Но как бы не возмущался Витя Грунтов, Маринку, фамилию которой я не помню, присудили ему надолго. И он, хотел он этого, или не хотел, стал ей нянькой. Но это не сильно помогало. Наверное она по призванию была воспитателем детского сада, там ей было легче наверное. Но ее же пристроили в экспедицию. Поэтому она, обжегшись первый раз ни на чем, поменяла свое поведение. То есть машину она грузила прямо не отходя от машины. Ей казалось, что если ее и обворуют, то это будет на платформе мясокомбината. Ну, как говорится, блажен, кто ворует. Поэтому никто не доказывал Маринке, которая стала Хризантемой, что не там она ищет корень зла.
Конечно, многие были в курсе этой истории, и многие про себя сочувствовали. Ведь прожжеными экспедиторами не сразу становятся, сначала лохануться надо по человечески и ответить за это своими деньгами. Поэтому все пробовали горькую таблетку первого рейса, и все ее помнили. И если бы Маринка в тот момент подошла к кому нибудь из бывалых, к женщинам конечно, они просветили бы ее хоть не много. Но Марина, то ли боялась, то ли умную из себя строила, поэтому делала то, что считала нужным. Но было удивительно, что после такого косяка она опять едет экспедитором, а не пошла на платформу ворюг гонять.
Витьку в партнеры ей тоже дали умышленно. Он был без закидонов. Но. Есть одно но. Материальную ответственность за содержимое машины несёт только экспедитор. Поэтому у Вити не было стимула быть наставником. Выхлопа с Маринкой не подразумевалось никакого. Она ящики путем сдать не могла, а уж что говорить о креативе. Ведь чтобы заработать, надо было сначала придумать, как заработать, а потом это реализовать. Без помощи водителя, это сделать трудно, а без мозгов, еще труднее. Ну а Маринка- Хризантема, как то не очень была настроена вообще на эту работу, что уж говорить про левый заработок. В общем, не сложилась пара.
Но это же был первый опыт, поэтому все похихикали, и успокоились. Сегодня еще ничего интересного не произошло, кроме того, что Маринка четыре часа простояла в машине. Все время пока она грузилась. Мне казалось, что она превратилась в сосульку. На улице мороз. Платформа железная, от нее холодом веет, кузов у машины железный. Может, если бы в тот день не хоронили Светку, я бы как то повлияла на нее, но я почему то головой была на работе, а сердцем, у Светкиного гроба. Мне казалось, что Витька все сделает не так. Хотя так думать повода не было. Витька всё и всегда делал так. Скорее бы утро, и все узнать.
Но утра ждать не пришлось. Я же домой ехала с Валюшей, которая на похоронах была. Там вся наша кожпосолка была. Потому что многие со Светой знакомы были еще с училища, многие жили в соседях, в общем был повод у каждого пойти ее проводить. Да и у нас похороны, это не только проводы человека, это у нас многофункциональное мероприятие. Можно много всего интересного увидеть и услышать, посмотреть, как скорбят родственники, оценить во сколько обошлись похороны, какой гроб, какие венки, какой памятник, какая ограда. А потом еще можно съездить на поминки, выпить и закусить.
Валя тоже пришла в автобус с поминок. Потому что пахло от нее свежачком, и глазки блестели. Она от избытка чувств даже место мне заняла рядом с собой. Ну а мне же интересно, как все прошло, выполнил ли Витька мое задание, поэтому я послушно села рядом. Ехать нам двадцать минут, хоть что нибудь, да расскажет. Ну и мои ожидания реализовались. Оказывается к Светке на похороны приехали сестры из деревни. Но приехали не за тем, чтобы похоронить, а чтобы наследство забрать. Они прямо у гроба шмотки Светкины делили, а Валя сначала подслушивала, а потом, как идеолог прекратила их разговор. Ну стыдно же, люди!
А после Светки было что делить. Одевалась она хорошо. Никогда денег на тряпки не жалела. Да и тряпок этих было куплено столько, что на три жизни хватит. По советским временам она прямо зажиточной была. Шубки штуки три, сапог импортных пар двенадцать, а уж платьишки, юбочки и блузки и не пересчитать. Света всю жизнь сёстрам помогала, наверное они и привыкли к этому. По Светке сильно не плакали, по крайней мере, как сказала Валя, у гроба ни одной слезинки не проронили. А смерть то скоропостижная. Никто не успел морально подготовиться, и все слезы выплакать. Но сестрёнки считали это нормальным. Может это по деревенски?
Миша на похоронах стоять не мог, такой был пьяный. Поэтому его посадили к стеночке, чтобы не завалился, и всем коллективом за ним наблюдали, чтобы не упал. Но если тут он все таки сидел, а на кладбище хоть как то стоял, с поминок его натурально унесли, и Валя сделала заключение:"Что то мне кажется допьется он до смерти. Ведь он с тех пор, как она умерла, не просыхает". Валюша была права. Миша без Светы протянул то ли полгода, то ли восемь месяцев, и ушел следом. А ведь оба были молодые, ей чуть больше пятидесяти, он лет на шесть- семь старше. Пока жили друг друга в упор не видели. А жить друг без друга не смогли.
Оксана все таки явилась на похороны. И по виду было видно, что она пришла отбыть срок. Наверное свекровка настояла. Поэтому и у гроба у материного постояла, и на кладбище съездила, и даже с тетками поругаться успела. А на поминки не пошла. Прямо с кладбища домой уехала. И это все, что успела мне рассказать мне Валя до моей остановки. Ладно , завтра утром спрошу, пристроил Витек сигареты или нет. А вообще поганый осадок от рассказа. Всю жизнь Светка сёстрам помогала, на Оксанку тянулась, а у них даже слез не нашлось ее оплакать.
Поддержать канал 2202208070220844