало. Мне казалось, я был самым счастливым ребенком на свете.
Будущий Д’Артаньян жил в обычной коммуналке в Ленинграде и даже не предполагал, что бывают отдельные квартиры или горячая вода. Мыли маленького Мишу, по его воспоминаниям, в тазу возле включенной духовки, чтобы не замерз.
- Зато замков ни у кого не было: завтракал у одних, обедал у других, или к нам кто-то приходил. Это был коммунальный рай.
Родители хотели, чтобы мальчик был музыкантом. Он и сам подавал надежды. Во время посиделок в квартиру к Боярским приходили друзья-артисты, которые играли на инструментах, пели. А маленький Миша вставал на стул и дирижировал. В ноты он не попадал, но всех веселил. Музыкантом Боярский не стал, зато гитара помогла пробиться в театр. На прослушивании он спел несколько песен и его приняли. Но первые годы в театре стали каторгой… Боярский в той или иной степени был задействован во всех спектаклях, и выходил на сцену 36 раз в месяц.
- Недавно пытался сосчитать, сколько же я сыграл, так и не посчитал, - признался артист.
С кино у Боярского тоже сложилось не с первого раза.
- Меня много пробовали Кончаловский, Бондарчук. Но вызывали для плана: актер на роль у них уже был, но худсовету нужно было показать, что проходили какие-то пробы. Однажды пробовался в «Сибириаду» - конечно, не взяли, эту роль сыграл Никита Михалков, но меня заметили на молдавской киностудии, - так я попал в фильм «Мосты» и сыграл предателя. Вообще я играл всех: молдаван, грузин, евреев, итальянцев, испанцев. Но мечта сыграть русского солдата так и не сбылась. Есть какое-то во мне отрицательное обаяние, поэтому эти роли не давали. Но зато мои роли – волки, коты Матвеи.
Лев Дуров сказал первый комплимент
Первая серьезная роль в кино для Боярского – фильм «Старший сын» с Николаем Караченцевым и Евгением Леоновым. Боярский во многом играл самого себя: молодого парня, жаждущего приключений и женского внимания.
- Я подошел первый раз к Леонову, он протягивает руку и говорит: «На, подержись». Сниматься с ним было замечательно. Но когда он делал мне замечание, он показывал, как надо сыграть. Но после Леонова сыграть что-то было уже невозможно. Я упросил его, чтобы он не показывал мою роль. Он пошел навстречу, и это меня спасло.
После этого фильма Михаил Боярский услышал первый комплимент от коллеги. Это был Лев Дуров, который подошел после премьеры и сказал: «Из тебя может выйти толк».
- Такие слова от коллег – это самое драгоценное. Второй комплимент я получил от оператора на фильме «Зал ожидания». Он меня не любил, всю дорогу морщился, но к концу фильма выглянул из-за камеры и сказал: «Молодец». Третий был после спектакля «Дульсинея Тобосская». Больше по существу их и не было. Помню, как радовался оценке Алисы Бруновны Фрейндлих, когда она сказала: «Ничего!». Это был высший комплимент!
Артист признался, что Алиса Бруновна дала ему самый важный профессиональный совет: слезы – последнее дело для артиста.
- Я думал, наоборот, если можешь выдавить из себя слезу, то ты настоящий актер. У коллеги подсмотрел, как он носит с собой ватку, смоченную нашатырем, - рассказал Боярский. – Как на пробах я должен был играть полярника, который заступается за природу. Налил себе на рукав целый флакон. Только начали, я поднес руку к лицу - и слезы так и брызнули. Меня бросились успокаивать, думали, истерика случилась. Но потом Алиса Бруновна объяснила, что плакать на сцене или в кадре нельзя.
Был рядом с Гурченко в ее самые трудные дни
Фильм «Мама», где Людмила Гурченко играла козу, а Боярский волка, артист вспоминает с содроганием. Эту роль могли отдать Караченцеву и даже Высоцкому. Но Боярского утвердили по одной фотографии в гриме. Михаил Сергеевич с ужасом вспоминает этот парик, который сидел на железном каркасе и тесный неудобный костюм. Еще больше проблем доставляли реплики. Фильм снимали в Румынии и сразу на трех языках: русском, румынском и английском. Ночами артисты зубрили слова, а потом дубль за дублем повторяли их, чтобы попасть в артикуляцию. Но главное испытание было связано с травмой Людмилы Гурченко.
- У нас была сцена на коньках, она пыталась кататься, кричала: «Отойдите от меня, если упаду, я за себя не ручаюсь». Так и вышло. Олег Попов стал к ней приставать, крутить ее, шутить. А она упала, он - на нее и сломал ей ногу пополам. Она заорала: «Уберите детей, я материться буду». У нее нога болталась на коже. Ей сделали операцию в Америке, несколько винтов вкрутили. И до конца фильма она была в гипсе. Ее снимали по пояс, а бегала на общих планах дублерша – женщина из модельного агентства.
Михаил Боярский в те тяжелые дни стал для Гурченко опорой в прямом и переносном смысле. Помогал ей передвигаться по площадке и поддерживал морально.
- Съемки стоили ей нечеловеческих усилий. Потом у нее было несколько операций, она училась ходить, но снималась в кино. И даже играла приму-балерину. Она все говорила: «Ты не представляешь, как у меня болят ноги». После этой травмы у нее одна нога была 37 размера, другая – 41. Но этих страданий никто не видел, она выпархивала на сцену, а потом сидела в гримерке и держала ноги в холодной воде.
Терехова не дала уволить Боярского
Еще одна сильная женщина в карьере Михаила Боярского – Маргарита Терехова, с которой он встретился на площадке фильма «Собака на сене», а потом и в «Д’Артаньяне и трех мушкетерах». Артист вспоминает, что после первых съемочный дней начальство заявило: «Боярского нужно убирать из картины». Но Терехова встала в позу: «Я буду играть только с ним». Так как ее боялись и режиссеры, и студийные директора, перечить приме не стали.
- Она очень красивая и ...злобная женщина, - вспоминает Боярский. - Не упустит случая высмеять актера и режиссера. Но так получилось, что я сделал ей 1000 комплементов, и она расцвела. Я ей понравился и делал все, как она хочет. А она была жесткой, могла сказать: «Не буду сниматься сегодня». Или требовала удалить режиссера с площадки. Да и меня била от души, когда это нужно было по сценарию. Можно было и послабее дать, но она как зарядила… Поскольку я был во власти ее обаяния, я пропустил все эти удары. В быту она милый человек, но на площадке рядом с ней находиться было опасно.
На «Трех мушкетерах» лишился зубов
Михаил Боярский часто играл героев, которые и на скачущую лошадь запрыгнуть могут и от десяти врагов отбиться. По молодости многие трюки артист старался делать сам, что приводило к травмам.
- На «Трех мушкетерах», когда говорят «Вторая часть Марлезонского балета» и я дерусь, в этот момент шпага пробила зубы и попала в гортань. Я и не почувствовал ничего. Мне дали спирт прополоскать рот, и мастера мне вставили искусственные зубы, для съемок этого хватило. Там же я сломал руку. Нужно было завалить лошадь на землю. Мне советовали: ноги убирай, а то придавит, но я хотел красиво сделать. В итоге выставил руку, хрусть и сломал. Благо потом остались сцены, где рука в перчатке и гипса не видно.
Пострадал Боярский и на съемках «Тараса Бульбы». Актер должен был ехать на лошади и вести за собой еще троих. Наездник намотал поводья на руку, стартанул, но три лошадки остались на месте. Как итог – он сломал палец.
- Прямо в гриме поехали ко врачу, из головы течет кровь, я захожу и говорю: палец болит. С тех пор палец кривой, я его пытался исправить, но так и осталось. И на гитаре стал хуже играть.
Сказано
- Режиссер - это повар, который готовит еду, чтобы люди ее ели. Меня от современной еды (режиссуры – Прим.ред.) тошнит, я ее не ем. Молодые питаются ей, вы молодые, это ваш хлеб, но я это есть не могу, ни за что! Конечно, плохо быть старым сварливым старикашкой, который всех ругает. Но не нравится мне, хоть ты лопни. Читайте классику не искаженную театром, - говорит Михаил Боярский. – Кстати, у моих внуков свои мультики, гаджеты. Они ни в театре, ни в кино ничего не видели из моей работы. Может когда-то Лизка что-то смотрела. Но теперь я смотрю ее спектакли. Я свое отработал, детей вырастил. Ничему их не учил, всего они добились сами. Молодцы! Мне это очень нравится.
Был случай
Променял Высоцкого на работу
Удивительно, но Д’Артаньяном мог стать Владимир Высоцкий. Но он не смог оставить съемки в «Место встречи изменить нельзя». Михаил Боярский рассказал, что у Высоцкого был интерес к роли гасконца.
- Он как-то пришел к режиссеру, отсмотрел рабочие материалы, и спросил: «Что это за чудак на букву «М» поет моим голосом?» Мы с ним были мало знакомы, но все же встречались. И никаких замечаний с его стороны по поводу манеры петь не было.
По словам Боярского, однажды он не поддался соблазну уйти в загул с самим бардом.
- Я был на «Мосфильме» в тонстудии, шло озвучание «Гардемаринов». Все ушли обедать, а я остался. И тут заходит Высоцкий. Говорит: «Что делаешь? Поехали ко мне, выпьем». Я хоть парень и азартный но не могу, у меня озвучание. Мы много раз виделись, но дружбы у нас не было.
Кстати
Пять главных ролей Михаил Боярского:
Андрей Бородин - «Старший сын» (1975);
Джонни Фест - «Человек с бульвара Капуцинов» (1987);
Д'Артаньян - «Д'Артаньян и три мушкетёра» (1978);
Шевалье Де Брильи – «Гардемарины, вперед!» (1987);
Ваня – мультфильм «Летучий корабль» (1979).
Комсомолка на MAXималках - читайте наши новости раньше других в канале @truekpru